Граненыч же, привыкший к такой лексике, почувствовал неладное только когда она сказала "по всем правилам" о событиях, когда любые правила были противопоказаны. Но, тем не менее, с надеждой на благоприятный исход, он осторожно задал ей вопрос:

– И что же надо делать, голубушка царица? Что твоя книга говорит?

– А разве ты ее не читал? – удивилась Елена.

– Эту – нет. Не пришлось как-то. О чем это?

– О конспирации и секретном превосходстве… нет, противодейственой секретности… нет-нет, секретном противодействии… превосходных… нет, превосходящих… то есть, превосходящим… силам… противника…- медленно, как во сне, проговорила Елена, словно пробуя на вкус новые, доселе неизвестные слова.

Глаза мужчин округлились.

– А какое отношение имеют птички и цветы к противодействию превосходным… то есть, превосходящим силам противника?.. – библиотечный озадаченно перевел взгляд с обложки на Елену и обратно.

– Это для конспирации, – неуверенно пояснила она. – Так поясняет Шапкин-Невидимкин.

– А, ну да…

– Так вот, послушайте. Вот что я вычитала. Правило первое. Сначала нам нужно придумать себе название.

– Себе? – недоуменно наморщил лоб библиотечный.

– Нам, – пояснила царица. – Всем.

– Зачем? – не понял истопник.

– А как иначе мы будем подписывать листовки? – просто задала убийственный вопрос Елена.

– Подписывать… что?

– Такие кусочки пергамента. С сообщениями о наших успехах.

– О ЧЕМ?! – в голос воскликнули мужчины.

– Чтобы колдун об этом прознал? – была первая мысль Граненыча.

– Сообщать надо о неудачах, – резонно заметил библиотечный. – Если успехи по-настоящему успешные, все о них и так узнают.

– Но в уроке первом так написано! – защищаясь, Елена выставила на всеобщее обозрение соответствующую страницу.

– Мы верим, верим, – успокаивающе вскинул ладони библиотечный.

– И… как мы должны называться, голубушка? По этим правилам? – Граненыч, предчувствуя долгий и трудный разговор, опустился на табуретку рядом с бывшей кроватью Дионисия.

– Я тут подумала-подумала, но в голову почему-то ничего героического не приходит… – смущенно пожала плечами царица. – Вот сам Шапкин-Невидимкин предлагает "неуловимые мстители", но, насчет "неуловимых", я боюсь сглазить… А еще – "молодая гвардия", но в нашем случае… – она украдкой перевела взгляд с одного предполагаемого гвардейца на другого, – по-моему, это… не отражает… как-то… реальность действительности… То есть, я имею в виду, что для гвардии нас маловато… Конечно, есть еще "красные бригады", "львы сопротивления", "железный кулак возмездия", но они мне как-то тоже… не очень…- быстро добавила она, украдкой кинув взгляд на выражение лиц несостоявшихся гвардейцев. – Но вот тут он приводит еще одно…

– Какое? – обреченно вздохнул Митроха.

– Подпольный обком, – заглянула в книжку и, старательно выговаривая непонятное название, произнесла Елена.

– Что?

– А что это?

– Я объяснения пока не нашла… Наверное, оно дается в комментариях. Но, я полагаю, это "оборонное командование" сокращенно, – неуверенно предположила она. – "Подпольный", по-моему, можно опустить, как не относящееся к нам. Мы же не в подполье, а в библиотеке находимся… Ну, как? Вам… нравится? – робко поинтересовалась она. – Потому что остальные еще хуже…

Мужчины переглянулись.

Елена поникла.

– Я просто хотела быть полезной…

– Замечательно, – тоном, каким обычно говорят с людьми, стоящими на подоконнике последнего этажа небоскреба, наконец, произнес Граненыч. – Просто гениально. Оборонное командование – это мы.

– Да. Вполне. Отражает полную сущность нашего секретного бытия, – поспешно подтвердил Дионисий. – С зеркальной точностью.

– А насчет листовок, тут в уроке втором сказано…

– Многие из простого народа неграмотные, ваше величество, – напомнил царице истопник. – Как же они узнают, что в этих бумажках написано?

Елена задумалась.

– В уроке втором ничего об этом не говорится… Но у нас в Стелле в таких случаях рядом с каждым указом ставят глашатого с трубой, чтобы он время от времени трубил, а когда народ соберется, громко и с выражением его зачитывал.

– Нам сейчас только глашатого и не хватало, – кивнул Дионисий.

– С трубой, – уточнил Митроха.

– Но как же тогда быть?.. – на глазах теряя боевой дух, и без того давно чувствовавший себя неуютно в непривычном обиталище, уже почти робко предположила Елена. – Ведь Шапкин-Невидимкин пишет, что листовки – это очень…

– Замечательная идея, – быстро закончил за царицу истопник и предупреждающе покосился на хозяина библиотеки, готового возразить и без утайки высказать, что он про этого заслуженного конспиратора думает. – Только давай, мы будем их развешивать после нашей победы.

– Или сейчас, но только там, где их никто не сможет увидеть, – заметив расстроенный вид Елены, добросердечно уточнил хозяин библиотеки. – Пока нам достаточно, что о наших успехах знаем мы сами. И – иногда – Букаха.

– Д-да, по-моему, вы правы. Я согласна, – поразмыслив самостоятельно, с облегчением кивнула царица. – Мне и самой эта идея с листовками казалась какой-то… непонятной. А от звуков трубы, если честно, у меня голова болит.

– Вот и славно, голубушка, – с улыбкой облегченно выдохнул истопник. – И если это всё, то сейчас подпольный обком…

– Оборонное командование, – уточнил Дионисий.

– …идет спать.

– Нет, еще не всё! – почти умоляюще царица открыла книгу на заложенной ранее странице и снова протянула для всеобщего обозрения.

– Здесь, в самом начале третьего урока, написано, что всем конспираторам, перво-наперво, надо придумать заветные слова.

– Что?..

– Зачем?..

Мужчины снова озадаченно переглянулись.

– Чтобы друг друга узнавать, – с готовностью пояснила Елена.

– Да мы друг друга и так узнаём, – рассмеялся Дионисий мелким приятным смешком. – Если только Граненыч не выходит за пределы необходимой и достаточной обороны против магии Чернослова.

– Никуда я уже пять дней не выхожу, – слегка обижено буркнул Митроха. – У меня всего полштофа осталось, беречь зелье надо.

– Нет, вы не поняли! – замотала головой царица. – А вдруг, к примеру, вы вернетесь, а я под чарами колдуна буду? Или он вместо меня кого другого посадит и глаза вам отведет, что вы и не подумаете, что это не я? Или вдруг Граненыч вернется к тебе, Дионисий, когда вы где-нибудь во дворце промышляете, а это и не он вовсе? Как ты узнаешь, что он – это он?

– Если я – это не ты… Ты – не она… Он – не он… Или это я – не он?.. – наморщив лоб в мучительной потуге воспроизвести только что услышанное, мутным взором уставился на Елену истопник.

Библиотечный не стал пытаться делать даже этого.

– Это всё… – уже почти с осязаемой неприязнью кивнул он на розовый фолиант, – там написано?

Елена с несчастным видом кивнула.

– Ну, хорошо. Какие заветные слова нам нужны? – украдкой вздохнул и терпеливо заглянул царице в глаза хозяин библиотеки.

Елена снова лихорадочно залистала пухлый том.

– Сейчас… сейчас… сейчас… Ага!.. вот. Приложение шесть. Нашла. Шапкин-Невидимкин пишет, что если один конспиратор пришел к другому, то первым делом он должен спросить, продается ли у того лукоморский шкаф.

– Но у меня нет… – развел было руками хозяин библиотеки.

– Это неважно, – нетерпеливо прервала его царица. – А вы должны ответить: "Шкаф уже продан, но осталась двуспальная кровать с балдахином".

– Но у меня нет!..

– А я должна сказать, – уже не обращая на протесты, настойчиво продолжила она, – что кровать мне не надо, мне ее ставить некуда.

– И уйдешь? – недоуменно захлопал глазами Дионисий.

– А шкаф есть куда? – не для публики, себе под нос ворчливо пробормотал истопник, чувствуя, что начинает тихо ненавидеть Ю.С. Шапкина-Невидимкина.

– И войду, – упрямо закончила царица, не расслышав или не пожелав расслышать ремарки Митрохи.