Как оказалось, на этом неприятности не закончились. Солнце ослепило привыкшие к полумраку глаза, и Кира с разбега в кого-то врезалась.

– Смотри куда прёшь! – Раздался высокомерный голос.

От столкновения охотница уронила кошель – будучи не в себе, попросту забыла сразу убрать на место. Несколько золотых выпали и покатились по мостовой, их звон показался оглушительным. Сияя маленькими солнышками, монеты, наконец, остановились.

– Прошу прощения, господин, – Кира с трудом наклонилась, чтобы подобрать деньги, но вдруг услыхала презрительное:

– Грязная воровка!

Разодетый мужчина помогал подняться с земли своему менее удачливому другу. Судя по облику, оба принадлежали к знатному сословию, что, скорее всего, грозило неприятностям: «Серьёзными, если обнаружат трупы в переулке. Как я докажу потом, что защищалась?»

– Держи её!

Пока Кира решала бежать или все же оставаться на месте, её схватили. Руки больно вывернули, а злосчастный кошель бесцеремонно отняли уже во второй раз за сегодня.

– Я не воровка! Это мои деньги! – Протест прозвучал тихо и неубедительно.

Голова от резких движений снова начала кружиться, звуки исказились до неузнаваемости одновременно с очередной волной слабости, да вдобавок одолел озноб. Охотница повисла на руках пленителей, пытаясь сообразить, что делать: «Куда там вырываться, когда ноги не держат!»

– Отведём её в тюрьму, – тот, который упал на мостовую, высыпал монеты из кошеля на ладонь и, пересчитав, сунул в карман.

– Эй! Это мои деньги! – Кира все же предприняла новую попытку, но язык едва ворочался.

– Твои? – Выпучил глаза обидчик. – Да откуда у пьяной бродяжки взялась такая сумма?

– Я не воровка и не бродяжка!

– Рассказывай, – не поверили, а скорее, не захотели поверить. – Если ты не бродяжка, почему от тебя так несёт?

– Да она же вся грязная! Фу! – В голосе второго прозвучало отвращение.

«Вас бы так по земле поваляли», – подумала охотница, но не стала ничего отвечать.

Её бесцеремонно куда-то потащили.

– Нет! Отпустите! – Она отчаянно попыталась вырваться. – Люди! На помощь! – Получилось едва слышно.

– Стоять!

Смутно знакомый голос раздался неожиданно, и все трое вздрогнули. Солнце закрыла внушительная фигура, на фоне которой хлыщи выглядели, мягко говоря, бледно.

– Отпустите девчонку!

– Но…

– Я. Сказал. Немедленно!

– Она украла у нас…

– И верните ей её деньги. Я все видел.

– Конечно, господин Защитник, – буркнул первый, выпустив руку Киры и, нехотя, выгребая золото из кармана. – Как скажете.

– Мы этого так не оставим! – Выпятил грудь второй. – Вам известно, мое родовое имя? – Попытался было ерепениться он, но первый дёрнул его за рукав, намекая, что стоит заткнуться.

Защитник приподнял бровь с таким выражением лица, будто с ним заговорила муха, и в плывущем мареве вдруг отчётливо стал виден громовик, а следом проявились знакомые черты:

– Пасита?!

2.

Защитник Пасита выезжал из ворот постоялого двора «Княжеский полдень». Приписка к причудливой вывеске гласила: «Лучшие номера во всём городе, – и он вынужден был согласиться: – Приличнее, чем местами в столице, но и цена такая же».

Внезапно оглушив, его накрыло странное ощущение. Ярый протестующе заржал, когда хозяин резко натянул поводья.

– Осторожнее, господин Защитник! – Раздался мелодичный женский голос.

Симпатичная брюнетка в модном наряде для верховой езды, придержала своего серого в яблоках, избегая столкновения. Пасита, того не желая, развернул коня поперек дороги и перегородил ей путь.

Окинув взглядом девушку, Защитник подумал: «При ином раскладе я был бы не против продолжить знакомство в более интимной обстановке» – этот типаж привлекал его сильнее прочих, вдобавок и в глазах незнакомки читался откровенный интерес, но сейчас тин Хорвейгу было не до того. Уступая дорогу, он двинул коня вперёд и неприветливо буркнул:

– Прошу прощения, барышня.

Сила ощущалась как никогда странно. Она будто тянула, звала, указывая путь. Никогда ранее Защитник не испытывал ничего подобного. Вскоре он достиг храмовой площади и понял, что движется в верном направлении. Внезапно ощущения видоизменились, принимая знакомые очертания – те же, что он испытывал рядом с девчонкой тин Даррен: «Боги! Это я её что ли чувствую?!»

На губах тин Хорвейга расцвела довольная улыбка:

– Керун и Киалана! Похоже, я сильно задолжал провидению за этот воистину княжеский подарок!

Иного объяснения происходящему он найти не мог. Про подобное не рассказывали на уроках в Ордене, не делились опытом Защитники постарше, не орали пьяными голосами, надравшись в кабаке: «Остается надеяться, что в книге Излома что-нибудь об этом сказано».

Следуя путём, который указывала сила, Пасита свернул на одну из улиц, лучами расходящихся от площади во все стороны, и почти сразу же наткнулся на объект поисков. Киррану крепко взяли в оборот два хлыща скользкого вида.

Один из них нагло прикарманил её деньги, а затем побитые молью щеголи громогласно объявили девчонку воровкой и ухватили под руки, собираясь куда-то тащить. Этот типаж Защитнику был хорошо знаком, не раз доводилось выставлять посмешищем подобное отребье: «Родители лишили содержания, или же род обеднел, но привычка пускать пыль в глаза осталась, – намётанный взгляд отметил пошитые по прошлогодней моде кафтаны, изобилующие пятнами и потёртостями, стоптанные сапоги и особый, голодный блеск в глазах. Да и поведение: – Хотели бы отвести девчонку в тюрьму – попросту кликнули бы стражу, а так свернут в ближайший переулок, заведут подальше и бросят, чтобы заблудилась и не догадалась позвать стражу, а может и кой-чего похуже замыслили?»

Защитник похвалил себя за то, что, желая произвести впечатление, напялил лучший наряд – тот самый из золотой и алой парчи, который не вынимал из сундука с тех пор, как его сослали: «Хорошо, хоть из моды не вышел». Но, главное, за то, что не забыл про громовик. Тот весьма кстати висел на толстой золотой цепи, вместо повседневного кожаного шнурка. Не надел тин Хорвейг только ботинки – грубая, хоть и добротная обувь была больше данью традициям, чем необходимостью и не шла ни к одному наряду.

Спешившись, Пасита неслышно подошёл сзади, напустив на себя самый надменный вид: «Кстати, почему девчонка не сопротивляется? Да таких бы она одолела даже со связанными за спиной руками! Побоялась затевать драку? Но почему тогда просто не сбежала?»

Кира сомлела неожиданно. Синие глаза закатились, и Защитник едва успел уберечь её от падения: «Идиоты словно специально дождались этого момента, чтобы выпустить девчонку из рук!»

Повинуясь выжидательному взгляду тин Хорвейга один из ее обидчиков нехотя выудил из кармана золото, подобрал с земли брошенный ранее кошель и ссыпал его обратно, прежде чем вернуть. Убрав его в карман, Пасита посмотрел на охотницу:

«Боги, что за вонища! – Одежда Киры была сплошь перепачкана какой-то склизкой гадостью: – Где это её так угораздило?» – Защитник брезгливо поморщился, понимая, что теперь придётся чистить и собственное платье.

3.

– Растяпа! – Райхо скривился, будто у него заныли зубы: «Надо же было додуматься дать полную дозу?!»

Зелье «хэпт-соме» должно было взбодрить Киррану, привести в чувство и придать сил.

«Ей хватило бы и пары капель, добавленных в воду! – к сожалению, ассасин это осознал, только когда девушка зашаталась, как пьяная: – Хайшшат-вассор! Меня сбила с толку мощь её потоков», – о схеме потоков речи пока не шло, ведь Киррана тин Даррен не прошла через Круг Определения и не могла их видеть и перестраивать.

Райхо вознёс хвалу Саршан-хо и Киалане за то, что ошибка в пропорциях никак не отразится на здоровье девушки: «Хотя, без сомнения, ощущения Киррана испытает пренеприятные».

Сам Хэпт-тан ненавидел состояние беспомощности. Он встряхнулся, прогоняя вместе с воспоминаниями, неуместное чувство вины.