За переборкой что-то потрескивало и достаточно громко хлюпало. Ароян скрипнул зубами: если квазиплоть выгорит, им никогда не выбраться из этой звёздной системы. Больше не разглядывая по сторонам, он рванул к киберотсеку.

Здесь, в противоположной части палубы, дыма почти не было. В тесной комнатушке кибернетика о катастрофе напоминали только ало пульсирующее табло над пультом и разноцветное крошево битого пластика под ногами. Слава богу, астероидам не хватило энергии прошить корабль насквозь. Хотя, кто знает, возможно, тогда разрушений было бы меньшее?

— Руся, Руся, ты меня слышишь? — Пелех стоял на коленях рядом с лежащей навзничь девушкой, осторожно тряс её за руку. Не останавливаясь, Ароян перепрыгнул через ноги кибернетика, подскочил к пульту, лихорадочно отыскивая нужные сенсоры.

— Ты что?! — взревел Пелех и тут же закашлялся. Наглотался дыма в коридоре, да и воздух на палубе становился разреженным.

— Там мозг горит! Понимаешь, чем это закончиться может? Для нас всех! — Давид повернулся, разглядывая приборные шкафы, тянущиеся вдоль обеих стен. — Тушить нужно. Не знаешь, где это?

— Понятия не имею!

Долбаная специализация! Ароян чертыхнулся в сердцах. Каждый знает исключительно свои обязанности. Размеры корабля ограничены активным радиусом сферы масс-информационного преобразования. Соответственно и количество людей в экипаже мизерное, тут уж не до взаимозаменяемости. Он снова беспомощно обвёл взглядом отсек, посмотрел на лежащую девушку. От губ по щеке её вилась тонкая струйка крови.

— Что с Русаной? — спросил. — Она жива?

— Жива! Должно быть, ударилась сильно — не могу в сознание привести. Нужно её выносить наверх, здесь дышать нечем.

— Угу. Только сначала мозг потушим. А то спасать друг друга будет бессмысленно.

Пелех рыкнул, зло тряхнул головой. Затем посоветовал:

— Думаю, автоматика не действует. Попробуй вручную. Вон, пеногасы висят. Залей капсулу прямо сквозь дыру в переборке.

Давид недоверчиво покосился на кибернетика. Если бы это она сказала…

— А не опасно?

— С какой радости? Пена инертна. Всё рано хуже не сделаем. — Пелех осторожно приподнял девушку за плечи. — Ладно, ты гаси, а я Русю попробую вынести.

— В одиночку по лестнице не поднимешь…

Антон презрительно окинул взглядом фигуру навигатора.

— По себе не суди!

Давид почувствовал, что краснеет. Быстро отвернулся, хоть за щитком гермошлема вряд ли удалось бы разглядеть изменение цвета кожи на щеках. Он каждый раз тушевался в подобных обстоятельствах. Что ж, всё верно, в экипаже он самый маленький и хлипкий. От навигатора физическая сила и выносливость не требуется. Не ему высаживаться на открытых планетах, часами ползать в полной защите по горам, пустыням или джунглям. Его удел безвылазно сидеть в скорлупе гипер-разведчика от старта до возвращения в док. Его талант и предназначение в ином.

В общем-то, все это понимали. Но на время Манёвра Перехода именно навигатор оказывался главным на корабле. А трое его подчинённых были не просто друзьями, товарищами по экипажу. Они были семьёй. Молодые, уверенные, решительные. Настоящие герои. И каждый смотрел на него сверху вниз, был на голову-полторы выше. Даже Орелик могла запросто уложить на обе лопатки, о Торресе и Пелехе и говорить не приходилось. Нет, он не умел ими по-настоящему командовать несмотря на то, что был старше и по должности, и по возрасту.

Пилот поднял девушку на руки и попробовал открыть двери отсека. Сенсор-датчики не действовали, работала одна тупая механика, признающая лишь грубую силу.

— Давай открою, — Давид попытался протиснуться к двери.

— Не мешай! — тряхнул головой Пелех.

Силёнок ему было не занимать, но и ноша оказалась под стать. Поняв, что освободить одну руку не получится, пилот развернулся, уперся в сталепласт плечом, надавил. Дверь недовольно хрустнула, но с места сдвинулась, ушла в паз.

За несколько последних минут в коридоре кое-что изменилось. В первый миг Давид не понял, что именно. Затем сообразил: освещение. Плафоны больше не мигают. Он быстро взглянул на датчики. Падение давления прекратилось, а температура даже поднялась немного. Значит, корабль самовосстанавливается, мозг жив.

Пелех потащил кибернетика к ближайшему шлюзу, а Давид метнулся в глубь палубы, к тому месту, где зияла дыра во внутренней переборке. Здесь по-прежнему клубился дым, расползаясь по коридору. Сквозняка, вытягивающего его вместе с воздухом за борт, больше не было. Ещё слабо плавились на раскалённом металле пластиковые панели, но пожар угас. И края дыры больше не выглядели рванными, постепенно сглаживались, затягивались. Медленно, но отверстие уменьшалось. Давид подозрительно заглянул в темноту, прислушался. Там уже не трещало, зато хлюпало заметно громче и энергичнее. Квазиплоть боролась за жизнь. Вполне успешно, судя по всему.

Он нерешительно повертел в руках пеногас. Кажется, тот не потребовался? Или всё же воспользоваться? Потоптался вокруг дыры, следя за струйкой курящегося из неё дыма. Долго ждать нельзя, ещё чуть, и отверстие затянется окончательно. Так и не приняв решения, он попытался вызвать Торреса.

Бортинженер ответил не сразу:

— Да, слушаю.

— Серхио, что с кораблём?

— Автоматика не работает, системы диагностики молчат. Визуально проверил всё, что возможно: на машинной палубе повреждений нет. Но это до первого астероида. Висим слепые и беззащитные. Постараюсь прорезать шлюз, выбраться к вам, на рабочую. Что там происходит?

— Дыры во внешней переборке затянулись.

— Уже неплохо.

— Затягивается прореха в капсуле центрального мозга. Похоже, он сам себя потушил и начал восстанавливаться.

— Что?! Мозг горел?! Что ж ты сразу не сказал? Немедленно отключи регенерацию… Ах, дрянь, автоматика же не работает. Ладно, заливай его пеногасом. Пять баллонов минимум, может, заморозится на время.

— Ага!

Давид радостно — получил хоть какую-то инструкцию специалиста! — сорвал предохранитель, толкнул раструб в отверстие. Баллон в руке задёргался, стремительно опорожняясь. Хлюпанье внутри тут же смолкло.

— Пять залить не успею, — сообщил он бортинженеру, — у меня с собой только один. Пока сбегаю за остальными, дыра затянется. Да пожар погас почти, одного хватит.

— Навигатор, ты что, идиот?! При чем тут пожар? Мозг начал регенерацию в условиях нештатной температуры и давления. Ты знаешь, что там растёт? Я — нет. Мы не можем даже следить за процессом, не то, что контролировать. Да лучше бы он выгорел!

Давид растерянно замер. Такого поворота он не ожидал. Корабль, точнее его мозг, был чем-то вроде члена экипажа. Спасать его казалось так же естественно, как спасать людей, — ведь от него зависели жизни всех.

— Ничего, прорвёмся, — голос бортинженера смягчился. — Сейчас перерублю кабели энергопитания палубы. Сматывайтесь оттуда. — И, секунду помедлив, спросил: — Пелех не отвечает. Он что, без защиты?

— Да.

— Заставь надеть. А… Русана? Вы её нашли?

— Нашли, жива, — поспешно успокоил его Давид. — Ударило взрывом о переборки, потеряла сознание. Пелех понёс её наверх.

— Хорошо. Беги, постарайся помочь ей. Если сможете привести в чувство, будет здорово. Для нас всех.

В этом Ароян не сомневался — если кто и способен наладить компьютер, то лишь кибернетик. Выживание остатков экипажа зависело от того, как сильно Орелик пострадала при взрыве.

* * *

Пелеха навигатор нашёл в каюте Русаны, тот как раз щёлкал инъектором в плечо лежащей на кушетке девушки. Оглянулся на шум за спиной, спросил:

— Ну что там?

Давид отстегнул зажимы гермошлема. Прозрачная сфера лопнула, увядшими лепестками ушла в воротник.

— Торрес сказал, у нас некоторые проблемы с компьютером. А как Русана? Ты диагноста вводил?

— Посттравматический шок. Минут через пять-десять должна очнуться. — Пилот положил инъектор на тумбочку. — Так что с компьютером, ты говоришь?

Объяснить Давид не успел. Неожиданно вновь ожило аварийное табло над дверью каюты, и серена тревоги гаркнула: «Внимание! Неконтролируемый перегрев реактора!»