Абиль сделал шаг навстречу.

Закария застыл как каменное изваяние. На его лице не дрогнул ни один мускул, но Абиль наверняка слышал рев крови, что мощными волнами стремилась по венам к бешено колотящемуся сердцу.

– Не переживай, юный адепт, я пришел не по твою душу. Уже нет.

Закария молчал, лихорадочно соображая, что делать.

Наброситься на него с кулаками? Он понимал, что не соперник опытному Мастеру.

Уйти? Тоже не мог.

Он словно околдованный смотрел на заклятого врага и пытался запомнить каждую золотистую крапинку в радужках его глаз, чтобы потом в красках представлять, как он эти глаза закроет раз и навсегда.

– Я слышал, ты сегодня проходишь последнее испытание.

– Да. – На лице Закарии появилась безумная улыбка. – Начинай отсчитывать дни до своей кончины, Абиль. Я приду за тобой, как только стану мастером. Вырву твое сердце и сожгу на ритуальном костре во славу своих предков. Выпью всю твою кровь, пропитанную страхом и мольбой о пощаде.

Абиль на его угрозы отреагировал очень странно. Он перевел пытливый взгляд на Закарию и долго всматривался в глубину его глаз, будто пытался найти там ответ на какой-то неведомый вопрос. Затем он отвернулся и громко выдохнул.

Закария недоумевал, что творится на уме у этого чудовища. Казалось, Абиль хотел что-то сказать. Он умело маскировал ауру, но от адепта не укрылись едва заметные колебания, как будто ее носитель сражался с сильными эмоциями.

Наконец, будто смирившись с чем-то, Абиль закрыл глаза и сказал:

– Ты идешь неверным путем, Закария – сын Ханари.

Закария резко вдохнул, почувствовав резь в легких и слабое головокружение.

– Ты повинен в смерти моих родных и заплатишь за это!

– Я не пытаюсь искупить вину, Закария. Я просто… – Он замолчал и плотнее запахнул полы красного халата с широким белым поясом, символом мастера.

– Что?

– Я не хочу, чтобы ты повторил мой путь.

Закария подошел к Абилю вплотную. Он был почти на голову ниже, но это не мешало ему смотреть на врага снизу вверх с презрением и ненавистью.

– Я не знаю, есть ли у тебя семья и дети. Мне плевать. Даже если есть, их я трогать не стану. Мне нужна лишь твоя жизнь. Твой путь я никогда не повторю, можешь быть спокоен.

Не в силах больше сдерживать эмоции, которые из-за употребления снадобий были особенно яркими, Закария развернулся и продолжил путь в глубь храма, где его ждал учитель Атару – друг его покойного отца и Холланда. Кровь в ушах шумела так громко, но это не помешало ему услышать:

– Месть не вернет тебе родных и не дарует покой.

Самое ужасное в словах заклятого врага то, что Закария был с ним согласен.

– Что здесь делает этот ублюдок? – спросил Закария, как только переступил кабинет Атару.

Атару был Мастером, как и Холланд, но, в отличие от него, являлся не первоклассным бойцом, а одним из лучших зельеваров Темного храма. Он готовил целебные снадобья, яды и зелья, которые могли невероятным образом воздействовать на человеческий разум и сознание.

Он сидел спиной к большому окну, и лучи восходящего солнца играли в его густых рыжих прядях, которые были редкостью для жителей Востока. Внешне он выглядел лет на тридцать, но на самом деле ему было пятьдесят семь. Столько же, сколько сейчас было бы отцу Закарии.

– Наше кровное родство не дает тебе права врываться ко мне без стука и должного приветствия, адепт, – холодно сказал Атару, не вставая из-за стола, а затем ответил на вопрос: – Абиль прибыл по просьбе Верховного мастера Темного храма. Его визит никоим образом к тебе не относится.

– И он пришел именно в день моего испытания? – Закария прислонился спиной к двери, скрестив руки на груди. Пройти и сесть за стол он не имел права без дозволения Атару.

– Закария, – бесстрастным тоном сказал Атару, – ты должен не о нем думать, а о том, как справишься с испытанием. Ты знаешь, что тебя ждет, если провалишься.

– Не провалюсь, – спокойно отозвался Закария, запрещая себе думать о последних месяцах, проведенных в Ардене.

Скоро у него не будет этих воспоминаний. Скоро ему придется отдать их добровольно.

Атару встал из-за стола и подошел к большому шкафу, на полках, скрытых дверцами из темного стекла, виднелись сотни склянок с жидкостями разных цветов и консистенций. Атару знал все эти снадобья наизусть, потому что большую часть разработал сам. Он взял склянку с темно-зеленой жидкостью и протянул Закарии.

– Пей, это последняя порция. После нее твое сознание станет полностью открытым и податливым для вторжения.

Закария послушно выпил кислый отвар с приторным запахом. Голова в мгновение закружилась, а перед глазами заплясали маленькие точки.

– Холланд прислал письмо. – Голос Атару звучал безэмоционально, что было обыденным для служителей. Из-за зелий, что они пили годами, все чувства притуплялись. Оставались лишь старые отголоски настоящих эмоций. Тени. – В этом письме он поведал мне о некой Тине.

Знакомое имя вырвалось из плена, куда заточил его Закария, и пошатнуло стены, которые он выстраивал последние пять месяцев нахождения в храме. Он запрещал себе даже мысленно произносить это имя, а теперь оно звенело в ушах погребальной песней.

– Зачем? – только и сумел выдавить он дрожащим шепотом.

– Закария, ты хорошо понимаешь суть испытания, которое тебе предстоит сегодня пройти? Я говорил Холланду, что тебе опасно находиться вне храма. Мы смогли бы защитить тебя даже от мастера Верховного храма. Но он не слушал. Потом, когда у тебя был шанс оставить месть и выбрать спокойную жизнь, не слушал нас ты. А теперь… выдержишь ли ты?

Закария понимал, что в словах Атару был смысл.

Ученики, проживавшие здесь, были практически оторваны от жизни, ни к кому не привязаны, даже к родителям, и поэтому во время Вторжения не теряли ничего важного. Жажда власти, тяга к искусствам, чревоугодие, гордыня, любовь к семье – то, что могло помешать служению Ордену, то, с чем они расставались за право стать служителями.

Самое дорогое – любовь к своей семье – у Закарии бы не отобрали. Ведь именно она привела его в Орден. Любовь к семье и жажда мести заставили его идти дальше и в двадцать лет принести клятву Верховному мастеру.

А любовь к… ней, наоборот, ставила его верность Ордену под сомнение. Ради нее он готов был отказаться даже от мести. Такую слабость в нем уничтожат на корню.

– Учитель Атару, я справлюсь. Я забыл ее и без Вторжения, – хладнокровно сказал Закария, и то была правда.

Переступив порог храма, он не думал о Тине. Запрещал себе любую мысль, которая связующей цепью привела бы его к ней.

Он сможет пройти испытание. Возможно, ему даже сохранят воспоминания, заблокировав лишь чувства к тихой, нежной северянке. Он готов был заплатить и эту цену, только бы не забирали все целиком.

– Закария, даже если потребуют самую высокую плату за служение Ордену, ты должен без колебаний согласиться. Ты понял меня?

– Да, учитель.

– Тогда иди готовься. Скоро мы отправимся на пятый уровень.

Закария вернулся в свою келью. Здесь было холодно и сыро, в сравнении с «солнечными» этажами, где в просторные коридоры с высокими потолками сквозь витражные окна проникало осеннее солнце. Он подвязал черную тунику, доходящую до середины бедра, красным поясом – символом адептов-учеников. Скоро этот пояс сменится черным, тем, что носили все служители.

Собрав волосы в низкий хвост, Закария вышел из комнаты и направился к лестнице, ведущей на нижние этажи. Сегодня он впервые спустится на самый нижний, секретный уровень. Путь ему освещали десятки настенных факелов. Стены здесь тоже были исписаны иероглифами, которые он не мог прочесть, – то было старовосточное наречие, которое ему предстояло изучить после принятия звания служителя. В коридорах подземелья не было статуй и гобеленов, потому что такое добро находилось только на «солнечных» этажах. Там даже имелась картинная галерея с работами художников старой эпохи.