Но не в мире ртаари! Эмоции и чувства здесь реальнее, чем предметы, поэтому Джуга был честен с ней. И ей следовало поступать так же.

* * *

Сахра пришла в её сон как обычно незваная и нежданная.

— Думать о Джуга нужно в яви, а во сне — отдыхать.

— Мой сон, что хочу в нём, то и делаю.

— Я не собиралась тебе мешать. Кстати, сегодня ходила купаться на озеро и встретила твоего соплеменника.

— Давида?!

— Да. Он хочет тебя увидеть. Беспокоится о тебе.

Разумеется, Русана не забыла об Арояне. Время от времени она поглядывала на ц’Аэр, на дом Джасжарахо. Видела несколько раз, как Давид сидит вдвоём с девушкой-альбиносом в тени грота, уткнувшись в какую-то рукопись. Как их головы склоняются всё ближе. Это выглядело забавно. Ароян всегда был смешным. И смешными казались воспоминания о минутах близости с ним…

Но Ароян был мужчиной, её соплеменником! Единственным соплеменником-мужчиной на этой планете. Почему-то подумалось, что он способен помочь.

Встреча прошла совсем не так, как ожидала Русана. Что ж, ничего удивительного. Случай свёл их вместе, а теперь каждый пошёл своей дорогой. Ароян искал своё место в этом мире, ей следовало заняться тем же.

Чтобы обдумать и принять решение, она сбежала из послушной реальности небесного дворца, забралась в самую гущу далёких западных лесов. Здесь, под кронами вековых гигантов даже в разгар летнего дня было сумрачно и прохладно. И тихо — вездесущие летяги предпочитали селиться в молодых светлых рощах.

— Руся?

Тихий оклик прозвучал резко, как щелчок в наушниках. Высокий тёмно-русый мужчина в серебристом скафандре без шлема стоял в двадцати шагах позади неё. Орелик почувствовала, как колыхнулась земля под ногами.

— Тох?!

И тут же ноги сами бросили её навстречу, прямо в объятия. Вкус его губ на губах, руки обвили его шею, зарылись в мягкий пух волос на затылке.

— Как ты меня нашёл? Чёрт, как же это? Спасательная экспедиция, да? Тебя подобрали? Тебе удалось выбраться с «Паннонии»?

Она отрывалась от его губ, чтобы спросить, и не давала возможности отвечать. Лишь когда земля под ногами перестала кружиться, она смогла перевести дыхание. Отстранилась, вглядываясь в родное лицо. И мужчина разглядывал её. И молчал. В этом было что-то неправильное. Всё, что сейчас происходило, было неправильным! У Русаны по спине пополз холодок.

— Тох, почему ты молчишь? «Паннония» взорвалась, я видела. Как тебе удалось спастись? И где твоя космошлюпка?

Он продолжал молчать. Русана почти поняла, что происходит. Нет, только не это… Так нельзя!

Она резко отступила назад, высвобождаясь из объятий.

— Ты не Антон!

— Я Антон, — мужчина улыбнулся. — Я твой муж, твой любимый. Русик, ты можешь проверить это, как захочешь.

Это был голос Антона, и улыбка была Антонова. И никто не знал тайного имени… Она знала!

— Не хочу ничего проверять! Не могу проверить! Ты знаешь о нём то же, что и я! Ты не Антон, Антон погиб!

— В другом мире. На Шакхе мы вновь можем быть вместе…

— Нет!

Отшатнувшись, Русана прыгнула в спасительное марево. И мгновенно обернулась, словно ожидала преследования.

Она не ошиблась, Джуга был здесь. В своём прежнем обличье: в линялых шортах, с курчавой бородкой.

— Как ты мог?! Это подло! Это мерзко! Это…

Хотелось бросать в гадкую рожу самые злые, самые обидные слова. Нет, слов было недостаточно! Орелик подскочила к нему, саданула по ненавистной харе. Ещё раз, ещё!

Силы Русане было не занимать. Ртаари пошатнулся, попятился, привалился спиной к колонне. Он не пробовал остановить её, парировать удары. Лишь неловко прикрывал лицо ладонями. Но ей было всё равно. Отступила, только когда губы и нос Джуга превратились в кровавое месиво. Бросила на прощанье: «подонок!» — и шагнула в белёсый туман, чтобы навсегда уйти из этой комнаты, из дворца. Вообще уйти!

— Постой, — туман отшатнулся, будто повинуясь команде. — Я не оправдываюсь. Хочу, чтобы ты знала — там был не я.

— Кто же тогда?!

— Точно не знаю. Я вижу то, что видела ты. Пятая ступень света даёт власть над материей.

— Пятая ступень? Ты хочешь сказать, что это сделала… сделал Турха? Зачем?!

— Не знаю. Не могу объяснить этот поступок.

Алая струйка стекала с его подбородка на горло и ниже, на грудь. Русана взглянула на сбитые костяшки пальцев. Сильно же ему досталось. Почему Джуга не защищался?

— Как я могу знать, что ты говоришь правду?

— Никак. Только поверить.

Орелик презрительно фыркнула. Помедлив, вернулась в комнату. Бросила:

— Ты весь в крови. Умойся.

Ртаари послушно доковылял до бассейна, опустился на колени, зачерпнул воды, брызнул в лицо. Наверное, он мог обойтись и без этого. Когда присел рядом на диван, никаких следов драки на нём не было.

— Не существует причины, заставляющей Турха поступить так. Для чего? Ваши спектры далеки друг от друга. Из всех сестёр разве что Хайса смогла бы как-то использовать твою энергию. Но небесной ртаари пока далеко до знаний пятой ступени, она не способна изменять своё тело вне чце-ригхтоэ’ох. Она могла бы создать иллюзию, энергетического аватара, но он не годится для д’арше. Нет, смотрительница небесного дворца скорее придёт к тебе здесь, в своей цитадели.

Русана молчала, стараясь разобраться в хитросплетениях отношений между ртаари. А Джуга продолжил:

— Но, если это была не Турха, значит, кто-то из младших ртаари владеет силой, превосходящей знания её ступени. Тогда всё значительно хуже, чем я предполагал. И мне страшно.

Эти слова были неожиданны. Кажется, могущественный повелитель Кхарита нуждался в поддержке как любой мужчина? Повинуясь внезапному порыву, Русана коснулась губами его плеча.

* * *

Всё произошло в ту же ночь, после визита Орелик. Русана не позволила проводить себя до дворца, лишь до дверей дома. И когда Давид вернулся назад, ему показалось, что из дальнего угла яруса доносятся едва слышные всхлипывания. Светильник в комнате смотрительницы был погашен, занавесь опущена.

Давид спросил тихо:

— Тассит? Ты спишь?

Ответа не последовало, но и подозрительные звуки умолкли. Он постоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и вместо того, чтобы уйти, осторожно скользнул в спальню девушки. Нарушил правила! Пусть, об этом никто не узнает. Нашарил светильник на стене, щёлкнул кремнем-запальником.

Тассит лежала, свернувшись калачиком под одеялом. Затаилась, даже дышать перестала. Давид опустился рядом на корточки.

— Что-то случилось?

Девушка перевернулась на спину, высунула лицо из-под одеяла.

— Всё хорошо, Дади. Русит теперь будет жить здесь?

— Нет, Русана ушла. Вернулась во дворец.

— Плохо. Она ведь твоя женщина…

— Она уже не моя женщина.

Сказал, и стало легче. Будто какой-то порог переступил.

— Но…

— Ни одна женщина моего племени не нравилась мне так, как нравишься ты.

Это был ещё один порог.

Тассит села. Смотрела, как будто не решаясь поверить его словам, которые могли означать очень многое. Больше, чем Давид хотел себе позволить. Потому он торопливо продолжил:

— Жаль, что наши тела не позволят нам быть близкими до конца.

— Твоё тело не так уж отличается от тел рта. А моё — от тела Русит… — робко попыталась возразить девушка.

— Отличаются. Но разве обязательно всё сводить к физической близости? Разве недостаточно разделять чувства друг друга?

Искорки, вспыхнувшие было в глазах девушки, начали гаснуть.

— Это иллюзия, Дади. Айри недолговечен. Либо он перейдёт в д’айри, либо станет сухим и ломким, словно мёртвый листок на дереве. Любая невзгода разрушит его без следа. — Помолчав, она добавила: — Тот поцелуй… Мне показалось, я не противна тебе.

— Конечно же нет! Я…

Давид запнулся. Сейчас не требовались ни объяснения, ни оправдания. Слова вообще были бесполезны.

Тассит ответила на поцелуй сразу же. Прильнула, обвила руками шею. Он чувствовал, как напряглись груди под тонкой материей ночной перелинки. Знакомый вкус, знакомая твёрдость губ. Но этот поцелуй был не таким, как первый. Они пытались компенсировать им всё остальное, насладиться хотя бы тем, что дозволено.