– Да, конечно. – Он тряхнул головой и вяло приподнял уголки губ.

Аврора снова забралась на кровать и села на колени рядом с мужем.

– Рэндалл, прошу, поговори со мной. Расскажи, что тебя гложет?

– Все хорошо, душа моя, тебе не о чем беспокоиться.

Она взяла его руку и провела подушечкой пальца по перстню, мерцание которого при свете дня было едва заметным. Затем перевернула его ладонь и погладила тонкий шрам, оставшийся после ритуала.

– Помнишь, что наши души связаны? Я знаю, что ничего не в порядке. Чувствую это. – Она подняла взгляд на притихшего Рэндалла и прижала ладонь к его груди. – Когда у тебя болит здесь, я ощущаю ту же боль. Пожалуйста, Рэй, не молчи. Поговори со мной. Уж я-то знаю, к чему может привести молчание. Так ты не справишься со своими демонами. Они сожрут тебя изнутри. Поговори со мной, пожалуйста.

Рэндалл издал странный хриплый звук, словно воздух застрял в его легких. Он опустил голову, сжав челюсть до скрежета в зубах, и просидел так около минуты. Аврора уже не надеялась услышать от него хоть слово, но он совсем тихо заговорил:

– Когда я был рабом арены, то не мылся на протяжении полугода. Ни разу. – Он прикрыл лицо ладонями и несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем продолжить: – Там не было ни бань, ни ванны, даже уборной. Мы… мы справляли нужду прямо в темницах. В этих же темницах потом ели. Наши матрасы, вернее, их подобие кишели клопами, блохами и вшами. За несколько месяцев я стал напоминать животное. Голову приходилось брить, чтобы хоть как-то бороться со вшами. Сменной одежды тоже не имелось. Мои вещи были испачканы… всем, чем только можно. А еще кровью. Не только моей, но и убитых мною бойцов.

Аврора почувствовала саднящую боль в горле от рвущихся наружу слез. Рэндалл никогда не рассказывал подробности о своей жизни в рабстве, и сейчас каждое его слово было пропитано горечью.

– От нас воняло настолько, что, когда стражники заходили в темницу, чтобы забрать нас на очередной бой, они зажимали носы, а их глаза слезились. – Рэндалл не отрывал ладоней от лица, будто стыдился смотреть на Аврору. Или боялся увидеть отвращение в ее взгляде. – Однажды Джованни набрал новых стражников, и одного из них стошнило прямо мне на ноги, когда он вел меня на арену. Он сказал, что от свиней в его хлеву пахнет приятнее, чем от меня.

Его голос сорвался на глухой шепот:

– Уже после, когда четверть рабов погибла от брюшной хвори, Джованни внял нашим мольбам и построил баню, которую мы могли посещать не чаще раза в месяц. Хоть что-то. Но одежду позволял стирать и того реже. Все сетовал, что мы не заслуживаем того, чтобы на нас даже морскую воду растрачивать.

– Рэй… – прошептала Аврора, не сумев сдержать слезы.

Рэндалл покачал головой, и она не поняла, что значил этот жест.

– В Маритасе жизнь была куда лучше, – продолжил он. – Я мог купаться два-три раза в неделю, мне выдали сменную одежду. Даже постельное белье я мог стирать каждый месяц. Но меня все равно не отпускало чувство, что я никогда не смою с себя грязь арены. И до сих пор не отпускает. Стоит почувствовать хоть малейший запах пота, и мне становится дурно. – Рэндалл наконец-то оторвал ладони от лица, и Аврора увидела в его глазах слезы. – А вдруг другие тоже его почувствуют? Вдруг они решат, что я давно утратил право называться Хранителем? Что я так и остался тем вонючим рабом, который питался отбросами, жил в собственных испражнениях и убивал на потеху богачей?

Он нервно, словно по привычке, провел пальцами по шрамам на запястьях и отвернулся от Авроры, борясь с нахлынувшими эмоциями.

– Рэй, – снова прошептала Аврора и обхватила его лицо руками, вынуждая посмотреть на нее. – Не важно, во что ты одет и как от тебя пахнет. Не имеет значения, как тебя называли мерзавцы с Дальнего материка. Ты рожден от крови Вейландов и Корвинов. Ты – законный Хранитель Ардена, и твой народ любит и уважает тебя. А что до меня… Мне не важно, кто ты: принц, хранитель или раб. Не важно даже, зовут ли тебя Рэндалл, Регулус или Инео. Ты мой Рэй. И я люблю тебя. Просто тебя. И всегда буду любить.

Рэндалл сморгнул набежавшие слезы, порывисто наклонился к Авроре и крепко обнял ее.

– Ты мое спасение, Аврора. Что мне сделать для тебя? Как отблагодарить за то, что ты была рядом, даже когда я тебя не помнил? – прерывистым шепотом спросил он, уткнувшись ей в плечо, пока Аврора гладила его волосы.

– Просто говори со мной, Рэндалл. Не замыкайся в себе. Не пытайся пережить все это в одиночку.

Аврора была уверена, что он не рассказал ей и десятой доли тех переживаний, что грызли его изнутри, но ее обрадовало, что впервые со дня приезда он сумел хоть немного излить душу. Она обняла его обеими руками за плечи и легла на подушку, утягивая за собой. Рэндалл немного отстранился и заглянул ей в глаза.

– Я хочу тебя, – сказала она и погладила его спину.

Рэндалл тут же прижался губами к ее губам и углубил поцелуй. И плевать, что минутами ранее она протестовала из-за того, что не умылась. Ему это было нужно. Им было нужно. Почувствовать телом, душой и сердцем, что они вместе. Они – единое целое.

Отныне и навсегда.

После завтрака они взяли детей и отправились в город. Как оказалось, Рэндалл распланировал весь день. Они оделись в скромные неприметные одежды, чтобы не привлекать лишнего внимания, а из охраны взяли только двух солдат, которые держались на почтительном расстоянии. Рэндалл заплатил извозчику мешочек серебряных, чтобы тот весь день возил их по городу в скромной, но крепкой повозке.

Первым в списке обязательных к посещению мест был водоем на окраине Аэрана, где несколько лет назад Рэндалл устроил каток специально для Авроры. Водоем был неглубокий и поэтому зимой покрывался толстым слоем льда, по которому смело можно было кататься на коньках. Там же находился невысокий пригорок, откуда Рэндалл катал детей на санках.

Аврора наблюдала за их весельем с тихой завистью. Ей казалось, что будет неуместно ей, жене Хранителя, скатываться с горы, как малое дитя.

– Я рядом, Аврора, – прошептал ей на ухо Рэндалл, обняв за талию со спины. – Со мной ты можешь снять маску чопорной арденийской леди и побыть сумасбродной дикаркой.

Аврора смущенно хихикнула, почувствовав легкое касание губ к мочке уха, и вняла совету мужа. Она выбрала самую высокую точку для спуска и скатилась на санях под восторженные визги и смех детей и одобрительный свист Рэндалла. Благо, людей здесь было много, и никто не обращал внимания на молодую семью, не признав в них Хранителя Ардена и его супругу с наследниками.

Обедать они отправились в таверну «Золотая луковица», в которой, по словам Рэндалла, подавали самый вкусный на белом свете луковый суп в хлебной тарелочке. И он не соврал. Суп оказался таким вкусным и сытным, что даже Рэн опустошил свою порцию. Хозяин таверны Филипп угостил их горячим шоколадом за счет заведения. Он, как и некоторые другие посетители, узнал в молодом мужчине южного принца.

– Мы так рады, что вы вернулись, Ваше Высочество! – сказал он, нервно покручивая длинные усы. – С вами Арден вновь будет процветать и здравствовать!

Посетители таверны дружно загалдели, поддерживая хозяина таверны.

Аврора смотрела на Рэндалла и с трудом сдерживала улыбку оттого, что он зарделся от смущения.

– Куда теперь? – спросила Аврора, когда они, наевшиеся до отвала, вышли из таверны.

– Идец, – подал голос Рэн, застенчиво поглядывая на Рэндалла. Он по-прежнему был робок в его присутствии, но с каждым днем лед между дядей и племянником стремительно таял благодаря мягкости, терпению и чуткости Рэндалла.

Он опустился на корточки перед ребенком.

– И куда ты хочешь «идец», мой мальчик? – серьезно спросил он, словно говорил не с ребенком, а с мужчиной.

Авроре казалось, что именно в этом крылся главный секрет Рэндалла в общении с детьми. Он говорил с ними на равных, и они сразу проникались к нему доверием.