— Пожаров нет, — не вдаваясь в подробности, коротко сообщил отряг.

— И города нет, — предположил самое худшее бард.

Черные глаза закрылись медленно, и из-под ресниц выкатилась и заскользила по грязной щеке слеза.

— Я… виноват… я… я… только я… — почти беззвучно шевельнулись тонкие искусанные губы, пуская пузырьки розовой пены, и лицо короля искривилось и вздрогнуло, словно в теле, спохватившись, проснулась боль.

— Мы прилетели, чтобы предупредить тебя об этом, — к изумлению своему, не находя в себе ни жалости, ни сочувствия, проговорил Иванушка.

Тис не отозвался, и царевич уже подумал было, что король потерял сознание или умер, и даже Серафима потянулась к запястью проверить пульс, но вдруг глаза его снова открылись, и тот же самый незрячий взгляд неподвижно воззрился в неведомое.

— Я… виноват…

Шепот его на этот раз был довольно громким, словно за несколько минут атлан чудесным образом набрался сил и пошел на поправку.

— Если вы будете так кричать, это немедленно отразится на вашем здоровье, — строго нахмурилась Эссельте

— Я… хочу умереть быстро…

Но прежде, чем Олаф или Сенька смогли предложить ему свою помощь, Тис снова заговорил — и на этот раз прервать его рассказ не посмел никто.

Почти месяц назад к его величеству Дубу Третьему явились два человека, и он, ко всеобщему удивлению, принял их во дворце и отвел им отдельные покои. Кто они такие, откуда и зачем пришли — не знал никто, кроме самого Дуба.

Через неделю после прибытия один из таинственных гостей навестил ночью дворцовый кабинет Тиса, где тот заработался, пытаясь свести концы с концами в финансовом отчете по одной из госзакупок для армии. При виде загадочного гостя короля Тис насторожился, но войти ему предложил.

Первым вопросом визитера был, хочет ли он, первый советник, стать правителем Атланды. Но не успел Тис начать раздумывать, были ли это козни конкурентов или провокации короля, как посетитель рассеял страхи, напомнив, при каких обстоятельствах они встречались. Оказалось, в последний раз Тис видел своего гостя много лет назад, еще мальчиком. Это был сын их дальней родственницы. Он заходил попрощаться к ним перед отбытием в Узамбар и получил от отца Тиса сумму, достаточную, чтобы заплатить за все годы учебы и жить не привольно, но безбедно во время нее.

«Иногда даже очень маленькое проявление доброты может иметь очень большие последствия», — любил говаривать дед первого советника.

И теперь, когда загадочные гости видели, что им не удастся договориться с королем, о чем бы они там ни договаривались, и что вакансия очень скоро может освободиться, друг семьи предложил ее Тису.

И тот согласился.

Подробности плана перехода власти были обсуждены в ту же ночь, а через несколько дней блестяще воплощены в жизнь. Родственник короля, жертва проклятых колдунов, мужественно бросивший им вызов, едва не поплатившийся за это собственной жизнью и лишь чудом оставшийся в живых, стал идеальной заменой почившему несладким сном Дубу.

От бастарда предприимчивые гости избавились на следующий день после нападения на его отца. Внебрачная же дочь Дуба успела сбежать со своей матерью, и Тис предложил не желающим пока уезжать из города магам убить двух зайцев одной стрелой: пожить в доме Вишни, а заодно устроить там засаду. Но даже когда тело Вишни было найдено, его сообщники продолжали там гостевать, поджидая, по их словам, прибытия старых знакомых.

Каких именно, и что ему, Тису, предписывалось сделать в случае их прибытия, ренегаты объяснили очень подробно. И гости прибыли — с шумом, спецэффектами и скандалом, привлекая к себе внимание целого города.

Чтобы не скомпрометировать короля убийством гостей во дворце или во время экскурсии, друг семьи настоял на инсценировке несчастного случая с големами.

— Но как они нашли нас в Красной Стене?! — не удержался Кириан.

Неподвижный взгляд Тиса, точно погруженного с головой в мир воспоминаний, медленно переполз на барда.

— Вы… бы…ли… там?..

— Да, — подтвердил менестрель.

— Значит… вы… знае…те… вы… уз…знали…

— Что? — насупился Ахмет.

— И…мя… — натужно прошептал король, казалось, выталкивая из раздавленных легких последний воздух. — Имя… сына… Дуба…

— Анчар?

— Д…да… Ан…чар… К…кре…чет… проз…вище… пятый… Наслед…

— Ренегат — Наследник?!

Как по команде друзья обернулись, потому что вопрос, кто из двоих ренегатов остался в живых, из академического моментально превратился в экзистенциальный… и встретились взглядом с расширенными то ли от боли, то ли от шока глазами раненого.

Рука ренегата выметнулась вперед — но, какова бы ни была его цель, реакция конунга оказалась быстрее.

Получив вдобавок к раздробленному плечу сотрясение мозга, чародей свалился на россыпь битого камня и затих.

Когда они оглянулись на короля, глаза его были закрыты, а лицо торжественно и спокойно, точно Тис, наконец-то, выполнил самое главное дело своей жизни.

Пока Эссельте лихорадочно нащупывала пульс Тиса, одновременно пытаясь разглядеть, не сломана ли челюсть у ренегата, стена под напором спасательной бригады атланов сдалась.

Рядом с цельнометаллической дверью, расплющивая единственные фамильные доспехи, чудом уцелевшие в магическом поединке, неожиданно вывалился камень кладки. В следующее мгновение в образовавшееся отверстие влетела кирка, за ней — взрыв ругани — очевидно, лишившегося своего орудия кирковладельца, затем два светошара, и только после этого — грозный рев:

— Вам будет сохранена жизнь, если вы отпустите его величество Тиса Первого!!!

— Кажется, он уже сам ушел, — скривился Олаф, скользнув враждебным взглядом по лицу короля, неподвижному и мертвенно-бледному под слоем пыли и крови. — Надеюсь, для таких, как он, у атланов найдется свой холодный Хел.

Сенька с эсхатологией аборигенов знакома не была, но кивнула согласно, считая, что именно там усопшему самое место, поднялась и вопросительно оглядела товарищей.

— Ну что? Пообщаемся с благодарным потомком, или нам тут больше делать нечего?

Случайно или нет, но обежав всех, взор ее вернулся к Ивану и остановился на нем, словно именно от его ответа зависели их дальнейшие действия.

Лукоморец принял возложенную на него ответственность, не дрогнув. Впрочем, никто не спешил перехватить у него шанс первым ответить на заданный вопрос.

— Мы должны рассказать всё Рододендрону, — сосредоточенно нахмурившись и вздохнув, проговорил он. — Один на один.

— …Эй, есть там кто живой?! — донесся до них через проделанное отверстие знакомый взволнованный голос. — Отец?..

— Кто это? Он? Кронпринц? — навострил ухо калиф.

— Бывший кронпринц, — едко уточнил менестрель.

— Ах, да. Король, — машинально кивнул Ахмет.

— И не король, — с изрядной долей удовлетворения снова поправил его Кириан. — Всего лишь сын заговорщика. Цареубийцы. Узурпатора. Клятвопреступника…

Бард помолчал несколько секунд, раздумывая, стоит ли порыться в памяти и в уголовном кодексе и отыскать еще несколько обвинений или хватит этих, пришел к последнему выводу и подытожил: — И, возможно, сообщник.

— Так погодите… что же это получается?.. — брови отряга беспорядочно зашевелились, не зная, изобразить ли им в первую очередь изумление или гнев. — Что наш рений гад — местный король?!

Когда еще одно значение откровения Тиса, потерянное ранее за другим, самым важным для них, предстало во всей своей неприглядной красе, лица товарищей вытянулись.

— Этот негодяй — король? — возмущенно воскликнул царевич, уставившись на Анчара.

— Ничего, что негодяй — был бы администратор хороший, — меланхолично проговорила Серафима.

— Сеня, это безнравственно!

— Зато гораздо лучше, чем король-негодяй и плохой администратор.

— Но ты не знакома с Рододендроном близко!

— Должно же быть хоть что-то положительное во всей этой ситуации.