После трапезы Закария зажег благовонную свечу с терпким пряным ароматом. Раньше он действовал на Тину успокаивающе, но в этот раз у нее отчего-то закружилась голова, а к горлу подкатила тошнота.

– Не мог бы ты погасить свечу? – виновато спросила она, прикрывая нос ладонью.

– Ты побледнела, – встревожился Закария и задул свечу. Он взял Тину за руку, провел ее к кровати и открыл окно, находившееся над изголовьем. – Все хорошо?

– Да, наверное, отвыкла от этих запахов.

– Ты такая нарядная сегодня. – Он провел пальцами по вышивке на ее платье.

– Я думала, ты не заметил. – Тина смущенно заправила пшеничный локон за ухо, даже не заметив, что обнажила шрам на скуле.

Закария наклонился к ней и, взяв ее ладони в свои, прижал их к груди.

– Я заметил. Просто не стал акцентировать на этом внимание, потому что ты прекрасна даже в простом платье для служанок и в запачканном мукой переднике.

Она хотела было поцеловать его, но Закария резко поднялся и направился к куртке, что висела на крючке у двери.

– Я привез тебе небольшой подарок. – Он протянул ей маленький мешочек.

Тина с любопытством развязала шнурок и обнаружила золотое кольцо с небольшим зеленым камнем.

– Какое красивое! – с неподдельным восхищением воскликнула она и надела кольцо на безымянный палец. – Но… Закария, не слишком ли дорогой подарок для простой служанки?

Он покачал головой с кривой усмешкой.

– Неужели ты еще не поняла, что достойна только лучшего?

Дыхание Тины сбилось от волнения. Она поднесла руку ближе к масляной лампе, чтобы разглядеть камень.

– Оно похоже на обручальное, – задумчиво сказала она, и от осознания этого ей вдруг стало грустно.

Почувствовав перемену в ее настроении, Закария немного отстранился.

– Люди Востока не носят обручальных колец, – угрюмо сказал он, стянул рубашку через голову и, бросив ее на тумбочку, улегся на кровать.

– А как тогда у вас скрепляют браки? – полюбопытствовала Тина, спрятав руку с украшением в складках платья.

Закария бросил взгляд на свой торс, покрытый черными узорами и рунами.

– А ты как думаешь? – Он загадочно улыбнулся.

– Татуировки?

– Верно, молодожены выбивают друг другу парные татуировки.

– А на какой части тела?

Тине казалось логичным, что брачные татуировки должны находиться на запястьях или другом видном месте.

Ответ Закарии ее удивил.

– Где они сами выберут. У моем мамы, к примеру, брачная руна была на задней стороне шеи. Я раньше не понимал, почему именно там. А сейчас, вспоминая прошлое, догадываюсь.

– И почему?

– Отец любил обнимать маму со спины и целовать в шею. – Он грустно улыбнулся. – А у него самого тату было прямо на ладони, и мама нередко целовала ее в знак уважения и любви. Думаю, по этой причине они выбрали эти места для брачной руны.

У Тины защипало в носу. Судя по воспоминаниям Закарии, его родители очень любили друг друга.

Закария замолчал, погрузившись в свои мысли, и в комнате стало непривычно тихо, лишь пение птиц за окном нарушало гнетущую тишину.

– А как выглядит брачная руна? – спросила Тина, чтобы сгладить напряженность.

Закария встал с кровати и подошел к письменному столу. Взял лист, чернила и тонкую кисть, а затем вернулся к кровати и начал выводить на бумаге руну. Тина с любопытством вытянула шею. Он нарисовал цветок с пятью заостренными лепестками.

– Это полуночник, – пояснил Закария. – Он примечателен тем, что на одном стебле растут только два цветка. Ни больше, ни меньше. Бутоны зацветают и увядают одновременно, раскрываются исключительно по ночам. Отсюда и название. На Востоке полуночник символизирует любовь, верность и преданность. Существует поверье, что брак будет крепким и счастливым, пока на телах супругов не сойдут татуировки с руной.

Когда Закария говорил о родной стране, его голос всегда становился тише, мягче, а на лице появлялась тоска. Тина понимала его чувства; она и сама скучала по отчему дому, несмотря на то что ее там никто не ждал.

– Нарисуй ее на мне.

Он дернул рукой, едва не опрокинув чернильницу, и изумленно посмотрел на нее.

– Это всего лишь чернила, – поспешила оправдаться Тина. – Они сойдут уже завтра. Слишком короткий срок для настоящего брака. Пожалуйста, Закария.

Он, казалось, боролся сам с собой, но в конечном итоге сдался.

– Можно я сам выберу место? – спросил он дрожащим шепотом.

Тина счастливо улыбнулась.

– Конечно.

– Тогда тебе придется снять платье.

Тина ощутила непередаваемый трепет в груди от его слов. Она неотрывно смотрела в глаза Закарии, пока он мучительно медленно расстегивал пуговицы на ее платье. Она послушно подняла руки и помогла ему избавить себя от одежды. На ней остались лишь нижнее белье и сорочка. Сладкий весенний воздух, просачивающийся из открытого окна, приятно холодил ее разгоряченную кожу.

– Ложись, – шепнул Закария ей на ухо и нежно прикусил мочку.

Ее дыхание было прерывистым и тяжелым, в то время как Закари выглядел спокойным и собранным. Она опустилась на его подушку, и Закария, зажав кисть в губах, сел на кровати так, что бедра Тины оказались зажаты между его коленями. Он приподнял ткань сорочки, обнажая плоский живот и маленькую упругую грудь.

– Хочу нарисовать руну здесь, – сказал он, проведя кисточкой по коже между грудями, и с губ Тины сорвался тихий стон. Закария всегда любил сжимать ее талию и целовать там. Он мокнул кисточку в чернила и начал чертить руну. Тина напрягла мышцы живота от щекочущих прикосновений. Закария сосредоточенно прикусил губу и водил кистью по коже медленно и аккуратно, словно боясь допустить ошибку в такой простой руне.

Закончив рисунок, он отложил кисть, склонился над грудью Тины и начал дуть на кожу, чтобы чернила быстрее высохли. Она прикрыла глаза и с трудом сдерживалась, чтобы не притянуть его к себе для поцелуя.

– Вот и все, – сказал он и опустил ткань ее сорочки. – Теперь я должен произнести традиционную брачную клятву.

Тина села и обняла его за плечи.

Закария прочистил горло и начал говорить с такой нежностью, что ее сердце готово было разорваться на части:

– Пусть любовь моя станет силой твоей. Пусть сердце мое станет домом твоим. Пусть душа моя станет родственной для души твоей. Ты моя, а я твой.

За окном стемнело, но в тусклом свете лампы Тина видела, как блестят его глаза.

Она поцеловала его в губы и сказала:

– Теперь моя очередь.

Закария кивнул.

– Где хочешь нарисовать руну? – По его лицу скользнула тень.

Тина с тоской оглядела его тело, покрытое бесчисленным множеством татуировок, которые свидетельствовали о том, что все это – лишь игра. Закария никогда не будет принадлежать ей.

С трудом проглотив горький ком в горле, она попросила:

– Повернись спиной.

Закария повиновался. Его лицо помрачнело, словно он прочел мысли Тины и понял ее боль. На его спине было меньше татуировок, и Тина погладила ладонью участок чистой кожи между лопатками. Почти там, где была руна на ее груди. Рядом с сердцем, только со спины.

– Я оставлю ее здесь, – шепнула она ему на ухо. – Ты ее не увидишь. Так же как не будешь видеть меня, когда покинешь Арден. – Одна непослушная слеза капнула ему на плечо. – Возможно, мы никогда больше не увидимся, но я надеюсь, что наши чувства хоть и будут незримы, сохранятся в наших сердцах.

Закария сидел неподвижно, но Тина готова была поклясться, что услышала рваный вздох. Она поцеловала его спину и на месте поцелуя начала выводить руну.

Закончив рисунок, она произнесла клятву:

– Пусть любовь моя станет силой твоей. Пусть сердце мое станет домом твоим. Пусть душа моя станет родственной для души твоей. Ты мой, а я твоя.

Закария повернулся к ней и заключил в нежные объятия. Тина провела пальцем по кольцу в его губе, очертила шрам, пересекающий бровь.

– Мы должны скрепить наши клятвы помимо брачной руны?

Его губы растянулись в несмелой улыбке.