— Рива…

Я вздрогнула и подняла голову. Надо мной стоял Шад, завернувшись в плащ, от чего фигура казалась сухой и тонкой. Янтарные глаза смотрели строго, с осуждением… Да, мечтательность — не лучшее качество для жены григорианца.

Я виновато улыбнулась.

— Нас пригласили на бал, — с серьезным лицом бросил он.

— Что? — изумилась я.

— Да, Рива. Приглашение от местного мэра. Мы гости в общине.

— На нас хотят поглазеть? — догадалась я. — А если нас узнают?

— Если не пойдем, начнутся пересуды. Пусть посмотрят и отстанут. Пока только о нас и разговоров. Купи одежду на выход.

В обед я гуляла по центру, рассматривая витрины. Шад опять уехал по делам в мэрию.

Квартал отличался от того, что встретил нас по прилету. Тогда город произвел удручающее впечатление. В районе космодромов всегда так — дальний путь утомляет, и они всегда окружены либо трущобами (кто захочет жить в районе космодрома?), либо промышленным кварталом.

Центр был для туристов.

В торговом ряду каких только магазинов не было — готового платья, на заказ, магазины украшений, обуви и аксессуаров. Чего угодно!

У меня разбежались в глаза, но зашла я в тихий и неприметный магазин в боковой улице. Сначала присмотрела другой, но там примеряла наряд, судя по всему, местная светская львица, и я вспомнила, что мне не стоит привлекать внимание.

— Чего желаете?

Ко мне подплыла — иначе не скажешь, молодая дородная дама. Лет двадцать, но круглое лицо лучилось хитрецой, словно дама себе на уме. Держалась она уверенно, с чувством собственного достоинства. Она наградила меня лукавой улыбкой. На голове у нее было что-то вроде «короны», уложенной из двух толстых кос.

— Платье на бал у мэра, — я огляделась.

Магазинчик был уютным, словно дом любимой тетушки. Даже на магазин не похоже! На полу ковер, в зале камин, сверху спускалась лестница со второго этажа. На стенах множество фотографий. Сквозь высокие витражи-окна свет падал в центр зала, где стояло огромное зеркало. То тут, то там расставлены манекены — очень натуральные. Прекрасные девушки в разных позах демонстрировали платья.

— Наряды на выход здесь, — она грациозно показала на стойки и манекены справа и поплыла туда. — Короткие, длинные, для танцев.

Я задумалась. Платья действительно были прекрасны, но какая здесь мода? В чем идти на прием к мэру?

— Не можете выбрать? — догадалась она и предложила на ладони тонкую, шикарную ткань подола. — Потрогайте.

Это было нежно-розовое платье, оно так приятно льнуло к руке! Ласковая ткань практически не ощущалась. Длинное, в пол, с высокой талией и простой свободной юбкой. Оно отдаленно напоминало наряды с Иларии.

— Хорошее, да? — она заговорщически улыбнулась. — Примерьте.

А она хорошо чувствует людей. Сразу поняла, что бы мне понравилось. Опознала во мне иларианку? Я проследовала за ней в примерочную, когда она сняла с манекена платье и перекинула через руку.

И остолбенела, когда надела его. Оно не должно было мне подходить. Ни к глазам, ни к черным волосам, но шло! Чуть ярче бледной кожи, оно выделяло румянец на щеках. Ничего особенного. Само по себе платье не было красивым — скорее безликим, но оно сделало красивой меня, выделив достоинства.

— Потрясающе! — ахнула толстушка, когда я вышла к ней.

— Беру, — решила я.

Когда я прибыла домой с платьем, зажимами для будущей прически и босоножками, уже вечерело. Шад ждал меня во дворе с кувшином григорианского пойла, но заметив, встал, приветствуя.

— Напоминаю о времени, Рива, — деликатно поторопил он меня.

— Одну минуту и буду готова. И тебе будет время подготовиться, — заметила я. Шад был в своем обычном плаще.

Я удалилась в комнату и села перед маленьким зеркалом. У меня было все, кроме уверенности. Впервые я собиралась куда-то, не будучи рабыней.

Я накрасила яркие глаза, добавив синего — это сделало радужку ярче и глубже. Уложила черные волосы в пышную прическу, напоминающую «корабельный узел». Мне очень хотелось чего-нибудь другого — слишком такая укладка напоминала жизнь на флагмане Лиама, но руки по привычке возвращались к знакомому. Ну и пусть. Как смогла, прическу изменила и украсила заколками из синих мерцающих цветков. Впервые за долгое время я нравилась себе.

Надела платье и вздохнула — пора выйти к мужу.

Он ждал в нашей маленькой прихожей. В старой броне, исцарапанной и потертой, Шад выглядел на удивление хорошо. Мы остановились в нескольких метрах друг от друга, словно перед началом танца. Рассматривали друг друга с интересом, словно привыкали к ролям, которые останутся с нами на всю жизнь. Я видела, ему все нравится — мое платье, прическа.

— Эми-Шад, — заложив одну руку за поясницу, он склонил голову.

Я хотела поклониться, как григорианка, но передумала и присела в приветственном книксене. Взяла его под локоть и рассмеялась. Сердце колотилось от волнения, а ладонь вспотела на металлической броне.

Двор и сам дом мэра был залит светом прожекторов. Его освещали даже сверху: с зависших дирижаблей. Двор наполнен разодетым народом — бал устроили с размахом.

Нас задержали в дверях. Генерал уверенно назвал имя:

— Шад Изгой. С супругой.

Стоило нам войти, как на меня обрушился свет и звуки. Высоченные потолки с огромными сверкающими люстрами, красный бархат на стенах, ковры из лучших миров. Здесь жили в роскоши! Это напомнило каюту Лиама.

Шад хищно оглядел толпу.

Я заметила, что кинжал при нем. Сегодня это казалось излишним — оружие не скрыто плащом. Рукоятка блестела в яром свете.

Вокруг блуждали парочки. Меня обдало смехом с одной стороны, с другой грянула музыка, и все взгляды были обращены на нас. Я озиралась по сторонам, держась за локоть Шада. Нам улыбались, дамы приседали, заглядывали в глаза — приветствовали, как дорогих гостей. Имена мы скрывали, и все равно стали событием. В некоторых местах гость — хит сезона, а если он богат и наемник — тем более.

— Шад! — воскликнул полный мужчина в военной форме. — Рады видеть!

Они пожали руки, пока его спутница пряталась за веером. Кружевной веер бросал тень на ее лицо, но я заметила, что девушка тоже иларианка. Рабыня? Вижу, с приходом рабства на планетах третьего мира мужчины начали покупать себе жен. Значит, бывший наемник и изгой не слишком будет выделяться.

Мы прошли до конца зала, перебрасываясь приветствиями с гостями — вернее, Шад перебрасывался. И оказались в «тихой гавани». Гости собрались в центре, а здесь, у стены с горящими рожками по всему периметру зала, было свободно.

Генерал снова с кем-то заговорил, а я отвлеклась на убранство. Стол был богатым, с миллионом закусок. Среди тарелок с пирожными и фруктами стоял шестиуровневый торт с пышным кремом. Розовые кремовые цветы написаны необыкновенно искусно. Я подошла ближе. Явно работа иларианки — у нас любят цветы. На кухне рабы с моей планеты.

— Рива? — муж склонил голову над плечом.

Неужели заметно, когда расстраиваюсь? Каждый раз, видя несправедливость по отношению к соотечественникам, становится грустно. Разве наша вина, что наше правительство было слабым? Разве моя — что армию разбили? Рабой-то стала я, а кабинет министров по-прежнему на своих местах.

— И здесь рабство, — шепнула я. — Не могу с этим примириться. Это несправедливо!

— Странное слово, — заметил Шад. — Чем примитивнее общество, тем больше в нем рабов. А после войны и так не скажешь!

По рокоту в голосе я поняла, что он сердится.

— Для того и воевали, чтобы рабами не стать, — закончил он. — Начинается танец, идем. Мы открываем бал.

Не знала, что мы будем танцевать. Мы гости, известные горожане, но все равно неожиданно, что честь открыть бал оказали нам. Я позволила Шаду отвести себя к гостям, только сейчас догадавшись, почему все они сошлись в центре. Разбились на пары и замерли друг напротив друга, ожидая, когда смолкший оркестр вновь возьмет ноты медленного парного танца. Разговоры смолкали и, постепенно зал погрузился в тишину.