– Да, Ваше Высочество.

– Подготовьте их для меня, – распорядился Рэндалл.

Он медленно побрел к главному входу замка в сопровождении Алистера, на ходу отвечая на приветствия лордов и леди. В какой-то момент он поднял голову и увидел в одном из окон знакомый силуэт. Сердце гулко ударилось о грудную клетку, а потом ухнуло в пропасть. Через оконное стекло на него равнодушным взглядом смотрела Аврора, а затем отвернулась и скрылась из виду. Всю дорогу до покоев Рэндалл убеждал себя, что его это никак не тронуло.

За последние полчаса, пока Маркус осматривал и обрабатывал рану, он вспомнил самые отборные и грязные ругательства, которые узнал во время крайне редких посещений трактиров и которыми обычно был полон рот Тристана, когда тот пьянел.

Старый лекарь с волнением потер виски.

– Дела плохи, Ваше Высочество. Стрела, которой вас ранили, была отравлена неизвестным ядом.

Рэндалл закусил губу, поморщившись от боли, когда Нора начала обтирать его торс мокрой тряпкой, не задевая плеча. Он сейчас с радостью бы залез в горячую воду, но Маркус предупредил, что после ванны его разморит еще больше, и он едва ли сможет высидеть пир.

– Мой принц, я говорил, что яд на стрелах похож на тот, что используют солдаты восточной армии. – Худощавая фигура Закари оторвалась от стены, и он подошел к кровати. – Если мои предположения верны, то воспалительный процесс остановить будет довольно сложно. Вы можете лишиться руки.

– Черт подери, – сквозь зубы выругался он. – Маркус, подними на уши всех лекарей Ардена, отправь ворона в Цитадель ученых. Сделай что угодно, но найди способ излечить рану.

– Да, Ваше Высочество, сделаю все, что в моих силах.

Старик поклонился и вышел. В комнате остались Алистер, Закария, камердинер Томас и Нора – самый близкий круг людей.

С уходом лекаря последняя нить мужества и терпения будто бы оборвалась, и Рэндалл издал болезненный стон и оперся на подушки здоровой рукой. Раненое плечо тут же пронзила острая боль.

– Мой принц, может, вам не стоит идти на пир? Мы можем его перенести или сказать гостям, что вы утомлены после длительных сражений. – Высокий пожилой мужчина уселся в кресло, стоящее рядом с кроватью, и с тревогой посмотрел на него.

– Нет, Алистер. Нельзя показывать людям, что я серьезно ранен. Мне надо продемонстрировать всем им, что нас не так легко сломить.

– Выпейте больше обезболивающих снадобий. Вам предстоит тяжелый день, Ваше Высочество.

Рэндалл хотел было ухмыльнуться, но его лицо исказилось гримасой боли.

– Знаешь, Алистер, дедушка был прав насчет тебя, – прохрипел он, пока Нора помогала ему надеть рубашку.

– О чем это вы? – На лице лорда отразилось удивление.

– Поднимать моральный дух у тебя получается из ряда вон плохо.

Лорд Грэй приподнял уголок губ и прохлопал принца по здоровому плечу. Рэндалл знал, что, несмотря на сухость в своих изречениях, Алистер искренне переживал за него.

Когда принесли обед, Нора предложила свою помощь, но Рэндалл скорее остался бы голодным, чем позволил кормить себя с рук. Мысль о том, с чьих рук он готов был выпить даже яд, он затолкал как можно глубже. Отобедав бульоном и куском хлеба, он устроился на кровати так, чтобы сильно не тревожить руку, и забылся в тревожном сне.

В церемониальном зале было почти так же оживленно, как и в день их свадьбы. Пир был в самом разгаре, а Аврора все никак не могла унять тревогу, поселившуюся в ее сердце, когда она встретилась с мужем лицом к лицу. Перед началом праздника она на виду у сотни глаз, согласно традициям, надела на плечи Рэндалла мантию с вышитым гербом Корвинов. От ее внимания не укрылось, что он был бледнее обычного, а под его глазами залегли тени. А когда она поправила мантию на его плечах и Рэндалл едва заметно сморщился и закусил изнутри щеку, Аврора поняла, что он ранен.

– Красивая вышивка, – сказал он тогда небрежным тоном. – Я польщен, что ты так старалась ради меня.

– Это работа Тины, не моя. Я не умею вышивать, – без тени стыда соврала она.

Больше они не сказали друг другу ни слова, хотя и сидели рядом.

Аврора не смотрела в его сторону, но краем глаза подмечала каждую деталь. И то, что она видела, заставляло ее руки леденеть от волнения. Посторонние не заметили бы ничего подозрительного. Рэндалл расслабленно сидел, прислонившись к спинке кресла. Его левая рука неподвижно лежала на столе, а в правой он держал вилку, лениво ковыряя салат. Жирный сочный кусок жареной баранины остывал на тарелке нетронутый. Рэндалл не притронулся к любимому блюду, потому что не мог разделать мясо самостоятельно. Аврора видела, как дрожали пальцы его левой руки, как по виску скатывались бисеринки пота, а на шее вздулась и пульсировала вена, выдавая учащенное сердцебиение.

Тем временем один из юношей, Дилан, с воодушевлением рассказывал гостям о походе.

– Последний день битвы был самым жарким. Мы были в Фарадонском ущелье, когда поняли, что одолели не всех дикарей из западных лесов. Они устроили нам засаду. В тот день убили наших лучших воинов, Грегора и Лиама.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Светло-рыжий юноша осушил бокал, отдавая дань памяти погибшим воинам, а потом продолжил торжественным тоном:

– И тогда наш юный отважный Хранитель ринулся в бой!

Все взгляды устремились на Рэндалла, и он приподнял уголки губ в сдержанной улыбке.

Аврора заметила, как его правая рука сжалась в кулак.

Лиам продолжал рассказывать о героическом сражении:

– Принц Рэндалл встал на защиту своих воинов. Словно вожак волчьей стаи, он сражался с дикарями, выгрызая путь к выходу из ущелья. Он был подобен смерти и вселял ужас в наших врагов. А когда заметил лучника, притаившегося в надежном укрытии на вершине скалы, то бросился под стрелы и загородил собой меня, простого воина, чья жизнь ни в какое сравнение не идет с жизнью последнего из Корвинов.

Аврора не смогла слушать дальше. Она поднялась из-за стола и стремительно покинула церемониальный зал. Учащенное дыхание разрывало ее грудную клетку. Она чуть ли не бежала по коридору, пытаясь отогнать воспоминания о брошенных на прощание словах и его бледном изможденном лице на пире.

«Если вернешься».

Ей не нужно было даже осматривать рану, чтобы понять: стрела, которой ранили Рэндалла, была отравлена. Иначе он бы уже шел на поправку и не испытывал такой невыносимой боли.

Добравшись до своих покоев, в которых она теперь жила одна – Рэндалл снова занял материнские комнаты, – Аврора достала сундучок с травами и начала лихорадочно искать нужный мешочек. Отыскав его, она тут же направилась в западное крыло замка. Аврора не знала, как отреагирует Маркус на ее просьбу: в прошлый раз, когда Рэндалл болел, она буквально выпроводила старика из покоев.

Она остановилась у старой дубовой двери с облупленной краской и постучала. В комнате раздался звон бьющегося стекла, а следом посыпалась череда проклятий. Аврора смотрела себе под ноги, покачиваясь с пяток на носочки в ожидании, когда дверь откроется.

– Кого сюда принесло? Сколько раз я говорил, чтобы меня не… – Увидев, кто стоит за дверью, пожилой лекарь осекся. – Ваша Светлость? Что вы здесь делаете? Праздничный пир в самом разгаре.

Аврора прочистила горло и спросила:

– Маркус, Рэндалл был ранен отравленной стрелой?

Мужчина почесал затылок и недовольно поморщился.

– Кто вам сказал? Его Высочество велел никому не говорить.

– Я не никто. Я – его жена.

Лекарь поджал губы, и она поняла, что снова ненароком нахамила.

– Маркус, – начала она мягко, – я не сомневаюсь, что ты сможешь найти противоядие. Но я хотела бы предложить свою скромную помощь.

Аврора протянула мешочек с сушеной травой.

– Что это?

– Это листья серебрянки. Она растет только на склоне Синих гор, и ее довольно сложно добыть. Отвар из ее листьев может снять любое воспаление и является противоядием от многих ядов.