А тем временем пробки из бочонков были выбиты, краны вставлены, и первая прозрачная жидкость полилась в осторожно поднесенные кружки.
Первые носы недоверчиво зависли над загадочной субстанцией под кодовым названием «хлебное вино» и придирчиво втянули незнакомый запах.
Похожие разговоры вспыхивали и разгорались то тут, то там, то ближе, то дальше…
— Что это?..
— Пахнет… чем-то…
— Противным…
— Граф сказал, это пьют?..
— Может, пошутил?
— Дворяне не шутят. У них чувства юмора нет.
— А давайте попробуем!..
— А давай, пробуй.
— А чего сразу я-то?!
— А чего бы и не ты-то?
— Сконил?
— Я?!.. Да вот раз плюнуть мхе-кхе-кхе-кхе-кхе!!!.. А-а-а!.. Ох-х!!..
— И чего?!..
— И как?!..
— Ну?!..
— Ну-ну!!!.. Кха… Сам ты — ну!.. Кхой!.. Гадость распоследняя, вот чего!!!
— А ты на дармовщинку чего хотел?
— Забесплатно уксус сладкий!
— Забесплатно?! Да чтоб я такое пил, да еще и веселился после этого, это он мне еще приплачивать должен!..
То тут, то там, то ближе, то дальше раздавался натужный кашель, фырканье и звук отодвигаемых по шершавым доскам кружек.
— Ну, благодарствуй, ваша светлость, повеселил — хоть стой, хоть падай, — встал с полупоклоном с крайней скамьи старичок в синем армяке и пегом треухе, затянул потуже пояс и решительным шагом направился с площади.
За ним последовал его сосед, потом другой мужичок — из-за стола напротив, потом еще один, и еще…
— Стойте, стойте, вы куда?!.. — панически метнулся наперерез утекающему человеческому ручейку граф. — Вы же не выпили!.. Совсем ничего!..
— Ваша светлость смерти нашей желает, али как? — остановился и брюзгливо прищурился на него мужичок в треухе.
— Ах ты!!!.. — вскинулся было Брендель, но, видя недоброе внимание к происходящему со стороны остальных развлекаемых объектов, быстро взял себя в руки. — Нет, что ты, что ты, мужичок… Просто вы не поняли, как правильно надо это пить, вот в чем всё дело…
— А ты самолично покажи, — донеслось ехидное из толпы.
— А мы поглядим…
— Развлечемся…
Граф крякнул, зыркнул, скрипнул зубами, но проглотил оскорбление своей без пяти дней царской персоне[417].
Из кармана полушубка изящным жестом, словно тренировался три дня, извлек он миниатюрный серебряный кубок[418], по его сигналу слуга наполнил ее из ближайшего бочонка наполовину, и граф поднял ее над головой и выкрикнул:
— Я пью эту чару за мой народ!
И, так и не услышав комментария Серафимы «врешь, тебе столько не выпить», выдохнул и одним махом опрокинул водку в горло.
— Х-ха!.. — выдохнул он и уткнулся носом в рукав. — Х-м-м-м!.. Смотрите! Совсем не страшно! Ох, славно!.. По жилам пошла! По сухожилиям! До костей пробирает!.. Несколько рюмок — и вы позабудете про печали, холод и усталость!
Отток народа с площади приостановился.
Оставшиеся за столами еще раз с сомнением сунули носы в свои кружки, пожали плечами, дружно выдохнули и последовали графскому примеру.
— Ах!..
— Ох!..
— Ой!..
— Ёж-моёж-через-кочерыжку!..
— А где ж веселье-то?..
— А вы еще по одной! — тут же жизнерадостно предложил граф и снова подал личный пример. — Я пью эту чару за то, чтобы самый достойный дворянин возглавил мою любимую страну!
Народ переглянулся, пожал плечами, но выпил по принципу «сказал „А“ — скажи и „Б“». Раз уже вознамерились получить все тридцать три с половиной удовольствия, так уж на полпути останавливаться как-то нелепо.
— Ну, как?.. — напряженно уставился Брендель в слегка закосившие глаза ближайшего к нему тонкошеего парня лет восемнадцати.
Парень икнул, утер рукавом нос и прислушался к ощущениям.
— Дак это… теплее вроде на улице стало… это…
— Ага, теплее! — поддержали его откуда-то слева. — Ажно щеки загорелись!..
— Огонь по жилам пошел, чуете?..
— Ага ты… пошел…
— А давайте еще по одной, мужики!
— А бабы чего, не давайте?!..
— И ты, Мышаня, давай! Эх, хорошая ты тетка!..
— Подхалимничаешь, кум!..
— Кто, я?!.. А давай почелуемся!..
— А вот я тебе мою бабу почелую, почелую, охальник, кружкой-то по репе!..
— Это ты меня?.. Это я тебя!..
— Эй, вам наливать?
— ДА!!!
— За его… за графскую светлость!.. Чтобы ему в жизни везло!.. И жену хорошую!..
— Он женат, дурик!
— Ну, тогда бабу, как Мышаня!..
— Да я тебя!..
— Нет, это я тебя!..
— За графа!!!..
— Ура-а-а-а!!!..
Неразличимая в тихо спускающихся сумерках среди бесконечных покачивающихся голов Мышаня невпопад захихикала о чем-то о своем, о женском, но окончание семейной сцены на трибуне услышать так и не удалось: тумаки, ругань и ржание соседей веселой тройки быстро потонуло в похожем шуме со всех сторон.
Зато на вип-местах тревожно завозились министры, и источник волнения так и оставался бы для лукоморцев загадкой, если бы минут через десять после начала всеобщего оживления Коротча не высказал всеобщее мнение.
— А вот я тут подумал, ваши высочества, и задался вопросом.
— Давай, валяй, — рассеяно махнула рукой Сенька, не сводя угрюмого взора с происходящего на площади.
— Вот пение мы своими ушами слушали, так?
— Так, — согласилась она.
— На лыцарей своими глазами смотрели, так?
— Так, — подтвердила она и непроницаемо уставилась на министра канавизации в ожидании завершающего аккорда.
— А третье испытание мы как оценивать будем, ежели даже не в понятиях, чего у них там происходит и по какой причине? — хитро прищурился мужичок и склонил голову набок в ожидании ответа.
Что и следовало доказать…
Серафима вздохнула, сделала большие глаза и беспомощно развела руками:
— Не такой возможности, мастер Коротча. Это всё равно, что чай с сахаром вприглядку пить.
Министры воодушевленно засмеялись.
— Ну, так я полагаю, мы тоже сходить, попробовать должны? — приподнялся вопросительно министр каменных стройматериалов и робко кивнул в сторону быстро раскочегаривающегося веселья.
— Выходит, должны, — снова развела руками царевна и приглашающе махнула в сторону застолья:
— Сходите, поглядите, попробуйте. Да только вы, пока тут сидели, тостов пять пропустили. Вы уж нагоните, не забудьте.
— Не забудем!.. — восторженно воскликнул министр мясопродуктов, и весь кабинет, словно по давно ожидаемой и отрепетированной команде рванулся вниз по ступенькам в гущу гульбы.
— И что ты, по-твоему, им насоветовала, Сеня? — укоризненный голос мужа прозвучал неожиданно прямо в ухо.
— Как — что? — притворно удивилась царевна. — Догнать и перегнать, конечно.
— Но зачем?! Ты же представляешь, что будет с ними — со всеми, я имею в виду! — утром?!..
— Ну, во-первых, не учи ученого. Будет им утром судный день с доставкой на дом, это к веряве не ходи. Но ведь каково развлечение, такова и оценка. Или ты хочешь, чтобы они, не испробовав Брендельского шшастья, ему пятерок наставили?
— Нет, — быстро согласился Иванушка.
— А во-вторых, Вань, ты лучше представь, что будет тут, да и по всему городу, через час-два. Когда вся честная компания, не жрамши весь день и толком накануне не спамши, назюзюкается по самые уши?
Иван побледнел.
Наверное, представил.
— А что будет, когда они все кто где обнимался или морду соседу бил, там и спать повалятся? Или, того хуже, по всему городу расползутся? А ведь не май-месяц на улице-то.
Иванушка решительно поднялся и, ни слова не говоря, заспешил вниз по лесенке.
— Вань, ты куда? — кинулась Сенька за ним.
— Это надо немедленно остановить! Прекратить!
— Как?!
— Я скажу им… я расскажу…
Вместо ответа Серафима ухватила его за рукав и ткнула пальцем в народ:
