— То есть, ты тут не при чем? — недоуменно расширились глаза царевны.

А вот это уже было слишком.

Грандиозный бабах с переворотом и световым эффектом, пусть даже и неизвестного происхождения — и он, главный специалист по волшебным наукам, не при чем?!..

Да если даже и не при чем! Был бы!

Какой чародей, достойный не то что своего посоха — а своего названия, признает это?!

— Ну, Сим… — оторвал взгляд от мрачной бездны и снисходительно усмехнулся Агафон. — Ну что ты как первый день меня знаешь… Научно доказано, что в критический момент у особо талантливых магов высвобождаются скрытые силы организма… проявляются неучтенные резервы, так сказать… незадействованные запасы… потайные заначки… И тогда нашему брату на пути лучше не становиться!

— Я так и подумала, — пряча усмешку, степенно кивнула царевна.

Если его премудрие завел с умным видом речь о тайных ресурсах и научной доказанности необъяснимого, это могло означать только одно.

Что произошедшему он не имел ни малейшего объяснения.

— Хорошо тогда, что нам попался особо талантливый маг с уймой потайных заначек! — с благодарностью добрым духам возвел очи горе Амн-аль-Хасс, не знакомый с Агафоником Великолепным настолько близко.

— И хорошо, что у реньих гадов ничего не высвободилось… в критический момент… — логично подытожил лекцию о непознанном в магии Олаф и снова глаза его невольно скосились на провал.

Стены его тут и там зияли черными заваленными дырами — ходами забоев. Ровное, как у ведра, дно быстро покрывалось освобожденными из вековечного заточения грунтовыми водами. Пахло горелым камнем и расплавленным металлом. Остывая, резко пощелкивала обожженная порода.

Оставалось надеяться, что в этой части рудника сегодня утром работы не велись…

Из-за сараев и домишек на той стороне провала один за другим осмеливались выглядывать перепуганные вусмерть люди. Ошметки кровли, трубы и фрагменты стен торчали как попало из близлежащих грядок, словно в порыве безумия хозяева надумали посадить не репу, картошку и помидоры, а булыжники, кирпичи и железо.

То, что не поместилось на огородиках, устилало странным ковром дорогу.

Дорогу, ведущую теперь не к выходу из долины, но в исполинскую круглую яму.

— Нехилая выбоина… — хмыкнула, проследив за взглядом волшебника, Сенька, не вынимая из карманов всё еще предательски дрожащих рук.

— Ничего страшного, я полагаю! — просиял в ответ хронический оптимист Иванушка. — Новую дорогу они проведут в обход, но зато у них появится собственное озеро — источник питьевой минерализованной воды и оригинальная достопримечательность! А еще в нем можно будет купаться!

— И стирать. И рыбу разводить. И проводить соревнования по гребле, — поддакнула царевна. — А зимой — по фигурному катанию. Или падению. Как получится.

— Может, взять с них за работу? — забеспокоился менестрель. — Озера нынче, поди, дорого стоят!

— Как бы они с нас не взяли, дорогуша… — с подозрением покосилась Эссельте на вооруженных мечами и копьями мужчин, медленно прокладывающих себе путь через обломки сражения магов по направлению к будущему озеру.

— Приди и возьми, — ухмыльнулся Олаф, веселея при одной мысли о возможной драчке, и вытянул из-за спины топор номер двенадцать.

Продвижение доблестного отряда народного ополчения резко замедлилось.

При виде второго топора и приглашающей улыбки юного конунга[599] — остановилось и как бы невзначай дало обратный ход.

— Кхм… Кстати, друзья мои… Если мне не изменяет память, то пока эти прихвостни Гаурдака не напали на нас предательски, мы собирались осчастливить своим посещением местный трактир? — деликатно напомнил калиф.

— А, может, нам лучше осчастливить какое-нибудь другое заведение атланского общепита? — нервно зыркнул бард на сбившийся в плотную кучку отряд местной самообороны[600]. — Пока они не осчастливили нас? Своим посещением?

Сенька смерила взглядом продвигающийся со скоростью умирающей черепахи ударный отряд из трех человек, подгоняемых громко, но не всерьез таким же неторопливым командиром[601]. Потом обозрела тающие под утренним солнцем ледяные глыбы, бывшие еще десять минут назад их продуктовым запасом и решительно постановила:

— Осчастливливать будем это.

— А они? — опасливо мотнула головой в сторону того берега Эссельте.

— Им тоже место найдется, — со шкодной усмешкой успокоила ее Серафима. — Если духу хватит войти. Пошли. Время идет.

— Куда? — замогильным голосом вопросил Масдай.

— Что — куда? — не понял Кириан, мыслями уже за столом перед тарелкой горячего жаркого.

— Куда оно идет, говорю. Пятого Наследника нет всё равно. Так что времени у нас — мешок…

Напоминание об обрушившейся на них катастрофе повлияло на настроение почище новой атаки ренегатов и, подобрав уцелевшие пожитки, поисковая группа угрюмо и безмолвно направилась к постоялому двору, и даже Олаф забыл улыбнуться и помахать рукой[602] отважным ополченцам на прощание.

Стол и ненавязчивость сервиса в третьеразрядном трактире оказались выше всяких похвал[603], и путники, деловито покончив с завтраком, с таким же увлечением перешли к десерту — пирожкам с вареньем и травяному чаю.

Убедившись, что гостям больше ничего от них не надо, прислуга и хозяева тактично, но проворно ретировались на кухню, прикрыли дверь, подперли ее с той стороны и сделали вид, что их тут не было с момента основания поселка. Чтобы избежать необходимости взимания платы за еду, хозяин догадался бросить через плечо: «Всё за счет заведения», и теперь Иванушка сидел с раскрытым кошельком и мучительно пытался сообразить, сколько стоит в Красной Стене плотная трапеза на восемь персон[604].

Надо ли упоминать, что неотвязные мысли о так внезапно и бесславно закончившемся поиске пятого наследника смышлености ему отнюдь не прибавляли.

Равно как и хорошего настроения антигаурдаковской коалиции.

Агафон полулежал на скрещенных под головой руках, бледный и чумазый, как его повязка. Серафима выцарапывала на столешнице засапожным ножом «Здесь были» и далее — поименный список их отряда с таким выражением лица, будто готовила не местную достопримечательность в веках, а надгробие для братской могилы. Эссельте, рассеянно вооружившись носовым платком и зеркальцем, макала батист в остатки чая и оттирала грязь с лица. Ахмет работал подставкой для зеркальца Эссельте, глазами, улыбкой и восхищенным прицокиванием — хоть и несколько вымученными — одобряя ее малейший успех на поприще борьбы с последствиями магической атаки. Кириан, не зная, чем занять руки, бесцельно проверял настройку то одного инструмента, то другого, вызывая нервный тик у волшебника. Олаф пасмурно разглядывал прожженное зеленой гадостью лезвие топора, словно пытался увидеть в нем отражение будущего. Вяз задумчиво хмурил брови и тер пальцами заросшие черной щетиной щеки.

Говорить было не о чем, и слов не было.

— Ваше премудрие?.. — наконец, произнес контрабандист — не то из настоящей любознательности, не то в попытке развеять кладбищенскую атмосферу и вырвать спутников из медленно поглощающего их болота угрюмости и уныния. — Если ваше состояние позволяет… то не могли бы вы объяснить любопытному непосвященному…

— Не могли, — потусторонним голосом выдавил чародей, — но постараюсь.

Атлан удовлетворенно кивнул и продолжил вежливо:

— Мне интересно узнать… Всегда ли в опасности у магов высвобождаются э-э-э… не уверен, что запомнил правильно термин… потайные заначки организма? А если нет, то почему?