– Как всегда, ничего хорошего! Отец решил, что это отличная идея – устроить поединок между мной и этим придурком, хотя он на четыре года старше!

– Ему пятнадцать? – перебил Артур. – Ничего себе, я думал, этот гигант мой ровесник.

– Так а я о чем? – возбужденно подхватил Тристан. – Он мог составить пару в поединке тебе, Арону или хотя бы Калебу, но отец приказал выйти на арену мне!

– И ты ему проиграл?

Тристан насупился.

– Гидеон дрался нечестно! Он знал, что на днях во время игры я свалился с дерева и рассек бедро, и пару раз ударил прямо по ране! Он дрался не по правилам! А отец…

Тристан снова вспомнил слова отца и резко умолк.

– Все ясно.

– Чего тебе ясно?!

Артур поджал губы, а потом криво ухмыльнулся:

– Отец облил тебя ушатом помоев и даже не попытался сделать это наедине? Это тебя ранило больше всего?

Тристан поник.

– Это несправедливо.

– А жизнь вообще несправедлива, братец. И пока ты здесь льешь горькие слезы, она не станет к тебе благосклонней. Отец не будет уважать тебя, а Гидеон никогда не признается, что он мерзавец.

– Он знал, что я травмирован, и бил меня именно по ране!

– Бедняжка, – иронично хмыкнул Артур. – Тебя жизнь впервые окунула в грязь лицом? Ты впервые узнал, что люди – омерзительные твари и всегда стремятся выискать чужие слабости, чтобы посильнее по ним ударить? Поздравляю, братец, я живу с этим с детства.

На секунду Тристан позабыл о своей обиде и уставился на Артура так, будто видел его в первый раз. Сказать по правде, он никогда не обращал внимания на старшего брата, который весьма редко покидал свои покои, а на торжественных мероприятиях присутствовал и того реже. Все думали, что он умрет к пятнадцати годам. Называли его калекой или Немощным за глаза, а при встрече с ним строили сочувственный и жалостливый вид. Последнее было гораздо хуже открытых издевок, по мнению Тристана. Однако Артур никогда не жаловался. До последнего боролся за свою собственную жизнь. А когда у него появился реальный шанс исцелиться, он с утроенным усердием начал учиться и тренироваться. Поговаривали, что он хочет вернуть законный титул кронпринца, который сейчас принадлежал Арону. Получится у него или нет, Тристан не знал и даже не задумывался об этом. Но сейчас смотрел на брата с искренним восхищением. Только сильный человек мог пережить подобное и не сломаться.

– Я бы хотел, чтобы отец мной гордился, – честно признался Тристан, веря, что Артур его поймет. – Хотел, чтобы любил меня, как Уилла.

Артур покачал головой и сжал плечо Тристана. Его хватка, на удивление, была крепкой. Слишком крепкой для калеки.

– Тебе не нужна чужая любовь и признание, брат. Это все блажь. Ты должен доказать в первую очередь самому себе, что достоин уважения и можешь собой гордиться. А на остальных плевать.

Пришел черед Тристана хмыкать:

– Хочешь сказать, все, что ты делаешь, – это не для того, чтобы доказать всем, что ты чего-то стоишь?

Артур начал чертить какие-то узоры концом трости по мраморному полу.

– Мне плевать, что обо мне думают лицемеры при дворе. Я просто хочу достичь целей, и тогда у других не останется выхода. Они будут уважать меня, нравлюсь я им или нет.

– Какие же у тебя цели?

– Стать лучшим королем, чем наш отец. Подчинить себе все провинции Юга, включая мятежный Арден, и установить беспрекословную власть Вейландов. Возможно, даже расширить границы за счет земель Запада и Востока. – На лице Артура была написана решимость. Некоторое время он задумчиво смотрел перед собой, а потом тряхнул головой, словно пробудился ото сна, и небрежно усмехнулся. – Но пусть это будет секретом, Трис, а я сохраню в тайне то, что ты ревел как девчонка.

– Не называй меня так!

Артур смерил его снисходительным взглядом.

– Да у тебя даже волосы длинные, как у девчонки.

– Нормальные у меня волосы!

– Обрежь их, и тогда девчонкой дразнить перестану, – не унимался Артур. – У тебя и лицо смазливое, взгляни на свои губы! Как будто стащил у матушки краску. А с длинными волосами так точно девчонка. Серьезно говорю, лучше подстригись покороче.

– Не буду! – заупрямился Тристан, начиная злиться. И чего Артур вообще пристал к его волосам?

– Почему?

– Потому что мне нравится! Кому не нравится, пусть не смотрят.

На губах Артура расползлась довольная улыбка.

– Вот так и должно всегда быть. Плюй на мнение других и продолжай делать свое дело.

Тристан расслабил плечи и несмело улыбнулся брату.

Артур поднялся не без помощи трости и протянул ему руку.

– Идем, скоро обед, матушка начнет читать морали, если опоздаем.

Тристан снова нахмурился.

– Не пойду. Там папа и этот слизняк.

– К характеру отца давно пора бы привыкнуть, а этот слизняк не более чем пустое место для тебя.

– Теперь он будет издеваться надо мной вплоть до отъезда.

Артур осмотрелся, как будто кто-то мог подслушать их в пустой библиотеке, а потом заговорщически склонился к нему:

– Наш кузен до смерти боится пауков. Я слышал, как он орал на служанку, когда обнаружил тоненькую паутинку на потолке в гостевых покоях. Используй его слабость.

Тристан задумался, а потом злорадно улыбнулся. Ох и устроит он этому самовлюбленному недоумку веселую ночку!

– Уже придумал план? – полюбопытствовал Артур, заметив перемену в его настроении.

– Придумал. – Тристан сжал протянутую ладонь и поднялся на ноги.

Уже следующей ночью он ликовал, слушая за стенкой истерические вопли и плач, похожий на девичий, когда его ненавистный кузен обнаружил в постели целое гнездо черных мохнатых паучков.

Давние воспоминания, от которых щемило сердце, прервал тихий стук в дверь. Тристан нехотя поднялся с кровати, накинул рубашку на плечи поверх ночных штанов и открыл дверь.

– Надеюсь, не разбудила? – спросила матушка, переступив порог комнаты.

– Если скажу, что разбудила, уйдешь? – Тристан подошел к столику, на котором стояла початая бутылка вина.

– Ты знаешь ответ.

Королева Мари села в кресло у стены и плотнее запахнула полы ночного халата. Выйти из комнаты в таком виде ее могла заставить только крайняя нужда.

– Чем могу быть полезен?

Тристан отлично знал, зачем она пришла, но оттягивал нежеланный разговор как можно дольше. Он налил вина для матушки и себя, устроился на соседнем кресле и протянул ей бокал.

– Ты дал мне обещание, Тристан. – Она крепко сжала бокал в руке, но не стала пробовать содержимое. Ее взгляд потух, щеки впали, а на лбу появились новые морщины.

– Мама, ты хоть понимаешь, о чем просишь?

– Понимаю, но ты должен освободить брата.

Тристан раздраженно покачал головой.

– Мама, Артур изменник и предатель.

– Он мой сын! – зло прошептала она, а потом всхлипнула и откинулась на спинку кресла. – Я не могу допустить его казни.

– Мама, он убил Уилла! Разве ты забыла, что он тоже был твоим сыном?

– Вот именно, я не забыла. И не могу потерять еще одного ребенка. – Она сжала пальцами переносицу.

Тристан знал, что так она пыталась сдержать слезы.

– Мама, он убил Уилла, чуть не убил Рэндалла – дважды. Пытался захватить трон. Никто не сможет добиться его помилования. Даже если мне удастся убедить отца, такие преступления рассматривает Совет Юга полным составом, а он точно не отменит приговор.

– Но ты можешь помочь ему избежать казни другим путем! – В глазах Мари зажегся безумный блеск. Она резко подалась вперед и сжала ладонь Тристана до хруста в костях. Она явно была не в себе. – Помоги ему сбежать, сынок. Я знаю, ты можешь!

Тристан отшатнулся и отдернул руку.

– Хочешь, чтобы я тоже стал изменником? За такое меня осудят и казнят, матушка, или твой любимец настолько тебе дорог, что ради него ты готова пожертвовать остальными сыновьями?

Королева Мари сгорбилась, словно древняя старуха, и тихо заплакала.

– Я не переживу, если его приведут на виселицу. Не смогу смотреть, как моего первенца вздернут на виду у знати и простолюдинов. Я этого не переживу! – После этих слов тихий плач перерос в громкое надломленное рыдание.