— Шуточки!..

— Это еще ничего! А я вот помню, как мой дед рассказывал…

Сенька с усилием поднялась на ноги, держась за стремя кобылы, и звучно откашлялась.

Гул голосов не сразу, но стих.

— Интересно, говорил ли что-нибудь Бруно Багинотский про людей, которые, вместо того, чтобы оказать должные почести и заботу героям, едва не пролившим за них свою кровь, держат их в сырости, холоде и голоде под открытым небом? — проникновенно и вдумчиво проговорила она, грустно глядя в неумолимо закатывающийся закат.

Король смутился.

— М-милости прошу к нашему шалашу… К «Мудрому Бруно», конечно, я имел в виду!.. Вопрос оплаты пребывания в случае успешного решения вопроса с монстром урегулирован мной положительно.

— Ну, так чего мы ждем?

— Карету нам, карету!..

Кареты, естественно, нигде не оказалось, даже в кустах, и до города добираться пришлось со скоростью ковыляющего на стертых ногах волшебника — представ перед выбором: ехать или идти, Адалет наотрез отказался от поездки верхом до посещения одного знакомого травника напротив их «Бруно». Бешеная скачка от тучи-вампира задом наперед на тощем крупе будто обезумевшей кобылы долго еще станет напоминать о себе впечатлительному труженику магических наук не только в кошмарных снах.

Оказавшись, в конце концов, под гостеприимным кровом, со вкусом умяв горячий ужин перед горячим камином и пройдя через горячую ванну, отряд снова разделился. Лукоморцы по настоянию мастера Хайнрика и по велению души отправились отдыхать в свою комнату. Чародей направился в мастерскую нового приятеля принимать таинственные укрепляющие здоровье организма процедуры, чтобы с наступлением темноты окунуться в самые непроходимые и ужасные дебри магии, готовя сюрприз для багинотского чудища. Олаф, наточив топоры, надраив шлем и начистив кольчугу, обнаружил, что развлечения внезапно кончились, и от скуки решил спуститься скоротать остатки вечера в общем зале.

Он ожидал увидеть пустынную комнату с безжизненно выстроившимися в ровные ряды столами и скамьями.

Или пару-тройку завсегдатаев за одним из столов ближе к камину и стойке, в компании кислого, как его оказавшиеся не у дел промышленные запасы пива, хозяина.

Чего прямолинейное и суровое отряжское воображение не могло представить, так это громовых аплодисментов и троекратного в тринадцатой степени «ура» (Вообще-то, «ура» задумывалось просто троекратным, но отсутствие репетиций, компенсированное изобилием энтузиазма и уходящими на это самое «ура» хозяйскими промышленными запасами чуть подкисшего пива, картину изрядно смазали), прогремевших при появлении на лестнице его скромной нордической персоны.

— А чего вы тут такое празднуете? — нерешительно остановился он за пару ступенек до пола. — Свадьбу? Похороны?

Вместо ответа из собравшейся пестрой толпы веселых и просто навеселе багинотцев вылетел провокационный призыв:

— Качай героя!!!..

Ни возразить, ни вытащить из ножен меч, ни даже сбежать конунг не успел: радостно орущие горожане налетели на него, подхватили, подбросили под самый потолок…

Никто из них не ожидал, что кроме собственно отряжской персоны качать им придется еще и два самых больших топора из весенней коллекции, дедовский широкий меч, новую утяжеленную кольчугу и фамильный боевой шлем.

— М-может, еще раз попробуем?.. — неуверенно предложил кто-то из обступивших распростертого на каменном полу Олафа почитателей.

Под каменными сводами не спеша перекатывались, затихая, остатки стального эха.

— Мужланы!!!..

Передние ряды сконфуженной аудитории раздвинулись под яростно работающими локтями, и на авансцену, горя негодованием и черными очами, вырвалась бледная брюнетка лет тридцати в откровенном темно-лиловом платье.

— Идиоты! Вы его убили! Ему надо срочно сделать искусственное дыхание!..

Нервно облизав тонкие алые губы, дама проворно склонилась над оглушенной жертвой собственной популярности, но на секунду замерла — то ли вспоминая, через какое конкретно место лица это дыхание делается, то ли раздумывая, стОит ли.

Почувствовав на своем носу бархатистое прикосновение помады, а на губах — стиснувшие их холодные пальцы, недокачанный герой мигом пришел в себя и сделал попытку вскочить на ноги.

— АЙ!!!..

Успех был двойным, но на ногах мастера Карла он всё же оказался чуть скорее, чем на своих.

— Дальше качай героя?.. — донеслось с осторожным сомнением из задних рядов.

— Да идите вы в Хел… — пошатнувшись, но вовремя вцепившись железной хваткой в вытаращившего глаза хозяина, сурово рыкнул отряг.

— И-извини… — смущенно выдавил кучерявый конюх, непроизвольно отступивший на полшага. — Мы т-только х-хотели… п-поприветствовать…

Рыжий северянин запрокинул лохматую голову и расхохотался.

— А ловко у вас получается, ребята! Если вы таким же макаром и те две дюжины воинов приветствовали еще до победы, не мудрено, что они к вам не вернулись! Если б они с тем чудом справились, вы бы их самих до смерти укачали!

Расслабившись, горожане нестройно засмеялись.

Но громче и звонче всех над осветившимися улыбками почти забывшими улыбаться лицами разносился заливистый смех его самозванной народной целительницы.

— Пива герою! — спохватился вдруг хозяин.

— Сухариков герою! — щелкнула пальцами брюнетка в фиолетовом.

— Орешков герою! — подскочила румяная посудомойка.

— Воблы герою! — замахал пятерней над головой министр финансов: гулять, так гулять.

— И всем того же! — снова перехватил инициативу мастер Карл, и не преминул добавить: — Но каждому за свой счет!..

Всё еще слегка контуженого конунга развернули и, подхватив под руки — не столько для устойчивости, сколько чтобы потом похвастать перед теми, кому героя не досталось — повели усаживать к ближайшему столу.

Прямо напротив Олафа, на самое почетное место, уселся слегка косоглазый от принятого за вечер на кружевную грудь пива министр финансов.

По правую руку — важный и гордый, хоть и прихрамывающий на обе ноги, мастер Карл.

Слева от него, оттерев в короткой, но равной борьбе раскрасневшуюся посудомойку, дыша духами и — не к ночи будет сказано — туманами — приземлилась фиолетовая дама.

Несколько мгновений — и их стол оброс со всех сторон не уместившимися на скамьях обожателями северного ратоборца багинотцами и стал похож на породистую виноградную гроздь.

По залу, довольные и усердные, забегали официанты, обнося и обсчитывая заворожено взиравших на отряжского витязя посетителей.

Музыканты же, народ увлекающийся и творческий, позабросив и позабыв свои инструменты и обязанности, забрались на стойку, вытянули шеи, и влюбленными очами уставились на отряга. Даже непосвященному стало бы понятно: к утру быть новой балладе.

Терпеливо дождавшись, пока объект всеобщего почитания отопьет один глоток и разжует один орешек, приумолкший было фан-клуб конунга во главе с роковой брюнеткой наперебой взорвался вопросами и пожеланиями:

— Куда направляется ваша компания?..

— Это правда, что чудовище похоже не на зверя, а на тучу?..

— И может высосать у тебя всю кровь за километр?..

— А ты и знать ничего не будешь, пока замертво не повалишься?..

— Расскажи, как вы нашли его!..

— Нет, лучше как с ним дрались!..

— А куда это ваша компания держит путь?

— А это верно, что первый раз оно вас поджидало прямо за фермой мастера Гюнтера?..

— И что вы с ним два раза сражались?..

— И ты так и не сказал, куда же ваша…

— Два?.. Два раза?.. С чего вы взяли? — удивленно нахмурившись, умудрился вставить в град вопросов первую фразу Олаф.

Поток коллективного сознания охотно ринулся в новообразованное русло.

— Нам Гуго рассказал!

— Всё как было!

— Как оно на вас за фермой набросилось!

— Башка — во!..

— Глазищи — во!..

— Клыки — во!..

— Так куда вы всё-таки…

— Ревет как сто медведей!..