— Да уж, Парами придется постараться, чтобы и впредь сохранить право тебя целовать за собой, — поддержала Кэс без задней мысли.

Я не стала сбивать подругам игривый настрой, замечаниями на тему, что пока, вообще, не собираюсь ни с кем целоваться. Не собираюсь и не могу скорее всего.

— Девочки, это Апэль, — с гордостью в голосе, Льяра вывела из стойла лошадку.

Мы с Кассандрой ахнули. Лошадь Льяры и правда оказалась красавицей. Тонконогая с длинной светлой гривой и редким окрасом — серая в яблоках. Любая лошадь в Эрессолде и Файбарде — роскошь, а уж такая красавица и вовсе должно быть стоит баснословных денег. Это, не говоря о том, что для ее содержания требуется собственное имение, а для транспортировки по Чаще целый отряд — они на редкость плохо переносят порталы. В городах и поселках предпочитают использовать тех животных, что способен подчинить природник.

— А тут — Демон, — Льяра указала на стойло неподалеку. — Жеребец отца. Изредка мы катаемся вместе, правда давно уже такого не было.

— В поместье Нэппингтон тоже была конюшня, но я никогда не видела, чтобы там держали лошадей. Скорее ее построили ради моды, да так и осталась, — констатировала я.

— А у нас слишком много оборотников в семье, чтобы лошади могли себя спокойно чувствовать. Кстати, Апэль, похоже, спокойно реагирует на твоего зверя.

Кассандра потянулась и погладила лошадь по мягким губам.

— У нас были и другие, но отец их продал за ненадобностью. Жаль, сейчас как раз бы они пригодились.

— Ты хочешь прокатиться? — удивленно вскинула брови природница.

— Почему бы и нет?

— Но ты же беременна!

— У оборотников крепкий организм, это совершенно не повредит, я уточняла у нашего семейного доктора.

— Только не надо мне говорить о докторах и оборотниках!

Краем уха слушая перепалку подруг, я подошла к стойлу, где стоял черный как смоль жеребец лорда Сатема и застыла в восхищении. Апэль без сомнений была подобна дорогому украшению, но Демон... Воплощение силы и мощи, а еще какой -то внутренней мудрости. Животное под стать своему хозяину.

Я прикрыла глаза, потянувшись к его сути, неосознанно вытянула вперед ладонь. Так и есть

— это реликт. Молодая кровь, едва зародившаяся магическая составляющая. Интересно, это произошло само по себе или животное уже имело склонность, когда его владельцем стал теневой маг?

— Тилья? — шепотом позвала Льяра.

Я открыла глаза и увидела направленный на меня встревоженный взгляд.

— Осторожнее!

Я поняла, что моя ладонь лежит прямо на морде застывшего точно статуя жеребца, и лишь его дыхание горячит мне кожу.

— А можно на нем прокатиться? — не знаю, почему я задала этот вопрос.

Желание пришло настолько спонтанно, словно кто -то поместил его прямо мне в голову. Оборотница растерянно взглянула на природницу, точно в поисках поддержки.

— Если это неприемлемо, я пойму, — понурилась я.

Уж больно ярким был промелькнувший в моей голове образ.

— Ты ездишь верхом? — уточнила подруга.

— Каталась однажды. Еще в детстве. В гостях у кого-то из папиных знакомых. — звучало крайне жалко. — Ладно. И впрямь, глупая идея.

Неожиданно поняла, что сейчас расплачусь и направилась прочь из конюшни, не понимая, что меня так задело, и чувствуя себя точно капризный младенец, которому не позволили опасную игрушку.

— Ладно!

Я не сразу поняла, что это сказано мне.

— Да постой же, Тил! — Льяра оказалась прямо передо мной, преграждая дорогу.

— Раз тебе так хочется, попробуй. Только будь осторожна. Ну и условие: если выведешь его и сможешь сесть верхом самостоятельно. Седлать его я не стану, и не проси. Старшего грума тоже не стоит звать, он точно не одобрит таких экспериментов. Если честно, не понимаю, как ты собираешься договариваться с этой зверюгой, он меня не подпускает. Но, кажется, у вас нашелся общий язык.

Лорд Сатем Яррант пребывал в угнетенном расположении духа. Разговор с пропавшей много лет назад женой совершенно выбил его из колеи, в добавок ко всему прочему он беспокоился за дочь. Как Льяра воспримет подобное пренебрежение? Особенно теперь, когда сама ждет ребенка?

По этой же без сомнений веской причине у него в руках и очутилась бутыль темного стекла, со старинной, почти стершейся этикеткой, надпись на которой едва возможно было прочесть: <^...ку». Он схватил ее не глядя. Откупорил, но так и не пригубил. Но вовсе не потому, что жидкость внутри, скорее всего давно пришла в негодность. И даже не потому, что это был один из артефактов, найденный в чаще и обошедшийся в кругленькую сумму в свое время.

Причиной тому была открывшаяся из окна кабинета картина. Настолько невероятная, что бутылка выскользнула из рук советника и разбилась вдребезги о кованую декоративную подставку для цветов.

В помещении тут же повис острый запах крепкого алкоголя. Не замечая ни его, ни хрустнувших под подошвами сапог осколков, советник подошел ближе и облокотился на подоконник, а потом и вовсе зло распахнул створки, да так и замер, высунувшись наружу.

По леваде скакала наездница.

И все бы ничего, если бы вороной под ней не был Демоном — его жеребцом. Рыжие волосы составляли невероятный контраст со смоляной шкурой коня. Гармонировали словно копоть и языки пламени на пожаре. Так же взлетали и опускались, взлетали и опускались...

Это зрелище на некоторое время заворожило лорда Ярранта. Сам того не заметив, Сатем засмотрелся, позабыв на миг обо всех своих неприятностях разом. Легкая улыбка тронула губы советника, но тут он увидел собственную дочь.

Элья бежала рядом, что-то подсказывая. Следуя ее советам, Тилья пыталась управлять жеребцом. И, о чудо! У нее даже что-то получалось! Но стоило ему осознать происходящее, как он взял себя в руки. Беспокойство нахлынуло с новой силой. Причиной тому была нелюбовь жеребца к его дочери. То ли он и раньше еще до того, как проявилась ее вторая суть, чувствовал внутреннего зверя. То ли пронес сквозь годы воспоминания об уроке, однажды полученном от Дариа в ипостаси арр'тхэллэ.

Советник испугался за обеих, мысленно пообещав серьезно поговорить на эту тему с Оэльрио.

— Пора прекращать, пока не дошло до беды! — пробормотал он и точно сглазил.

Жеребец внезапно перешел на галоп. Без седла Тилирио стало трудно на нем держаться. Его дочь, пытаясь помочь, едва удерживающейся на спине Вороного подруге, прибавила шагу, но догнать жеребца никак уже не получалось.

— Нет! Элья, нет! Только не оборачивайся!

Но поздно, Оэльрио уже приняла ипостась и в несколько прыжков поравнялась с конем. Тут-то и случилось самое страшное. Тот шарахнулся в сторону и взвился на дыбы, одновременно пятясь. Похоже, дочь сообразила наконец, что делает только хуже и отпрянула, а Тилья чудом удержалась на конской спине, вцепившись что есть силы в гриву. Огромными скачками Демон рванул прочь и, проломив символическое ограждение, скрылся в зарослях, которые тянулись до самого барьера. Последнее, что увидел Сатем, была неотвратимо соскальзывающая с гладкого бока рыжеволосая девчонка, а затем он ичез.

Перемещаться тенями прямо на спину скачущего во весь опор животного та еще задачка, но советник справился с ней в считанные мгновения.

Сначала все шло неплохо. Демон послушно вышел за мной из стойла и позволил надеть на себя уздечку. Льяра стояла поодаль и удивлялась подобной покорности, а Кэс в открытую выражала все, что думает о моей затее. Я и сама уже считала, что идея плохая. Если упаду и сверну себе шею, ни один врачеватель меня уже не спасет. Но и пойти на попятную отчего-то не могла, как и объяснить себе такую уверенность в правильности собственных действий.

— Хороший мальчик, — гладила я коня, нашептывая ласковые прозвища.

Тот вроде как прислушивался, благосклонно принимая мое внимание.

— Одумайся, Тил! — замогильно подвывала сквозь зубы Кассандра, стараясь держаться подальше.

— Кэс, ты как тот проповедник на площади: «Покайтесь» — сымитировала я идиотов, которых мы видели с Льярой.