Все трое медленно подняли глаза к ожившей ветке, ожидая увидеть самое страшное, и увидели.

Прямо над ними, метрах в двух, переминаясь с лапки на лапку и рассматривая их то одним глазом, то другим, сидел дрозд.

Если бы он был человеком, Серафима могла бы поклясться, что он прокашлялся, устроился поудобнее, завел глаза под лоб и стал вспоминать заготовленную дома речь.

Подумать только, Серафима до сей минуты считала, что Находка побледнеть больше не в состоянии.

Без единой кровинки в лице – даже веснушки побелели – октябришна, едва шевеля непослушными губами, прошептала:

– Дрозд-болтун… Он людей увидел… сейчас затарахтит… всех переполошит… не отстанет… Мы погибли… Они нас найдут… Они нас увидят… Батюшка-Октябрь… помоги-спаси… Мамочки родные… Ой-ой-ой…

Какой дурак сказал, что болтун – находка для шпиона?!..

Пока Серафима, лихорадочно стреляя глазами по сторонам, соображала, чем можно зловредную птицу укокошить или прогнать, над головами у них послышалось и стало стремительно приближаться низкое жужжание. И не успел дрозд-болтун опомниться и сказать последнее "прости", как с неба на него свалилось нечто, похожее на небольшую черную дыню с крыльями, схватило его и, удовлетворенно гудя и причмокивая на лету, умчалось прочь.

Атас подозрительно покосился в их сторону еще раз, но тут его внимание отвлек вернувшийся бегом с разведки звериной тропы сержант Юркий. В руке, как будто опасаясь, что он тоже может внезапно исчезнуть, как его хозяйка, командир беды крепко сжимал платок Серафимы, подброшенный ей туда несколько минут назад.

– Нашел на тропинке, ваше превосходительство! – самодовольство и радость так распирали сержанта, что взорвись он невзначай, его клочки долетели бы до лукоморской царевны и ее двора даже через ручей. – Они побежали туда!

Ничего не сказав, штандарт-полковник только яростно зыркнул на свой отряд, и тут же его и сержантов подхватили на руки и водрузили на шеи их "скакунов".

– Вперед по тропинке! – прорычал он. – Догнать и схватить! Быстро!!!..

И оборванные, грязные, мокрые умруны, хлюпая и причавкивая теряющими на ходу подметки сапогами, понеслись мимо него прочь.

Находка рядом с Серафимой прищурилась, вперилась горящим взором в затылок бравому штандарт-полковнику, и тихо, но с чувством прошипела:

– Гвоздей тебе в ноги, ни пути тебе, ни дороги!..

Дождавшись, пока промчится мимо весь его отряд, Атас ударил пятками в бока своего умруна и выкрикнул:

– Пошел за ними бегом!..

Сделав два шага, гвардеец споткнулся о незаметный, но прочно втоптанный в тропу камень и, даже не пытаясь обрести равновесие, грузно повалился ниц и растянулся во весь рост.

Штандарт-полковник, как ракета с пусковой установки, головой вперед полетел в заросли шиповника и скрылся там целиком.

– А-а-а-а-а!!!.. С-с-с-скотина-а-а-а!!!.. Убью-у-у-у-у!!!..

Изрыгая проклятия и угрозы в адрес безмолвно вскочившего на ноги и вставшего по стойке "смирно" умруна, Атас выбрался из кустов, вскочил на спину своего двуногого "коня" и, лупя по всему, до чего могла дотянуться его свободная, изодранная в клочья шипами рука, пришпорил его и был таков.

Увидев мельком его лицо, Серафима болезненно поморщилась и от души посочувствовала неудачливому ездоку.

– Эк ему повезло… – пробормотала она, покачивая головой, – Словно кошки драли… Места живого на роже нет…

И тут ее вдруг осенило.

Она повернулась к Находке и строго пробуравила ее подозрительным взглядом:

– Это ты?

Рыжеволосая девушка не стала отпираться или делать вид, что не поняла.

– Я… – виновато опустила она глаза и мучительно покраснела. – Простите, ваше царст… Серафима… Я не хотела… Но он ко мне всю дорогу приставал… только из кареты выйду… проходу не давал… мерзкий… липкий… отвратительный… Простите…

– Да ты что, Находочка, я не об этом! Ты что! Так ему и надо! – замахала на нее царевна. – Тем более, если приставал, противный. Или мерзкий? Короче, гад. Надо было мне сказать – я бы ему поприставала, крысюку. Но сейчас я не об этом говорю. Я о том, что правильно ли я поняла – ты пожелала им споткнуться, или расшибиться, или как ты там выразилась…

– Гвоздей в ноги, ни пути, ни дороги, – восхищенно подсказал Саёк.

– Вот-вот. И они тут же загремели. Это из-за тебя?

– Д-да, – все еще не поднимая очей, призналась Находка.

– Так ты – ведьма?

– Ведьма?.. Я?.. – испугалась та. – Нет, что вы, ва… Серафима… Нет, я обыкновенная, как любой октябрич… Наши ведьмы – только у нас они называются "убыр" – такое сотворить могут, говорят, что мне и не снилось, не виделось!.. А это – просто маленький заговор. Его любой октябренок знает. Он и сработать-то может только когда октябрич по-настоящему сердится. И только в краю Октября-батюшки. Это он нам силу дает, какую ни есть. А вдалеке от него мы от остальных костеев ничем не отличаемся.

– И убыр ваши? – вступил Саёк.

– Убыр-то?.. Не знаю. Никогда не видела, не слышала и, батюшка-Октябрь смилуется, не увижу и не услышу, – твердо отрезала Находка.

– А это… когда умруны остановились и стали кругом нюхаться… Что это было? – продолжила расспросы Серафима.

– Так это они нашли платок вашего цар… Серафи… то есть, вас… и побежали…

– Да не про это я!.. Я про дрозда. Кто его сцапал?

– А-а, это… Это – муха.

– МУХА?! – вытаращила глаза царевна. – Это была муха?!.. Постой, Находка. Это что – шутка такая?

– Нет, что вы, ва… Серафима! – на лице октябришны было написано, что она скорее сама бы взлетела и придушила предательскую птицу, чем пошутила бы над своей повелительницей. – Это муха была! Муха! Октябрем-батюшкой клянусь!..

– Так ведь такая муха и человека загрызть может!.. – изумленно, не сомневаясь более в словах октябришны, покачала головой царевна. – Она ж не глядя налетит, так с ног сшибет!

– Сшибить – сшибет, – согласилась Находка. – Дурные они. Мухи, чего с них взять. А вот людей не трогают. Они что попало не едят. Они только дроздов таскают.

– Мухи?.. Дроздов?.. – до Серафимы все еще плохо доходило услышанное.

– Ну, да. А на зиму улетает за ними на юг. Я ж говорю – больше она ничего есть не может. А лет семь назад к нам приезжала искпедик… эпсидик… эскпидик… ну, пятеро волшебников откуда-то с края света, с самых выселок, где и люди-то не живут, поди… Из Шиньтони, что ли, или как то вроде того… Там школа у них с таким смешным названием… Ниже Крысы… Шире Зайца… Уже Морской Свинки… Нет, все не то… Ага, вспомнила! Выше Мыши![101] Так вот, они специально, чтобы наши края изучать, в такую даль летели… И они сказали, что это муха-дроздофила, по научному, что это они ее открыли, и что больше такой нигде во всем Белом Свете нет, и не было никогда.

– Ну, и края тут у вас, Находка, – недоверчиво улыбаясь, обвела окрестности рукой царевна. – То пьяные муравьи, то блудни, то мухи-птицееды…

– А вот такие у нас края, да, – с горделивым достоинством кивнула девушка, как будто все местные чудеса были ее единоличной заслугой. – Эти волшебники сказали, что у нас тут… сейчас вспомню… Название такое мудреное… Научное… Умные люди выдумали… Ах, да. Точно. Вспомнила. Октябрьская Ненормалия. Вот.

– Ну, ладно. Хорош сидеть, – с тяжелейшим вздохом, переходящим в кряхтение, Серафима натянула сапоги и поднялась на истерично протестующие ноги. – Куда теперь, Находка? На ту сторону нам пока ходу нет. К ручью близко подходить опасно – вдруг увидят. Придется идти по лесу. В какой стороне река?

– Вон там должна быть, – девушка махнула рукой на восток. – Это если вдоль берега ручья пойти. А если напрямки идти, по лесу, так даже быстрее получится. Километров пять-шесть вместо семи-десяти.

"Пять!!!.. Шесть!!! Вместо семи!!! ДЕСЯТИ!!!.." – взвыли усталые ноги, но им права голоса голова не давала, хоть и в случае чего отдуваться придется именно им, а не авантюристке-голове.