От таких мыслей стало зябко, она даже плечами передёрнула. Движение парень заметил, посмотрел вопросительно. И Эвелин решилась — будь, что будет! Ведь нечестно сидеть рядом, есть его пищу и помалкивать. Он должен понимать, с кем пересёкся его путь. А после — пусть сам решает.

— Твой отец… Он умер на моих глазах.

Парень посмотрел на неё с недоумением. Конечно, у них ведь нет понятия «отец». И «смерть» означает не совсем то, что у людей. Эвелин попыталась объяснить. Чётко, не спеша, стараясь вызвать зрительные образы того, о чём говорит:

— Я видела, как Давид закончил свой путь жизни. Он улетел на флаере, хотел спасти вас, — тебя, твою сестру, Тассит. Увезти из ц’Аэра, из Кхарита. Мы гнались за ним, стреляли в него. Флаер сгорел. И Давид сгорел. Я не спасла его.

«Мне не позволили этого сделать», — Кэри добавлять не стала. Какой смысл в оправданиях? Что они значат для сына погибшего?

Саши перестал жевать, заметив, что лицо и голос инопланетянки изменились. Она рассказывала о Дади, о последних часах его тхе-шу. Решила, что знает больше, чем Тассит? Чем Ириса? Нет, у женщины была другая цель. Её переполняла горечью вины.

— Из-за меня всё началось. Я узнала, как оссе защищает кхиров от болезней, — продолжала Эвелин.

Саши терпеливо слушал, старательно складывал в образы странно звучащие, незнакомые слова. Образы получались неправильные, исковерканные, они толклись вокруг того, что осталось в прошлом, что невозможно переделать. Они заслоняли от женщины тхе-шу, мешали идти вперёд. В конце концов они могли вырасти в вывернутую наизнанку сноявь, где будущее — это прошлое, а прошлое — будущее. Саши не выдержал. Резко положил руку на ладонь женщины, сжал. Сказал, сделав жест отрицания:

— Этого уже нет.

— Что? — Эвелин запнулась. Фразу парня она поняла, но стоящий за словами смысл — нет.

— То, о чём ты говоришь, принадлежит прошлому. Мои соплеменники закончили путь достойно, мне не о чем сожалеть. Тхе-шу твоих оказался плох? Ты выбирала его и ошиблась? Да, это больно, я понимаю. Наши со-ртох в таких случаях делают гур, уступая место преемнице. Если у тебя есть достойная преемница, то возьми.

Он вынул из-за пояса кинжал, протянул рукояткой вперёд. Кэри растерялась. Ей предлагают покончить с собой? Да, этот выход легче всего. Нужно лишь один раз собрать всю свою волю. Дальше от тебя ничего не зависит. Байярд так и поступил.

Эвелин осторожно взяла оружие. Хоть и бронза, но лезвие заточено остро, в тело легко войдёт. Но ведь не для этого она сбежала из лагеря! Нож у неё и свой есть.

Она отложила оружие, отрицательно махнула рукой, — этот кхирский жест она уже усвоила. Подумала было, что парень заподозрит её в трусости, но тот отказ истолковал верно:

— У тебя нет преемницы, твой тирч погибнет без тебя? Тогда и выбора у тебя нет! Придётся пересилить боль и продолжать путь.

Дожёвывали стебли они молча.

Пока обедали, небо над головой успело очиститься от туч, и солнце теперь припекало. От влажной земли начало парить. На маленькой полянке, закрытой густой стеной кустарника и деревьев от малейшего дуновения ветра, становилось душно. Или от разговора в жар бросило? Костюм биозащиты, материал которого способен уберечь от колебаний температуры, сейчас показался чересчур тяжёлым и громоздким рядом с лёгкой удобной туникой юноши. Рука Эвелин невольно коснулась замка, пальцы привычно пробежали вдоль шва. Лишь когда отвороты разошлись, она сообразила, что натянула костюм на голое тело. Смутилась, хотела было исправить конфуз, но поздно — полные полушария грудей выглянули наружу. Она почувствовала направленный на них взгляд.

— Что, нравятся?

Спросила с вызовом. Но парень вызова не заметил, — в подтексте вопроса его не было. Был интерес: каким видит женское тело юноша, выросший в окружении иных существ? И отчего-то — волнение.

Саши помедлил. Потом утвердительно дёрнул головой.

— Красивая грудь. Ты вся красивая. Только одежда на тебе глупая.

— Зато от дождя защищает.

Чувствуя, что щёки начинают гореть, Эвелин потупилась. Стебли они успели доесть, о чём разговаривать, Кэри не знала. Сидела, позволяя себя разглядывать. А Саши с удивлением понял: инопланетянка совершенно не похожа на его сестру, зато в ней есть что-то общее с той орайре, которую он видел во сне. С орайре, образ которой принимала Хранительница. Что именно? Он долго не мог уловить это. Не внешность, разумеется. Затем понял: желание, которые вызывал вид её тела! Но ведь это неправильно, невозможно! Эта арт из другого тирча, даже из другого племени!

Стараясь скрыть волнение, он рывком поднялся на ноги. Деловито осмотрелся, произнёс, не глядя на женщину:

— Дождь начнётся нескоро. Хорошее время, чтобы идти. Ты направляешься в ц’Аэр?

Эвелин и сама не знала, куда она идёт. Первоначально намеревалась добраться до ближайшего тирча, встретиться с со-ртох, а там видно будет. Случайно или неслучайно её путь завернул на восток? Случайно пересёкся с дорогой этого парня? В последнее время Кэри начала сомневаться, что на Шакхе случайности существуют хотя бы в принципе. И ещё: Саши ждал, что она ответит «да». Хотел, чтобы она так ответила.

Эвелин утвердительно дёрнула подбородком.

— В ц’Аэр.

— Тогда пошли вместе. Не пристало арт в одиночку лесами бродить, тем более весной. Опасно и голодно.

Он протянул ей руку. Крепкую, надёжную, и в то же время заботливую. Руку настоящего мужчины.

К серединной долине они вышли на десятый день. Дождь закончился накануне вечером, а к утру на небе не осталось ни одной тучки. Лишь лазоревая, до невозможности чистая и прозрачная бесконечность. И в этой бесконечности сверкало, разбрасывая золотые лучи, солнце. Вернее, два солнца — одно поднималось с востока по небосводу, а другое венчало собой изумрудный купол горы в центре долины.

Эвелин застыла, поражённая. Небесно-золотой дворец?! Но это невозможно! После залпов плазменных пушек ничего не могло уцелеть. Здесь должен быть чёрный курган остывшей золы, древесного угля и пережжённых костей…

Саши тоже остановился. Прошептал восхищённо:

— Чце-ригхтоэ’ох… Он ярче самого солнца!

— Но… мы… люди уничтожили небесный дворец! Весь ц’Аэр сожгли!

Парень снисходительно покосился на неё.

— Глупая! Чце-ригхтоэ’ох уничтожить невозможно. Он есть всегда, с тех самых пор, как Рагда и её сестры пришли на Шакх.

Неожиданно Саши вскрикнул. Не в силах сдержаться, радостно подпрыгнул, завертелся на месте, пританцовывая.

— Смотри, смотри! Мы не опоздали! Кхи-охроэс ещё не закончился, нас ждут! Западные врата открыты!

Кэри ошеломлённо уставилась на парня. Как можно что-то заметить с такого расстояния?! Небесный дворец выглядит просто сверкающей точкой… Но стоило присмотреться, и она поняла — Саши прав! Лазорево-золотой купол будто наплывал, увеличивался, каждая деталь его была чётко различима. Их в самом деле ожидал распахнутый портал западного входа.

— Пошли, пошли! — Саши крепко схватил её за руку, настойчиво потянул за собой. — Нужно спешить! Ириса говорила, в этот Кхи-охроэс произойдёт что-то необычное!

— Да уж и так много чего случилось.

— Нет, это всё мелочи. Вот увидишь — самое важное впереди!

— Самое важное? Что же, интересно? Что может стать важнее, чем война двух разумных рас? Чем поражение людей, считавших себя венцом эволюции? Чем крушение всех наших представлений о мироздании?

Юноша быстро обернулся. Он ничего не сказал, но Эвелин увидела в его глазах, услышала в своём сознании: «Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой! Хочу, чтобы мы стали одним племенем, одной семьёй! Хочу делить с тобой душу и тело! Хочу, чтобы мы шли одним путём!»

Эвелин задохнулась от захлестнувшей жаркой волны. Безмолвное признание было неожиданным. И в то же время все дни, пока они шли вдвоём сквозь леса, горы и долины этого острова, она ожидала его, боясь признаться даже себе самой. Ведь это и есть то самое, «особенное, неординарное», о чём пытался сказать когда-то Император! Знания и способности древней цивилизации невозможно ни отобрать силой, ни похитить обманом, ни выпросить жалостью. Их можно лишь унаследовать. Получить вместе с генами от того, кто тебя любит!