Из нового ящичка был извлечен и развернут очередной сверток.

Компания ахнула.

– Родясь не видал, и умру – не увижу, – восхищенно всплеснул руками дед.

Если бы яйцо могло пройтись по одной из центральных улиц Лукоморска, сплошь застроенных шантоньскими, вондерландскими, тарабарскими и прочими модными лавками, на выходе оно предстало бы именно в таком виде.

Золото, серебро, скань, эмаль, драгоценные камни, цветы, птицы, бабочки, фигурки рыб и животных – проще сказать, чего на этом яйце не было.

– У моей матушки есть похожее, но не такое красивое, – первым пришел в себя Иванушка и, кинув вопросительный взгляд на хозяина, осторожно протянул руку и благоговейно потрогал пальцем изумрудный листок у основания. – Она купила его давным-давно за огромные деньги у какого-то Пиаже, который клялся, что сделал его сам.

– Когда нам нужны деньги, мы договариваемся с ним о встрече, – снисходительно усмехнулся ученый. – Так повелось еще со времен его прадеда. Посмотрите сами, ваше высочество, разве человек может сделать такую красоту?

– Человек может все! – не очень убежденно встал на защиту человеческого рода Агафон, но никто даже не повернул головы.

– Это – вершина породы. Парадоксальная Универсальная, назвали мы ее. Мы работали над ней и над тем, чтобы увеличить или уменьшить содержание того или иного элемента, металла или цвета несколько поколений. Дни и ночи…

– Это – последнее достижение? – спросил Иван.

– О, нет. Наряду с этой породой моим отцом – после того, как его супруга, моя маменька, родила сразу двойню – была выведена еще одна, совершенно новая порода.

– Какая?

– Сейчас вы мне это сами скажете, – улыбнулся ученый и достал из следующего ящичка очередные три яйца. Они были матового коричневого цвета, ничем не примечательны и не интересны.

Агафон снова фыркнул – но, скорее, уже по привычке.

– Смотрите, – хозяин легко разъял одно из яиц на две половинки и вытряхнул него крошечную ярко раскрашенную деревянную лошадку. – И пробуйте. Я заменю этот экспонат.

И он отломил кусок толстой скорлупы и положил себе в рот. Второй осколок и разломленную вторую половинку он протянул гостям.

– Шоколад! – изумился Иван.

– Да. Порода Детская Шоколадная, – гордо представил боярин Евгений. – Игрушка внутри вначале была только цыпленком, но это было скоро исправлено по нашей с сестрой просьбе, после того, как этих цыплят у нас скопилось целое ведро. Эта порода живет у нас до сих пор, и, сдается мне, несется чаще, чем Гена мне докладывает.

Дед Зимарь хитро улыбнулся, слизывая с пальцев подтаявший шоколад.

– У меня она бы вовсе не неслась.

– Потом мы с отцом – чтобы зарабатывать хоть сколько-то на продаже яиц – вывели породу Парадоксальная Праздничная, – хозяин перешел к следующему шкафу и открыл дверцу. – Это была моя первая почти самостоятельная работа. Вот, смотрите.

На полках на подставках выстроились как толстенькие веселые солдатики разноцветные яйца – синие, желтые, розовые, зеленые на одной, в цветочках – на другой, в цыплятах – на третьей, и на четвертой – в зайчиках.

Агафон снова фыркнул – на этот раз торжествующе:

– Ну, это и дураку ясно – просто разрисованные и покрашенные. Дурите вы и гостей своих, и покупателей почем зря!

– Разрисованные? Покрашенные? – возмутился хозяин. – А вот, смотрите!

Он взял в руки одно яйцо – голубое в бело-розовый цветочек – и, поплевав на палец, потер рисунок.

Скорлупа заблестела, лепестки засветились в тусклом свете свечей, и зазвучала музыка.

И, хотя, скорее это была даже не музыка, а несколько расстроенных аккордов, взятых на неопределенного происхождения инструменте, быстро смолкнувших, впечатление это произвело гениального шедевра.

– Это тебе, Агафон разлюбезный, не вожжой трясти, – наконец, повернулся к чародею дед Зимарь.

– Да я… Да у меня… – раскрасневшийся чародей скинул с плеча неразлучный мешок и быстро запусти в него руку. – Да я сейчас вам такое покажу!..

– Не надо!!! – Иванушка крепко ухватился за мешок и потянул к себе. – Не надо. Мы все верим тебе, что настоящая магия может создавать еще и не такие чудеса, – и он, сделав большие глаза, повернулся к аудитории за поддержкой.

– Нет, отчего же, пущай покажет, – развел руками дед Зимарь. – Может, это ты уже чудес навидался – а мы с хозяином нашим боярином очень даже посмотреть хотим.

– Пусть покажет нам, чернокнижным материалистам, что его магия может, – мстительно закивал головой Парадоксов. – Если он весь такой правильный и официальный.

– Сейчас, сейчас… – Агафон залез в мешок уже чуть не с головой. – Сейчас…

– Ну, хорошо, пусть покажет, – вдруг изменил свое мнение царевич. – Вот только найдет что-нибудь не очень большой разрушительной силы. Видите ли вы, мы, собираясь в дальнюю опасную дорогу, захватили с собой в основном артефакты боевой магии – взрывы, пожары, ураганы, небольшие землетрясения… Но, если я не ошибаюсь, он сейчас ищет…

Иванушка запнулся, придумывая, что бы такого можно сочинить (слова "соврать" в его активном вокабуляре, как сказал бы чародей, не было), чтобы дать Агафону выпутаться из неловкой ситуации с наименьшими потерями для его реноме, но, в первую очередь, для имущества гостеприимных хозяев.

И тут чародей вынырнул из мешка. В руке он держал голубого каменного жука.

– …Вот, нашел. Так и думал, – кивнул Иванушка.

– Что это? – нахмурился боярин.

– А-а… Э-э… Это… Это термитная бомба. При активации появляются полчища термитов и съедают все деревянное в радиусе ста метров. Вполне безобидная здесь вещь, – добавил он для убедительности.

– Да? – захлопал белесыми ресницами дед.

– Да? – помрачнел еще больше боярин.

– Да? – просветлел Агафон и размахнулся. – Сейчас прове…

Договорить ему не пришлось – Парадоксов коршуном налетел на него и ухватил за руку.

– Замечательная вещь, – натужно улыбаясь, проговорил он, тяжело дыша. – Только у вас действительно дорога опасная, еще может пригодиться, оставьте ее себе, на будущее.

Агафон криво ухмыльнулся и покачал головой.

– Пожалуйста? – чуть не плача, сожалея о неосмотрительно брошенном вызове, поговорил хозяин.

– Ну, нет уж, – не сдавался маг. – Вы сначала объявляете меня жуликом, мракобесом, шарлатаном…

– Жуликами и шарлатанами назвал ТЫ их, – уточнил честный Иванушка, помогая боярину Евгению заламывать разошедшемуся волшебнику руку с насекомым за спину.

– Берем твои слова обратно!.. – жалобно выкрикнул Парадоксов.

– Ладно уж… – победно оскалясь, Агафон разжал пальцы и дал Ивану осторожно вынуть из них зловещего голубого жука. – Бьюсь об заклад, такая штучка вашим курицам не под силу будет!

– Такая, может, и нет, – не выдержала гордость ученого, – но кое-что похожее я вам сейчас покажу, хоть и не хотел. Работа над этим проектом еще не закончена, но уже скоро… скоро… через месяц-другой… – боярин перешел к противоположному шкафу, сделанному из железа. – Мой отец всегда говорил: "Какие времена – такие и породы", и я с ним полностью согласен. Времена сейчас стали неспокойные, тревожные, разный лихой люд так мимо и шныряет, и мы с Геной решили заняться выведением новой породы, хоть и затратно это выходит.

– Еще больше?..

– Да-да. Ведь нам пришлось построить отдельный железный курятник для каждой птицы этой новой породы!

– Они у вас что, огнедышащие? – наморщил лоб уже слегка успокоившийся и более чем слегка заинтригованный помимо воли Агафон, на время позабыв про свою принципиальную антинаучную позицию.

– Почти, – усмехнулся хозяин и осторожно взял с полки, засыпанной опилками, и продемонстрировал гостям одно из зеленых ребристых яиц. – Работа над нужными характеристиками этой породы еще не окончена, это экспериментальная стадия, поэтому в руки вам его не даю – от греха подальше.

– Да почему же? – непонимающе мотнул головой Агафон.

– Потому что если бросить это яйцо, то оно может взорваться.