Чтение, впрочем, тоже не задалось. Киррана то и дело отвлекалась от выведенных аккуратной рукой строк, то и дело впадая в задумчивость и наблюдая, как далеко внизу белыми барашками пенятся волны. Думалось о том, что Пасита, вопреки опасениям, не пошёл следом, оставшись в трапезной, когда прочие Защитники дружно поднялись из-за стола. Лишь проводил до дверей хищным взглядом исподлобья да привычной кривой ухмылкой, которая мешала разобрать, что у него на уме. Маррак и Раэк за порогом трапезной распрощались до утра и посоветовали ей хорошенько выспаться.

По возвращении Кира деда в покоях не обнаружила, или же он не показывался, но заглядывать в кабинет или спальню Настоятеля охотница постеснялась. Да и ни к чему это. Вскорости и Махаррон объявился сам, влетев снаружи с неожиданной для убелённого сединами старца живостью.

– Киррана, покажи-ка кольцо? – попросил он без предисловий, – выжидательно протянутая рука подкрепила скорее приказ, чем просьбу, и Кира повиновалась.

Дед не стал снимать перстень, вместо осторожно ухватил сухопарыми крепкими пальцами. Согнувшись втрое, и чуть ли не уткнувшись в ладонь носом, долго крутил руку, рассматривая изящное украшение, а затем неожиданно выпрямился и тепло улыбнулся. Эта улыбка сделала сходство Махаррона и Каррона разительным, напомнив охотнице покойного отца, отчего ноздри затрепетали, резко втянув воздух.

Настоятель тем временем продолжил:

– Достойное украшение. Ты настоящий тин Даррен, и боги это видят. Уже ужинала? – неожиданно сменил он тему разговора. – Не откажи, раздели трапезу с дедом.

– Нааррон водил меня в трапезную, но я с удовольствием составлю вам компанию, если таково ваше пожелание, – Кира уважительно поклонилась, надеясь, что удалось извлечь что-то толковое из той каши премудростей под названием «этикет», которую пытался впихнуть в её голову Пасита.

– Таково моё пожелание, – усмехнулся Махаррон, и его ладони легли Кирране на плечи, провожая к одной из закрытых дверей. – Я ведь ещё ни разу в жизни не ужинал со своей внучкой. – Кира коротко обернулась, глянув снизу вверх на долговязого старика, и успела поймать, новую улыбку, разгладившую суровые черты. – Так с кем, говоришь, ты ужинала?

За распахнутой Махарроном дверью оказалась ещё одна комната с накрытым столом у окна, парой резных, заваленных небольшими подушками кресел подле камина. Кира перешагнула через порог осматриваясь. Тут было что-то вроде малой гостиной.

«Наверное, Настоятель здесь читает или размышляет. Ну и, конечно, ест»

– С Наарроном и Защитниками Паситой, Раэком и Марраком, – ответила, наконец, она.

– Ага! – то ли удивился, то ли спросил дед. – И как все прошло? Действует бирюлька? – он махнул головой, указывая на колечко.

– Похоже на то, – ответила Кира. – По крайней мере, меня не пытались порвать на части, – последнее она буркнула сама себе под нос и покраснела, стыдясь собственной несдержанности, но дед только рассмеялся и неожиданно ласково потрепал по голове, цепляя волосы шершавой ладонью.

Кира широко распахнула глаза, борясь с нежданным колотьем в носу.

– Внучка, ты что это? Реветь вздумала? – удивлённо спросил Махаррон, выдвигая стул. – Это тебя наставники довели что ли?

Кира быстро мотнула головой, злясь на себя:

«Нашла время по отцу печалиться».

Но Настоятель пристально смотрел, ожидая ответа. Получилось хрипловато:

– Так делал отец… Гладил…

Дед подошёл и молча обнял. Кира успела увидеть, как его лицо застыло, а в глубине нисколько не выцветших от времени глаз мелькнула скрытая боль.

– Присаживайся, – спустя долгое мгновение Махаррон выпустил её из объятий и указал рукой на стул. – Если не голодная, так хоть травяного отвара испей за компанию со стариком. – не спрашивая, дед сам плюхнул ей на тарелку кусок пирога с капустой. Кажется, недавний ужин успел куда-то подеваться, вкусные ароматы свежей пищи снова раздразнили нутро. – А коли голодна, так и стесняться нечего. После того, что ты устроила, не грех и дважды отужинать.

Кира вскинулась: «Выходит, дед знает про то, что она учинила с потоками?!»

– Хорошо, Пасита вовремя сообразил, – продолжал усмехаться Махаррон.

За куском пирога на тарелку последовал ворох куриных крылышек, запечённых в каком-то красном, пряно пахнущем соусе. Раньше охотнице ничего такого пробовать не доводилось. Дождавшись, пока она съест одно, Настоятель внезапно задал вопрос:

– Что между тобой и тин Хорвейгом происходит?

Кира поперхнулась, уставившись на деда широко распахнутыми глазищами.

– Что? – переспросила Кира, судорожно соображая, сказать про договор или не стоит?

С одной стороны, очень хотелось, чтобы Пасита получил по заслугам. Но с другой…

С другой стороны, нехороший Защитник уже несколько раз её спасал. Да и жители Орешков теперь далеко. Опять же, если тин Хорвейг останется в Ордене, то никого не будет обижать от безделья. А ну как его снова сошлют? Не получится ли, что Защитник примется на новом месте за старое? Это что же, она сама своими руками обречёт кого-то на страдания? Вспомнив бесчинства его подельников, попустительство и намеренную жестокость самого Паситы, Кира приняла решение:

– Ничего, – она постаралась ответить без поспешности. Так, чтобы в голосе промелькнула лишь лёгкая тень удивления – ровно столько, сколько не вызвало бы ненужных подозрений. Ни больше ни меньше.

– И он не пытался позволить себе лишнего? – дед прищурился, примораживая немигающим взглядом.

«Вот тебе и поужинала с дедом! – Кира едва сдержала тяжкий вздох. – Можно было и догадаться, что Настоятели ничего просто так не делают. Даже не обедают с внучками. Интересно, а Пасита что-то уже рассказал или нет? Что ответить? Полуправды хватит ли?»

– Только с целью пробудить во мне силу, – решилась Киррана. – Защитник Пасита попытался таким способом меня испугать и заставить войти в боевой транс. Он тогда уже знал, что в момент опасности это у меня получалось, но никогда просто так по моему желанию.

– Но у него ничего не вышло? – констатировал дед.

– Не вышло, – согласилась Киррана.

– И? – охотница молчала, рассматривая недоеденное крылышко. Воспоминания мелькали словно сартогские стрелы, и отвечать отчего-то было неловко. – Киррана, тин Хорвейг остановился? – кажется Махаррон начал раздражаться. Хотя дед и говорил ровно, Кира легко почувствовала напряжение в голосе.

«Похоже, даже разговаривая о тин Хорвейге, он злится. Как же тогда он мог быть его наставником все эти годы? – Кире невольно стало жаль Защитника. – Иметь учителя, который тебя совсем не любит? Это же жуть! Может, потому Пасита такой безжалостный и эгоистичный? У него был хороший учитель?»

– Остановился, – кивнув, подняла голову, смело встретив взгляд Настоятеля.

Махаррон удовлетворенно прикрыл глаза, словно успокоившись.

– Ты ешь, ешь. В столовой-то курсантов таким не кормят, – перед Кирраной снова сидел добродушный дедушка.

2.

Махаррон наблюдал за уставившейся в тарелку внучкой и невольно испытывал гордость. В Кирране поразительно сочетались мягкая красота, характерная для уроженки Ярроса и твёрдость, которую выдали чуть сузившиеся глаза, сжавшиеся челюсти, еле заметно вздёрнувшийся подбородок, прежде чем взгляд опустился долу.

«Одень её как аристократку, никто и не догадается, что девочка выросла в деревне».

Пожалуй, несколько портили впечатление мужской наряд и сбитые костяшки – следы упорных тренировок.

«Да и на теле, наверное, синяков хватает».

Настоятель подавил тяжкий вздох, а вместе с ним и приступ ярости, который накатил, стоило только подумать, как Пасита колотит внучку. Пусть, даже ради науки. Пришлось спешно отогнать крамольную мысль: увезти Киррану подальше отсюда, от чрезмерно похотливых и недружелюбных курсантов. От поганца тин Хорвега, которому Махаррон отнюдь не был благодарен, хотя тот и поступил правильно, взяв на себя ответственность за раскрытие дара.