– Так где у нас сейчас военный театр-то?

– На гастролях в Лотрании, – недоуменно нахмурилась Елена. – А что?

– Да не ваши плясуны, – покривился в улыбке Митроха. – Боевые действия где сейчас ведутся, говорю?

– А-а… Где-то на южной границе, – пожала плечами Елена. – С Караканским ханством, если ничего не путаю?..

– Ханство Караканское, – выудил откуда-то из-под своего стула маленький справочник купца Дионисий. – На букву "Кы"… Так, так, так… Ага. Есть. Площадь… Население… Политическая система… Валюта… Климатические условия… Ага, вот. "Удаленность от столицы Лукоморья – три недели пути с обозом, конному гонцу – две недели, по распутице – плюс четыре дня".

– Две недели!.. – ахнула царица.

– С половиною, – угрюмо уточнил Дионисий. – Осень на дворе, как-никак.

– Хм… Диспозиция далекая… – почесал взъерошенный затылок Митроха. – В оба конца-то пять недель вынь да положь… М-да-а-а… Пожалуй, как сказал бы генерал Манювринг, мы пойдем другим путем. Пожалуй, ваше величество, я к царю Василию не поскачу…

– Как?!..

– Я к родичам царевны нашей Серафимы в Лесогорье поеду от вашего лица военным атташом, подмоги просить. В два раза быстрее выйдет. Недели в полторы уложусь, поди, в самом худшем случае. Они же сродственники ваши теперь – отказать не должны, если сами ни с кем не воюют.

– А ведь и вправду… – уважительно покачал головой библиотечный, быстро обдумав и оценив предложение Граненыча.

– Стратегически мыслить надо! – поучающее поднял к потолку указательный палец довольный одобрением истопник.

– Митроха!!!.. – счастливая Елена едва не бросилась истопнику на шею, но вовремя спохватилась и удержала у лица уже начинающее потихоньку то ли выдыхаться, то ли уступать перед напором сивушных масел полотенце. – Ты… гений! Ты… настоящий герой! На, возьми мои украшения – на них в пути ты купишь все, что тебе надо!

И она принялась одной рукой неловко снимать с себя бриллиантовое колье.

– Да ты что, царица! – замахал руками Граненыч. – Чтоб меня с этим ожерельем за вора поймали по дороге? Или ограбили? Или, спаси-сохрани, убили? Нет, не надо, и не думай. Я лучше к куму шорнику в городе мимоходом загляну – у него одолжусь. Живы будем – рассчитаемся.

– Митроха… Митрофан… Если жив останешься – ничего не пожалею… Проси, чего хочешь… Все твое…

– Вот жив останусь – тогда и поговорим, – неопределенно качнул взлохмаченной головой, похожей на лошадиную, Граненыч. – А пока выбираться отсюда надо. Загостился я чегой-то у вас.

– Я тебя провожу, – поднялся со стульчика Дионисий и водрузил на переносицу очки. – Путем Книги. Когда выступаешь в поход?

– Как вот отсюда выйду – так и выступаю, – пожал плечами истопник.

– Но тебе же надо собраться?..

– А чего мне собираться? Голому одеться – подпоясаться. Вот вернусь к себе в комнату, сто грамм на дорожку приму – и пошел.

– Зачем… сто? – тревожно вскинула глаза Елена.

– Для профилактики, ваше величество. Чтоб колдовство не приставало, – авторитетно пояснил Граненыч.

– А… книгу ты… мою… с собой не берешь?.. – голосом, полным настолько равнодушного равнодушия, что оно не могло быть и на пятьдесят процентов искренним, поинтересовался вдруг библиотечный. – А то ты бы заодно ее забрал бы и мне сюда принес быстренько… Сколько ты в пути пробудешь – неизвестно, а книга на месте своем законном должна обретаться.

– Эта книга твоя? – вопросительно взглянул на него Митроха.

– Если из моей библиотеки – значит, моя, – непреклонно ответил тот.

– Интересная у тебя книга, – уважительно качнул головой Граненыч. – А в нашем положении – так просто полезная. Жаль только, что до конца я ее не успел дочитать…

– Вернешься – дочитаешь, – дипломатично предложил Дионисий.

– Вернусь – она мне не понадобится, – хмыкнул Митроха, допил одним могучим глотком рассол из своей чашки, крякнул, утерся замызганным рукавом и поднялся. – Ну, ваше величество, не поминай лихом. Пошли, Дионисий.

Старательно обездвижив лицо и сфокусировав глаза на невидимой точке сантиметрах в двадцати от переносицы, Граненыч деревянным шагом брел вдоль дворцовой стены уже в третий раз.

Как и в первые два раза, ни случайно приставленными лестницами, ни неожиданно упавшими деревьями, ни непонятно откуда взявшимися веревками стена похвастать не могла. Даже теперь, при третьем круге, она оставалась такой же высокой, неприступной и непреодолимой, как и два часа, и двести лет назад.

Вариант с парадными воротами ему пришлось отбросить сразу, как только закончил первый круг: на обоих стоял суровый караул из одного черносотенца-новобранца из местных предателей и пятерки пустоглазых дружинников. С какой целью – было не очень понятно, поскольку все они все равно были закрыты на засовы, и никто не горел желанием ни посетить захваченные чужаками дворец, ни покинуть его.

Ну, да ладно. Мы люди не гордые, через царское парадное ходить все одно неприученные. Нам бы чего попроще. Хозяйственные ворота само то бы подошли, но так и на них ведь не девки с коромыслами стоят…

Боится, видать, окаянный, раз такие посты выставляет. Знает кошка, чье мясо съела…

Не столько поймав, сколько почувствовав на себе чужой заинтересованный взгляд, Граненыч, осторожно сделал еще несколько шагов, остановился, наклонился и медленно, как во сне, стал собирать с земли упавшие после вчерашнего ветра сухие ветки.

Все понятно…

Все логично…

Истопник собирает ветки на растопку…

В этом нет ничего подозрительного…

И интересного тоже…

Ну, и что, что нормальные люди это делают при помощи граблей и тачки…

Где теперь тут взять нормальных людей…

Посмотрит – и перестанет…

Вот только кто же это на него смотрит?

И откуда?

Или это его паранойя?..

А что это такое?

Перемещаясь по строго выверенной траектории с тщательно рассчитанным углом наклона тела и головы по отношению к окружающей действительности, Митроха украдкой, но бегло осмотрелся. Слева – недоступная свобода за трехметровой стеной. Справа – южная стена нового здания дворца с россыпью окон всех самых модных форм и размеров, но все занавешены плотными ночными портьерами. Скорее всего, еще три дня назад их задернули вечером от любопытных глаз, да так и оставили…

Колыхнулась сейчас одна из них, или это его растревоженное воображение не находит себе места?..

А с другой стороны, кому там сейчас на него из окон тайком подглядывать?..

Ладно, продолжение осмотра…

Сзади у нас выложенная камнем неширокая дорожка, по краям – трава и деревья до самого поворота.

Впереди…

– М-му-у? М-м-м-му-у-у-у!..

– Тьфу, зараза, напугал!..

Впереди находился зверинец царя Симеона – шесть просторных загонов с экзотическими животными – подарками послов из заморских стран.

Белый медведь Снежок, страдающий от хронического теплового удара и ностальгии, присланный одним из северных племен этим летом с обозом песцовых шкурок, резной рыбьей кости и вяленой рыбы. Полосатый как шмель толстый ленивый тигр Пуфик откуда-то из восточной тайги. Обманчиво флегматичный желтый одногорбый Огненный Ветер Пустыни – беговой снайпер-верблюд[36] из Шатт-аль-Шейха – мимо не ходи. Вольера с крикливым, лохматым, плохо воспитанным безымянным обезьяним семейством из Вамаяси. Близорукий злой носорог Бамбук, похожий на маленькое стенобитное орудие. И – рядом с ним и почти напротив хозяйственных ворот, которыми он пользовался все время, пока работал во дворце, но сейчас недоступными, как Луна, как самые дальние созвездия – территория огромного иссиня-черного узамбарского буйвола Герасима с щегольски закрученными, как усы гвардейского офицера, рогами и жены его, нервной и раздражительной буйволицы Му-Му. Его любимцев, неизменных объектов кормления сладкими морковками и репками, почесывания за ушами и поглаживания больших теплых тяжелых морд. Вообще-то, их имена были Самум и Саванна, но Граненыч их и сам не признал за имена, и буйволов отучил на них отзываться, с самого первого дня единолично переименовав их в честь героев давно прочитанной книжки.