— А ты молодец, заучка! — легко парируя удары, похвалил Защитник. — Орешь, но уже за больное не хватаешься. Того и гляди, от пары-тройки бандитов отмахаться сумеешь, — хекнув, Крэг уложил Хранителя на лопатки и уселся сверху: — Хотя, шпана сперва подумает, прежде чем нападать на такого здоровенного, — он слез и отошел к крыльцу за лопатой.

Ничуть не расстроенный Нааррон с улыбкой поднялся отряхиваясь. Он был горд собой. Теперь-то вряд ли кто посмеет его принять за «доходного писаря». Сказанное малолетней воровкой в подворотне тогда сильно задело за живое.

«Одно, когда дуболомы обзываются, и совсем другое, если какая-то соплюха ни во что не ставит…»

— Кстати, дружище, а ты теперь легко за курсанта или Защитника сойдешь при необходимости. Здоровый стал, да и трескаешь не меньше. Тебе поверят.

— Иди ты! — беззлобно намекнул на не столь отдаленные места Хранитель.

На крыльцо вышла Анасташа. Улыбнулась:

— Мальчишки, вам бы все баловаться! — протянув руку, убирая прилипший к волосам сына снег.

Нааррон приметил подозрительно блестящие глаза, и в груди снова образовался комок.

— Мам, может, поедешь с нами?

— И что же я стану делать в это вашей столице?

— Не хочешь в столице, будешь жить в Ордене. Мне выделят дом.

— Ой, кому я там нужна? — всплеснула руками Анасташа. — Примитесь с Кирой чуть что к мамке бегать, над вами все станут смеяться. Непорядок. Не по этому вашему Кодексу.

— Мам, ну я-то Хранитель, что мне до Кодекса?

— Зато Киррана — нет.

Разговор вернулся в прежнее русло. Анасташа придумывала тысячу отговорок, не желая покидать родной дом.

— Мама, там я смогу о тебе позаботиться. У тебя теперь есть внук… — Нааррон смущенно дернул уголками губ, обращаясь к последнему доводу.

— О котором прекрасно позаботится Орден, — закончила Анасташа за сына. — К тому же его мать меня не жалует. Я только буду вашему счастью помехой, — упомянув Глашку, она явно сдержалась, чтобы не скривиться, старательно уважая выбор сына.

Хранитель встретился взглядом с Крэгом, который убирал лопатой подтаявший снег. Друг только сочувственно улыбнулся.

Когда пришел в дом, где родился сын Защитника, на него набросились прямо с порога. Завалили вопросами. Особенно волновал один: почему не приехал отец ребенка. И все же Нааррон ничего не стал отвечать, пока не взглянул на младенца.

Это точно его сын — тин Даррен. От Паситы в ребенке абсолютно ничего не было, зато от самого Нааррона хоть отбавляй. Мальчонка таращился на мир не по-детски серьезными синими, почти такими же как у Киры, глазенками. И хоть уже прошло то время, когда сразу после рождения можно определить зачатки дара, Хранитель почувствовал, как в маленьком тельце теплится сила.

«Нарекаю сие дитя именем Лидаррон. Пусть сердце его впредь останется чистым, как и в миг рождения! — повернувшись к растерянным родным, сказал: — Это мой сын. Отныне он принадлежит роду тин Дарренов».

Тут-то и началось. Дескать ждали, что от Защитника дочь понесет. Но раз молодой господин сподобился заделать ребеночка, то теперь и о свадебке пора бы подумать. Стойко вытерпев порцию причитаний и упреков, Нааррон прервал поток слов, напомнив о своем статусе и о том, что бывает, когда пытаются обмануть Орден. Тут родные Глафиры присмирели, а она сама принялась кланяться да ластиться. А уж как пообещал с собой забрать, сначала радовалась. Но позже желания посыпались как горох из дырявого мешка. Дом в столице, достойные нового положения наряды, драгоценные подарки невесте. Пожелания очень быстро превратились в упреки. Дескать ехал, и ничегошеньки не привез, даром что жених знатного рода.

Под беспрестанными насмешками и подколками Крэга, Нааррон чесал в затылке, раздумывая, как это он раньше не рассмотрел расчета за приветливой нежностью и наигранной, как теперь казалось, страстью. Если до того он в дороге временами подумывал, может, и правда, стоит жениться, то теперь совсем расхотелось.

«Права была Кира. Поступлю по правилам Ордена. Обеспечу этой женщине достойное будущее, но в жены брать не стану. Зачем мне такая, что по сторонам смотрит, да подарки требует? Да и точно знаю, что не люблю ее совсем».

Была на то и иная веская причина.

Из головы не выходил иной образ. Чистый и светлый. Одно только воспоминание о котором, заставляло сердце пропускать удары.

Именовав сына, вечером того же дня он направился к местной знахарке Матрене. Накопились к старухе вопросы. О том, чтобы вершить правосудие Хранитель пока не помышлял, но все же считал своим долгом заставить держать ответ за снадобье, которое чуть не угробило Киру.

«А, может, не только сестру, но и тин Хорвейга. Откуда иначе у ассасина взялись Слезы Киаланы?» — так он думал, отворяя покосившуюся от старости дверь избы.

В темных, заставленных утварью и скарбом сенях пахло травами и еще резким и до боли знакомым запахом, который усилился, когда Хранитель отворил дверь.

«Похоже, старуха химичит».

Но увидел совершенно иное.

Над небольшим, но вполне настоящим алхимическим столом, где среди колб и реторт нашлось место даже маленькому перегонному кубу, склонилась девушка. Ее брови сосредоточенно сдвинулись к переносице, а губы шевелились, отсчитывая капли розоватой жидкости из маленькой пробирки в пузатую колбу. Нааррон и не заметил, как замер, считая вместе с ней.

Последняя капля коснулась маслянистой поверхности, и девушка выпрямилась поворачиваясь:

— Мама ты уже верну… — тут она, наконец, рассмотрела вошедшего и вскрикнула.

Выпавшую из рук колбу поймали вместе. Есения все же оказалась проворнее, и Нааррон с удовольствием ощутил теплые маленькие пальчики в собственных ладонях. Снизу-вверх взглянули ясные, широко распахнутые глаза пронзительного незабудкового цвета. Выбившаяся из-под чепца светлая прядка, прилипла к приоткрытым губам. Девушка не смела отнять рук, ведь держала колбу, а Хранитель позабыл, зачем пришел, не в силах заставить себя ее отпустить. Все мысли, кроме одной, словно выветрились.

— Господин, это «кислотус кампарис» в нестабильном состоянии, — шепнули губы, обдав его собственные свежим дыханием и одновременно напомнив, что необходимо срочно добавить нейтрализатор, пока из колбы не поперла обжигающая пена.

— Прости! — Нааррон, опомнившись, ухватил опасный сосуд двумя пальцами за горлышко и мягко отняв, поставил на стол.

Вовремя. Канареечно-желтая пена тут же вздыбилась шапкой, ее клочок упал на деревянную поверхность, оставив темное пятно.

— Нейтрализатор.

В руку сунули пробирку с сероватым порошком. Нааррон добавил несколько крупинок, и оба завороженно принялись наблюдать, как осаживается пена, а жидкость медленно меняет цвет на почти прозрачный.

— Можно? — Есения заставила его подвинуться. — Загуститель, — пояснила она, капнув из другой пробирки.

Содержимое мгновенно стало перламутрово-голубым.

— Получилось! — девушка захлопала в ладоши и, сорвав с головы чепец, утерла лицо. — Это краситель. Вроде того, каким торгуют акианцы.

Хранитель одобрительно кивнул, и несколько мгновений они, улыбаясь, рассматривали друг друга. Затем, девушка посерьезнела и спросила вдруг смутившись:

— Кто вы?

У Нааррона в этот миг точно затмение случилось: «И как я раньше ее не замечал?»

Не отдавая себе отчета, шагнул вперед и, осторожно убрав прядку с губ Есении, поцеловал. Она не отшатнулась, даже когда поцелуй стал крепче, лишь тихо пискнула. Инстинктивно прижал ее сильней, чувствуя, как тонкие пальцы впиваются в плечи. От ощущения упругого тела в непосредственной близости, приятно закипала кровь.

— Господин, кто вы? — повторила девушка вопрос, когда Хранитель, еле опомнившись, с трудом заставил себя оторваться от умопомрачительно сладкого рта.

— Нааррон тин Даррен.

Собственный голос показался странно хриплым.

— Нааррон тин… Вы же брат Киры? Ой! А я не сразу узнала! — очарование момента прошло и, всплеснув руками, застеснявшаяся девушка отодвинулась. Ее взгляд обежал комнату, прежде чем вместе с робкой улыбкой вернуться к нему: — Как поживает сестра? Она сейчас в Ордене?