Некоторые из них собирались в жутковатого вида рожи, скалились и гадко подмигивали.

По маслянистой поверхности плавали, рассеяно почесываясь, отсеченные Сенькой и Олафом черные щупальца.

На ногах людей медленно дотлевали и расползались на ошметки недоеденные мерзкой жижей сапоги и ботинки.

— Дойдем до Бриггста, — покачал головой Фраган с таким видом, будто ожидал, что субстанция, закрывшая пробоину, с минут на минуту отделится оттуда и набросится на него, — Демонами морскими клянусь… даже такие свиньи, как уладцы, увидев этакое… светопереставление… сразу дадут нам коль не новую посудину, то все для полноценного ремонта нужное.

— А у меня что — неполноценный, что ли? — оскорбленно насупился Агафон, и в такт его покислевшему настроению по посоху зашмыгали трескучие черные искры.

Радужная муть под ногами плотоядно хлюпнула, разбрасывая липкие вонькие брызги.

Наверху, на средней палубе, что-то затопало, загрохало и застучало.

— Полноценный, полноценный!.. — испуганно вскинул ладони и поспешил заверить его капитан. — Самый полноценный из всех полноценных, когда-либо виденных на Белом Свете, и даже больше!

— Ну, и чего не нравится? — измотанный качкой, нервным напряжением, болью в месте стыковки головы с настилом палубы и приложенными недюжинными магическим усилиями волшебник хмуро прожег его неприязненным взглядом из-под белесых бровей.

— Агафон, угомонись, — умиротворяюще положила ему руку на плечо Серафима. — Он им не ненравится.

— А чего?.. — искренне удивился чародей.

— Оно их пугает, — прозорливо сообщила Серафима и, помолчав несколько секунд, добавила: — И не только их, откровенно говоря.

По забегавшим глазам команды было ясно, что Сенькино предположение попало в точку.

— Не нравится оно им… — горько фыркнул обиженный студиозус. — Пугает… Подумаешь… слабонервные… Нет, если пугает — так я ведь это и убрать могу!..

Слезящиеся от непрерывной рези глаза гвентян загорелись надеждой.

— …и сделать всё, как было — дыра, вода…

Надежда погасла.

Но не совсем.

— Или… — задумчиво продолжил вдохновенный кудесник, которого теперь так легко уже было не остановить, — если разобраться… можно ведь и по-другому извернуться… Как раз мне на ум только что пришло еще одно маленькое, но преполезненькое заклинаньице…

— НЕТ!!!

— НЕ НАДО!!!

— ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!

Агафон уязвлено моргнул, отвернулся и дернул плечом.

— Ну, как хотите…

Всеобщий вздох облегчения стал ему дополнительной порцией морской соли на ране.

— Двадцать два года живу — и все двадцать два года познаю, что нет предела человеческой неблагодарности… — пробормотал он с видом праведника на костре. — Не понимаю, почему говорят — «делай добро и бросай его в воду», когда…

— Эссельте?..

Недоуменный голос эрла Ривала донесся откуда-то сверху, из мутного квадрата люка, озаряющего трюм тусклым светом китового жира, сгорающего и отчаянно коптящего в неразбиваемой лампе из морского стекла.

— Что — Эссельте? — мгновенно оторвался от своих пациентов и нервно насторожился лекарь.

— Я спрашиваю, Эссельте тут нет? — недовольно прорычал эрл, малодушно и малозаметно покинувший поля боя с пробоиной еще минут двадцать назад.

— Ее высочества?! — как один, опешили и вытаращили глаза моряки. — Здесь?!

— Что ей тут делать? — вытянулась изумленно под импровизированным респиратором физиономия капитана, но, тем не менее, он дал знак матросам, и те бросились обшаривать темные закоулки сырого брюха каравеллы, предусмотрительно перепрыгивая с ящика на ящик и выкликая на разные голоса имя принцессы.

Как и ожидалось, результатами их усилия не увенчались.

— Ее высочества тут нет, ваше сиятельство! — доложил, подобострастно изогнув шею, боцман.

— Поищите ее в королевской каюте, — изобретательно посоветовал капитан.

— В каюте ее тоже нет, болван!!! — рявкнул Ривал, топнул в сердцах ногой, словно хотел пробить в настиле дыру, и бурно загрохотал недопереваренными прожорливой жижей сапогами по средней палубе, неистово хлопая всеми попадающимися по пути дверями.

Серафима поняла, что именно этот стук она слышала несколькими минутами раньше.

И означать сей факт мог только одно: что кипящий растерянностью и гневом эрл, прежде чем заглянуть в зловонный трюм в поисках принцессы, успел перевернуть всё судно вверх дном (К счастью, лишь в переносном смысле. Третье вмешательство Агафона в навигацию «Морская дева» пережила бы вряд ли).

— Эссельте пропала?.. — непонимающе наморщил лоб бард, и озадаченно пошевелил грязными пальцами ног, стыдливо выглядывающими из останков щегольских юфтевых сапожек. — Как человек может пропасть с корабля?

— Бросилась в море, — не мудрствуя лукаво, ответствовал Агафон.

— Смыло за борт? — осторожно допустил Фраган.

— Демоны морские украли? — предположил, и тут же заозирался в суеверном страхе широкоплечий рябой матросик.

— Какие демоны?!

Моряки шарахнулись, испуганные не на шутку, и из-за их спин вскочила и бросилась вверх по трапу гибкая худая фигура в черном камзоле.

Серафима и Олаф удивленно переглянулись, но буйный всплеск эмоций со стороны невозмутимого и почти не заметного доселе медработника озадачил, казалось, не только их.

Вслед стремительно удаляющемуся Друстану вытаращили глаза, позабыв про ядовитые миазмы, томно испаряющиеся с поверхности агафоновой воды, Огрин и Кириан.

— Ну, чего уставились? — сердито рявкнул Гильдас.

Друид с певцом тут же пристыжено втянули головы в плечи и одарили капитана возмущенными косыми взглядами.

Но тому было не до них.

— Все, кто в состоянии — руки в ноги взяли… или наоборот… кому как удобнее… после этакого смрада… и побежали искать ее высочество! — приложив сложенные рупором ладони к скрытому под бывшим рукавом рту, проорал Гильдас. — И быстро, быстро! На раз-два-три! Ишь, уши развесили, языки распустили! Огурцы морские, а не матросы!..

Через три минуты весь корабль был обшарен, обыскан, перетряхнут, и разве что не вывернут наизнанку силами команды и добровольцами антигаурдаковской интербригады.

Принцессы не было и следа.

А заодно, выяснилось походя, в необъявленном направлении исчез и капитанский ялик, любовно припрятанный от бурь и шаловливых ручек в канатном коробе на палубе.

— Ее высочество взяла лодку и уплыла?.. — тупо взирая на осиротевший эллинг, озвучил всеобщее недоумение Гильдас.

— Ты хочешь сказать, она перетащила ее к борту, спустила на воду, спрыгнула в нее и, налегая на весла, угребла подальше? — лениво уточнила Серафима, с наслаждением потягиваясь и впитывая всеми забитыми трюмной вонью и грязью порами робко зарождающийся соленый морской рассвет.

Предложенная поправка вогнала почтенную корабельную и сухопутную публику в состояние глубокого ступора: представить себе хрупкую принцессу не то, что азартно угребающей куда подальше, но и просто перетаскивающей тяжелую лодку по палубе, сбрасывающей ее в гуляющие нервически волны и спрыгивающей следом не мог не только старый морской волк Гильдас, но и такой профессиональный фантазер, как Кириан.

И вдруг багровая небритая физиономия оставшегося не у дел дядюшки перекосилась в лице.

— О, не-е-е-е-ет, — повернулся к Сеньке грузный эрл и недобро ощерился. — Почему это — «спустила», «утащила», «угребла»?.. Ты забываешь про своего приятеля, девица!

— Про Олафа? — царевна непонимающе перевела взгляд на огромного отряга — самого опытного моряка их отряда. — Олаф, признайся честно. Ты имеешь какое-ни…

— Не придуривайся!!! — подскочил и прорычал сквозь зубы опростоволосившийся королевский родич. — Ты прекрасно знаешь, о ком я веду речь!

Глаза Сеньки вытаращились до предела.

— АГАФОН?!

— При чем тут я?! — праведное возмущение студиозуса взметнулось выше неохотно поднимающегося солнца, шире пролива Трехсот островов.

— ПРИЧЕМ ТУТ ОН?! — раскатисто поддержал его эрл, и устоявшие во время бури мачты флагмана трусливо дрогнули.