– Ты боишься его?

– Кого?

– Отпрыска из Йоранов. – Закария сказал это таким тоном, что у нее закрались подозрения: если она ответит утвердительно, он сразу же направится к Дирку и размозжит его череп.

– Нет. Дирк хороший, правда. Он совсем не похож на… – Тина не смогла выдавить из себя ненавистное имя.

– Его счастье, – сухо отозвался Закария.

– Когда только прибыла в замок, я даже влюбилась в Дирка. Он был на два года младше, но выглядел таким взрослым и серьезным… – Тина прикусила губу. Она не знала, зачем начала рассказывать Закарии такие подробности из своей жизни.

Он нахмурился, отчего кольцо в его брови сдвинулось.

– Ты и сейчас что-то к нему чувствуешь? – Его голос понизился на несколько октав.

Тина грустно улыбнулась.

– Нет. До недавнего времени я вообще была уверена, что больше не способна испытать влечение к мужчинам.

Закария поджал губы и отвернулся. А Тина, осознав, что сорвалось с ее губ, покраснела от смущения. Сначала она благодарила Единого, что он не придал ее словам никакого значения, но внезапно его рука, расслабленно покоившаяся на столе, напряглась, и Закария медленно повернул голову.

– До недавнего времени? – вкрадчиво прошептал он, отчего в ее груди поселился странный трепет.

Тина открыла рот и тут же закрыла, не зная, что ответить. Взгляд Закарии переменился. Она не могла понять, что в нем крылось, но он будоражил ее кровь.

Он медленно подошел и присел на корточки напротив ее стула.

– Кто убедил тебя в обратном, Тина Эйнар? – Ее имя в его устах звучало так сладко, словно он смаковал его, растягивая первые гласные, как тягучую карамель.

Тина оцепенела от его близости и просто молчала. Когда Закария в привычном движении прокрутил кольцо, проводя языком по внутренней стороне губы, она точно околдованная протянула руку и скользнула пальцем по его рту. Потом, совсем осмелев, прокрутила кольцо. Все это время она неотрывно смотрела на Закарию, и его пронзительный взгляд говорил больше тех немногочисленных фраз, которые она от него слышала.

– Если тебе не нравится, – тихо произнес он, – я сниму его.

Он коснулся пальцами ее щеки и, заправив волосы за ухо, провел по шраму.

– Нет… мне все нравится, – еле слышным шепотом ответила Тина.

Она не знала, кто из них первым перешел тонкую грань, но уже в следующую секунду обнимала его за шею и робко целовала. Ощущение холодной стали на губах и языке что-то сломило в ней, уничтожило и сожгло дотла, обратив в пепел, из которого она возродилась словно феникс.

Сильнейший воин Ардена стоял перед ней на коленях, нежно поглаживал лицо и шею и целовал так неловко, трепетно, нежно, словно она была фарфоровой куколкой, которую он боялся разбить любым неосторожным движением. Тина зарылась пальцами в его шелковистые, слегка вьющиеся волосы и, обхватив губами стальное кольцо, нежно оттянула его. Ей хотелось это сделать с того момента, как он прижал ее к груди в том лесу. Закария издал глухой стон, и она впервые за всю свою жизнь ощутила это.

Странное тянущее чувство внизу живота.

Она отчетливо понимала, что не хочет выпускать Закарию из объятий. Хочет его всего… без остатка.

Тина скользнула руками с его затылка к шее, провела по груди и нащупала заветные пуговки на простой черной рубашке. Не отдавая отчета своим действиям, начала медленно расстегивать их одну за другой. Она ни на секунду не прерывала поцелуй, пока последняя пуговка не выскочила из петли, а рубашка не соскользнула с плеч Закарии.

Тина отстранилась и, тяжело дыша, посмотрела на него. На его щеках играл лихорадочный румянец, глаза блестели, а губы нервно подрагивали. Она опустила взгляд на рельефную грудь и крепкий торс. Слегка загорелая кожа была покрыта черными узорами. Одна длинная татуировка в виде надписи из неизвестных иероглифов начиналась сбоку возле его груди и скрывалась под поясом брюк. Проследив за ее направлением, Тина нервно вздохнула. Только сейчас до нее дошло, что это она, своими собственными руками, раздела адепта. Ее щеки обдало жаром от стыда.

– Тина… – нежно прошептал Закария и снова поцеловал ее.

Ощущение тепла его кожи под ладонями сводило ее с ума. Закария осторожно ласкал ее щеки, с особым трепетом касаясь шрама, трогал шею и очерчивал пальцами выпирающие ключицы. Но ниже плеч не опускался, будто натыкаясь на невидимую преграду.

Тина не могла противиться неведомой силе, которая тянула ее к адепту. Желание вдыхать ароматы дождя и крыжовника, чувствовать его руки на своей талии, груди и бедрах, ощущать вкус его мраморной кожи оказалось сильнее всех барьеров в голове, всех чопорных традиций Севера и страха перед близостью с мужчинами после изуверств Герольда. Она в нетерпении начала расшнуровывать завязки на воротнике платья, но тут Закария отстранился.

На мгновение ей показалось, что она застряла в невесомости.

Закария сделал глубокий вдох и выдох, и на его лице не осталось ни единой эмоции.

– Не надо, – тихо, но твердо произнес он. – Мне пора идти.

Чувство невесомости покинуло Тину, и она будто камнем слетела в пропасть с высокого обрыва. Осознание реальности ударило ее тяжелой пощечиной, прямо как та – отцовская, что украсила ее лицо синяком, когда он прознал, что она стала подстилкой для царевича. Тина покраснела до корней волос и с трудом сдержала слезы стыда, от которых неприятно защипало в носу.

Закария тем временем подобрал с пола рубашку и направился к двери.

Тина вскочила с кровати, сделав шаг вперед.

– П-прости, пожалуйста, я… не знаю, что на меня нашло, – сбивчиво начала она. – Я повела себя так легкомысленно… ты теперь будешь плохо обо мне думать…

Закария обернулся и тоже сделал шаг ей навстречу.

– Зачем ты извиняешься? И почему я должен думать о тебе плохо? – В его голосе не было привычной грубости или холодности.

Тина боялась смотреть ему в глаза и упрямо изучала узоры на старом, потертом временем ковре.

– Ты всегда проявлял ко мне обычную доброту, а я, идиотка, возомнила, что… – Она замолкла, не в силах закончить предложение.

– Возомнила что?

– Что нравлюсь тебе. – Все еще избегая взгляда адепта, Тина поправила косу, чтобы скрыть ненавистный шрам.

Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала тихие, почти беззвучные шаги. Закария подошел к ней и схватил за подбородок, заставив ее поднять голову. Это движение было резким, но в то же время таким нежным, что одна непослушная слезинка все-таки скатилась по ее щеке.

– Я говорил, что ты дуреха, а ты обижалась, – с грустью отозвался он, и Тина с вызовом воззрилась на него, приготовившись выслушать его гнусные обличительные речи. Она ведь знала, что адепт никогда не церемонится с ней и не пытается смягчить неприглядную правду.

– Уходи. Я догадалась, что надумала себе несусветную чушь.

Закария закатил глаза, тяжело вздохнул, а потом прижал ее к себе так крепко, что у нее хрустнула спина.

– Дуреха, а еще слепая… Ты нравишься мне, Тина Эйнар, причем давно, – порывисто произнес он и прижался лбом к ее лбу. – Но я не тот мужчина, который тебе нужен. Я не подхожу тебе, особенно как любовник.

– Почему?

– Тина… Ты пережила насилие. Никогда не ведала, что такое удовольствие. А если я посмею переступить черту, то сделаю только хуже.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Тина попыталась заглянуть ему в глаза, но он отвернулся.

– У меня никогда не было женщин, – сказал он без тени смущения, но с горечью.

– Ты серьезно? – Тина не верила своим ушам.

– Да, серьезно. Если ты не забыла, я – ученик Ордена теней, и хоть я не живу в храме, у меня нет времени на что-то другое, кроме службы при дворе и обучения. – Он выпустил ее из объятий и отступил к двери. – Поэтому я нелюдимый грубиян, который не умеет общаться с людьми. Именно поэтому тебе нужен другой. Тот, кто сможет сделать тебя счастливой… во всех отношениях.

Тина много лет жила в Пустоте. Влачила жалкое существование просто потому, что ей не хватало мужества прервать эту никчемную жизнь. Но с тех пор, как Закария подошел к ней и загородил собой от взгляда Ираза, полного презрения и ненависти, эта Пустота начала по капле заполняться чем-то важным, значимым, ценным. И сейчас Тине казалось, что Пустота наконец-то отступила, исчезла. Она перестала испытывать стыд, стеснение или страх.