Наверное, это была подсознательная тяга — к единственному на планете существу одного с тобой вида. Давид понял, что идёт ко дворцу, только когда деревья перед ним расступились. Замер, испуганно озираясь по сторонам. Он ведь собирался укрыться от соседей по дому, сбежать из его атмосферы, переполненной не сдерживаемым больше возбуждением. Пытался уединиться, обособиться, отгородиться. Сберечь свою человеческую идентичность?

Солнце опустилось за висящие над горизонтом тучи, небо темнело, и самые яркие звезды уже вспыхнули на нём маленькими мерцающими фонариками, а на востоке поднимался надкушенный блин Малой луны. Небесный дворец теперь не был ни золотым, ни лазоревым. Он нависал продолжением горы, тёмной громадой. Ни единого огонька, лишь тусклые отблески лунного света мерцают на полированных пластинах.

Давид медленно двинулся дальше. Всматривался, вслушивался в темноту, готовый к внезапному оклику тайной стражи. Возможно, он нарушал какое-то табу, и его поступок — святотатство? Но его ведь не предупреждали!

Никто не попробовал перехватить, не окликнул. Ароян взобрался на самый верх, туда, где за последней ступенькой открывался портал. И остановился. Дверь во дворец исчезла.

Он осторожно прикоснулся к металлу, провёл рукой. Никакого намёка на проем, ничего, похожего на ниши, выемки. Сплошная плавно закругляющаяся стена. Давид двинулся вдоль неё. Медленно, метр за метром ощупывая каждую пластину. Пока не почувствовал под ногами ступень следующей сбегающей вниз лестницы. Двери исчезли. Он постарался вспомнить, как выглядели они в распахнутом виде. Раскрывались внутрь створки на петлях? Или сдвигались в стороны вдоль пазов? Не смог, в памяти осталась лишь трёхметровая арка над головой.

Помедлив, Ароян вернулся к «своей» лестнице. Осторожно постучал кулаком по пластине, крикнул, задрав голову:

— Эй, меня слышит кто-нибудь?

Замер, испугавшись собственной смелости. Сердце бешено колотилось, спина взмокла от страха.

Дворец молчал. Давид заколотил сильнее. С тем же успехом можно было стучать в скалу — только кулаки отобьёшь. Глупо.

Он опустился на камни, прислонился спиной к прохладным гладким плитам. Закрыл глаза. Хватит брести по этому миру наощупь. Пришло время собрать все факты, сложить картину сколь угодно фантастическую, главное — не противоречивую. Иначе он останется безымянной пешкой в чужой игре.

На Шакхе существовала ещё одна цивилизация, несравнимо более развитая, чем кхиры. Существовала не здесь, — небесный дворец выглядел инородным вкраплением посреди диких лесов архипелага. Это форпост, резиденция наместников порабощённой колонии. Судя по рассказам, такими же колониями были остальные острова. Для метрополии оставалось единственное место на планете — южный материк. Сейчас он покрыт панцирем льда, но тысячи лет назад там вполне могло располагаться могущественное государство.

Затем произошла катастрофа, метрополия погибла, а уцелевшие на северных островах начали вымирать. Очевидно, у них возникли проблемы с размножением, как расплата за эксперименты с долголетием или с андрогинностью. Браки с кхирами оказались невозможны — родственные виды уже разошлись на пути эволюции, утратив способность к скрещиванию. Но генотипы, вероятно, остаются очень близкими, а их носители — отличный материал для экспериментальной евгеники. Заманчивая идея: возродить собственный вид за счёт другого.

Итак, небесные дворцы — это генные лаборатории, а тирчи — испытательные полигоны, где проходят проверки на жизнестойкость очередные мутации. Каждый год отбираются наиболее здоровые особи, из них составляются необходимые пары. И начинается «д’арше». У самцов собирается семя, подвергается биоинженерной обработке и вводится самкам. Естественный же способ продолжения рода блокирован, зачатие вне лаборатории приводит к репродуктивному сбою и рождению «ачи». В сочетании с мощным психотропным оружием, действие которого Давид испытал на себе в «лазоревый день», это превосходный способ держать «младших братьев» в покорности.

Остальное уже мелочи. Мирное и безболезненное уничтожение «балласта» — стариков, уродцев, появившихся из-за ошибочной мутации, — обеспечивает культ тхе-шу с его равнодушием к смерти. Чтобы излишняя мобильность особей не мешала отслеживать результаты — роевая психология, осознание себя частичкой единого целого. Инструмент удалённого контроля и наблюдения — со-ртох с её абсолютной властью. Люди давно располагают технологиями, позволяющими записывать зрительные и слуховые образы, почему бы и ртаари не владеть ими? Небольшой приборчик, вживлённый в мозг, и со-ртох превращается в резидента золотого дворца. И волшебное оссу вовсе не результат эволюции, а продукт искусственно созданного микробиологического процесса в организме арт.

Ароян сознавал, что каждое его допущение поднимало цивилизацию ртаари на новый уровень. Эти существа, похоже, обогнали людей. От этого делалось жутковато. А ещё больше — оттого, что их цивилизация не вписывалась в привычные рамки. Любое могущество обязано базироваться на высокотехнологических процессах. Пусть кхиры не имели к этому отношения, пусть заводы и фабрики полностью автоматизированы и роботизированы, всё равно они должны где-то располагаться, оставлять после себя какие-то следы. Да тот же дворец, хотя бы, — не в кустарных же плавильнях Джасжарахо отливали его стены! Но ни сам Давид, ни обитатели тирчей таких следов не замечали.

Теперь ртаари обнаружили людей. Да, именно так, а не наоборот. Властители Шакха отныне знают о человечестве, готовятся к встрече с ним. Как удачно парочка инопланетных особей угодила в мышеловку! Сначала их изучили удалённо, опробовали действенность вакцин и психотропных препаратов. Убедившись в пригодности образцов для экспериментов, привезли в лабораторию. Пара идиотов! Они сами сунули головы в петли. Русану забрали сразу же, и неизвестно, жива ли она. К тому же смерть — далеко не самое страшное, что может случиться с человеком в этом «дворце». Ртаари ни перед чем не остановятся. Что для них существо, упавшее из космоса? Объект для исследований. А его почему оставили на свободе? На свободе?! Остров, планета — надежнейшая тюрьма для пришельца. Даже не так, — стены темницы гораздо теснее. Его организм наверняка обработали, «привязав» к пище кхиров. И мозг тоже: нет сомнения, что танец — это сеанс массового гипноза. Экспериментируют не только над Орелик, но и над ним. Изучают поведение.

Ароян болезненно скривился, открыл глаза. За время, пока он сидел под стеной небесного дворца, ночь успела вступить в свои права полностью. Чернота окружала его со всех сторон. И такой же чёрной выглядела нарисованная картина действительности. Жуткая, но вполне логичная, она отвечала на все вопросы. Кроме одного — что делать одиночке, затерянному в чужом незнакомом мире? Одиночке, за которым не стоит ни знание и опыт человечества, ни мощь Новой Европы, ни оружие «Паннонии». Даже Русана Орелик больше не стоит за его плечами.

Давид ударил кулаком по гладким плитам стены. Он не знал, что предпринять. Кажется, в подобных обстоятельствах древний кодекс мужской чести требовал сделать всё возможное для спасения своей женщины? Что — «всё»? Взять дворец штурмом? Захватить Избранных Джасжарахо в заложники? Шантажировать самоубийством? Какая чушь! Он ничего не мог противопоставить властителям Кхарита. Ровным счётом ни-че-го.

Ароян поймал себя на том, что опять пытается взглянуть на ситуацию извне, поэтому и не получается ничего придумать. Бывшему астронавту, бывшему новоевропейцу, бывшему человеку, в конце концов, здесь надеяться не на что. Мир Шакха живёт по собственным законам, не признавать их, не считаться с ними, невозможно. Остаётся принять. Не подчиниться, но использовать в своих интересах. Так уже было: он сидел в клетке, голый и беззащитный, под любопытными взглядами кхиров и изучал их. Сейчас всё повторялось, только уровень стал выше, сложнее. Здесь он будет изучать ртаари.

Давид встал, неторопливо побрёл вниз, больше не оглядываясь, не вслушиваясь в темноту. Теперь он ощущал себя не мышонком в лабораторной клетке, а исследователем.