— Хочу самую большую и самую богатую лавку на всем Шатт-аль-Шейхском базаре, склад, полный товаров, самый большой, красивый и богатый дом в городе, стойла с десятком белых лошадей и верблюдов, прислугу, чтобы моей матушке больше никогда не приходилось работать, и… И… И…

— Ну, что ещё?

Фарух смутился и покраснел до самой тюбетейки.

— А можно, я джину на ушко скажу?..

— Валяй, — щедро махнул рукой Волк.

Фарух робко оглянулся по сторонам — не подслушивает ли кто — и быстро шепнул Шараду несколько слов.

— Всё? — сощурился Волк.

— Всё! — счастливо кивнул начинающий купец, и если бы он улыбнулся еще шире, уголки его рта встретились бы на затылке.

— Шарад, исполни, будь другом, — ухмыляясь, отдал команду непроизвольно заразившийся такой улыбчивостью Серый.

— Слушаюсь и повинуюсь, — тоже улыбаясь в усы, склонил голову джин.

И в тот же самый миг, непостижимым образом не привлекая внимания сотен и тысяч людей на улицах Шатт-аль-Шейха, на базаре, вежливо, но настойчиво потеснив соседей, разукрашенная, как рисунок ребенка, впервые в жизни дорвавшегося до фломастеров, появилась новая лавка.

Недалеко от пристаней вырос, как гриб-крепыш, вместительный глинобитный амбар, у дверей которого, закрытых на тяжелый висячий замок, на бочонке дремал на жаре суровый сторож с большущей палкой.

На самой широкой и чистой улице, ведущей прямо к самому калифскому дворцу, вдруг возник огромный дом с садом, стойлами с верблюдами и скаковыми жеребцами — все как заказывали!

А посреди двора, оглядываясь ошарашено и прижимая к мыльной груди стиральную доску, очутилась Саида-апа, мать молодого Фаруха, который пропал… пропал… Да нет же!.. Вот же он — в богатых одеждах, с кошельком, полным золота, на серебряном поясе, обнимает её, целует и щекочет…

— Премудрый Сулейман!.. — ахнула матушка начинающего, но уже подающего большие надежды купца, и уронила доску в пыль.

…И щекочет её длинной, окладистой, выкрашенной огненной хной, бородой.

…Джин прихватил с собой молодого купца, исчез на мгновение и тут же вернулся.

— Всё устроили? — по инерции не переставая улыбаться, спросил его Сергий.

— Как договаривались, — кивнул Шарад.

— А теперь расскажи мне, многоуважаемый джин Шарад, где нам искать нашего наследника лукоморского престола, — скрестил руки на груди Волк, и без того слишком долго задержавшаяся на его лице улыбка медленно сползла и пропала.

Нахмурился и джин.

— Можешь снова обозвать меня старым саксаулом, о отрок Сергий, но я не знаю, куда мог подеваться твой друг. Он не мог выйти из моего дома! Никак не мог! Это просто невозможно! Только существа с сильным магическим даром могут преодолеть стену Молчания!.. Он, случайно, не волшебник? — наперед зная ответ, но всё же, на всякий случай, уточнил джин.

— Да нет, ты что… Из него волшебник как из… — и тут Волк прикусил язык. — Постой! А если бы у него был магический предмет большой силы — тогда он бы смог выйти из твоего дома?

— Магический предмет? — напряженно подался вперед Шарад. — А у него был магический предмет большой силы? К стыду своему должен признаться, что тогда, в караван-сарае, я был слишком занят своей персоной, и не уделил твоему другу должного внимания, но мне и впрямь показалось, что наш обмен прошел что-то чрезвычайно легко… Но тогда я подумал, что это от моей гениальности, помноженной на мои выдающиеся способности… Так у него был магический предмет большой силы?

— Думаю, да.

— Тогда всё понятно. Значит, он должен быть где-нибудь в городе. Или его окрестностях. Если только… О, нет!.. Только не это!.. — и джин схватился за чалму.

— Что? Что — не это? — вскинулся Волк.

— Я сейчас вернусь! — на лету прокричал Шарад и снова пропал в кувшине.

— Как ты думаешь, что могло случиться? — встревожено поинтересовался Виктор, стоявший до сих пор в удалении, с интересом ожидая появления иноземного царевича — друга самого Сергия Путешественника.

— Принимая во внимание, что речь идет об Иване… Всё, что угодно, — мрачно отозвался Волк.

И всё же заключение, к которому пришел вернувшийся через пять минут джин, застало врасплох даже его.

— Царевича Ивана в нашем мире нет, — виновато склонил перед Серым бритую голову Шарад, комкая свой новый блестящий тюрбан в смуглых до черноты руках.

— А где же он?..

— В любом из других миров. Он прошел через Врата! — Шарад в озадаченном удивлении воздел руки к небу. — Как он их нашел — не могу даже представить, потому, что и коренному джину нашего мира приходится иной раз изрядно побегать и попотеть, пока он их найдет, а тут — чужак, не знакомый с городом, обычаями, порядками!.. Невероятно! Но его магический предмет позволил ему пройти. Это объясняет и присутствие этого Фаруха в кувшине — в тот момент, когда Иван проходил Врата, того втянуло в мой мир. Это закон природы — когда кто-то с магическими способностями уходит в другой мир, кто-то из этого мира должен оказаться на его месте…

— И где же он? — упрямо не желая осознавать обрушившуюся на их поисково-спасательный отряд катастрофу, повторил Серый.

— Он может быть где угодно. Знаешь ли ты, сколько капель в океане? Сколько песчинок в Перечной Пустыне? Сколько травинок в лугах? Сколько снежинок на севере?.. Ну, так столько же существует и различных миров.

— Начало звучит обнадеживающе… — угрюмо поджал губы Волк. — И что это значит? Сколько времени у тебя может уйти на поиски?

— Если мне повезет… — отвел глаза Шарад.

— Сколько?

— Будет лучше, если вы настроитесь на… продолжительное… ожидание…

Волк умел принимать удары судьбы.

— Тогда перенеси нас всех обратно в Шатт-аль-Шейх, на тот постоялый двор. Будем ждать с комфортом.

— Слушаю и…

— А что же будет со всем этим?.. — снова вмешался заботливый Огранщик и обвел широким взмахом руки негостеприимный пейзаж вокруг. — Неужели визирь снова будет привозить сюда рабов?

— Хм… И вправду… Ну, давай тогда, Шарад, мы эту яму засыплем? — предложил Волк.

— А камнееды? — возразил Виктор. — Это же милые, безобидные зверюшки! Чем они заслужили такое обращение? Этот провал был их местом задолго до того, как сюда пришли люди! Если его засыпать, неизвестно, найдут ли они другое такое же удобное место?

— Мне бы их проблемы… Пусть поищут!

— А я думаю… Шарад, ты сможешь оградить эту пропасть неприступными скалами из самого твердого материала, чтобы ни преодолеть их, ни пробить в них проход люди больше не смогли?

— С легкостью, Огранщик, — снисходительно повел плечом джин.

— А сделать так, чтобы корабль с рабами, который должен приплыть завтра, вместо этого оказался снова в Шатт-аль-Шейхе, и все стражники и визирь на нём?

— Это ещё проще, о Огранщик.

— А лучше, Шарад, сделай так, чтобы все рабы оказались у себя дома, а уж солдаты и наш благородный визирь, несолоно хлебавши, пусть добираются до Сулеймании отсюда на этом своем корабле. Всё равно ведь они не успокоятся, пока лично не убедятся, что сюда больше подступа нет, — усовершенствовал план Волк.

— Слушаюсь и повинуюсь, — поклонился джин.

— Ну, а ты, Витя, наверное, хотел бы тоже вернуться домой, достать своих из подземелья, поквитаться с карликами?..

Огранщик задумался, поскреб щетинистый подбородок, покрытый старыми шрамами, и покачал головой:

— Конечно, освободить мой народ из подземной неволи — самая заветная моя мечта, но и увидеть царевича Ивана, о котором столько от вас наслышан, тоже очень хочется. Такие люди, как он, встречаются, наверное, раз в жизни… Может, я ещё немного подожду, может, джин сумеет отыскать и вернуть его в наш мир быстро? Ну, а если нет, я надеюсь, Сергий Путешественник, ты не откажешься ненадолго прервать поиски и разрешить джину помочь моим людям?..

— Конечно, Витя, о чем речь… — тепло, с благодарностью взял его за руку лукоморец. — А ты, Шарад, давай, сполняй. Раньше начнёшь — раньше закончишь. Сколько там, говоришь, песчинок в океане?..