Фарух обессилено опустился на песок на самом берегу моря и обнял руками колени, потом голову, потом — снова колени. Абсурдность ситуации от этого не менялась.

Краденый ящичек все еще лежал неподалеку, слегка омываемый прибоем, там, где он его бросил, когда, взмахнув руками, попытался удержаться на ногах и не удержался, увидев, где очутился.

Остров оказался маленьким и необитаемым до безобразия. В середине его возвышалась невысокая гора, поросшая редким корявым лесом с куполообразной голой вершиной. Склоны ее были усеяны костями крупного рогатого и не очень скота, что оптимизма тоже не добавляло.

Что он тут делает? Как он тут оказался?

И, самый важный вопрос — во сколько ближайший рейс до Шатт-аль-Шейха?

Ни на один из этих вопросов ответов с самозабвением предававшийся греху уныния Фарух дать не мог.

Впрочем, чего еще можно было ожидать от его судьбы-злодейки, угрюмо размышлял он…

Сейчас он начинал понимать, что все его злоключения начались с того самого далекого дня в детстве, когда верблюд из какого-то каравана чуть не наступил на него. Веселый караванщик с крашеной хной бородой поднял его на руки, и, чтобы он не ревел, прокатил на своем верблюде два раза мимо дома. И тогда маленький Фарух понял, кем хочет быть, когда вырастет.

Сын портного, он не захотел учиться ремеслу отца и всячески увиливал от уроков и работы в мастерской, пока это было возможно. Скучная тесная лавка, пыльные ткани, тупые иголки и заказчики — все это было не для него.

Фарух мечтал быть купцом, и никем иным.

Отец же мечтал вправить сыну мозги, чем и занимался часто и подолгу, с применением холодного оружия ремня.

Потом однажды ночью отец пропал, попавшись, по слухам, в недобрый час добрейшему калифу; портновскую лавку вместе со скудными припасами мать продала за долги, есть в доме стало нечего, и откладывать исполнение заветного желания не было больше никакой возможности.

И Фарух пошел на поклон к соседу Касиму — приятелю по мальчишеским играм, у которого всегда необъяснимым образом водились деньжата. Он занял тридцать золотых, закупил товар, взял в аренду лавку на базаре и стал торговать.

В первую же ночь лавку его обокрали.

На следующий день Касим потребовал возврата долга.

Естественно, ни денег, ни товара у него не было, и тогда Касим, припугнув ножом, заставил его отрабатывать должок — идти с ним воровать.

Он мог выбрать дом какого-нибудь судьи или менялы.

Он выбрал дом колдунов…

Касиму повезло — он умер сразу.

Сколько Фарух теперь проведет на этом проклятом острове перед тем, как его сожрет анонимный любитель коров и лошадей с вершины горы — оставалось только догадываться…

Если, конечно, сначала он сам не умрет от голода.

При мысли о голодной смерти голова Фаруха сама по себе повернулась в сторону медленно смываемого прибоем обитого сафьяном ящичка.

Может, там есть еда?

Ну, не мясо, конечно, но хотя бы халва, или рахат-лукум…

Или головка сахара…

Или — предел мечтаний — сухари?..

Замок не открывался.

«На базаре я бы мог выручить за него, наверное, полдинара,» — со вздохом доломал красивый ящичек неудавшийся купец и заглянул вовнутрь.

«И это все?!..» — разочарование Фаруха не знало предела.

Пожалуйста — лишний раз довлеющий над ним рок состроил ему обидную рожу. Если бы такой же ящик открыл сейчас кто-нибудь из его друзей, наверняка, там оказались бы если и не сласти, то хотя бы какие-нибудь украшения или деньги, и он умер бы голодным, но богатым.

Ему же попался всего лишь какой-то жалкий зеленый мятый кувшин!..

Ну, скажите, пожалуйста, какой дурак прячет в ТАКОЙ футляр ТАКОЙ кувшин?!..

Зачем его вообще туда надо было запирать, как какую-нибудь фамильную ценность?!..

Ему место на мусорной куче!

Фарух со злостью размахнулся, собираясь зашвырнуть свой трофей подальше в море, но вдруг рука его остановилась.

До него только что дошло, что он сейчас подумал.

Кто-то кладет мятый позеленевший кувшин, который не на всякую свалку возьмут, в футляр ценой в полдинара и вешает на него замок ценой в динар?

Нет…

Так не бывает…

Фарух замер, задержал дыхание, закрыл глаза, и, если бы смог, остановил бы и чехарду мыслей в голове, из опасения, что, даже подумав ОБ ЭТОМ, он может спугнуть тот самый шанс, который дается смертному раз в жизни, да и то исключительно в старых преданиях.

Дрожащими, мгновенно вспотевшими не от жары, а от волнения, ладонями он, как бы невзначай, провел несколько раз по тусклому шершавому боку кувшина.

Ничего не случилось.

Ругая себя, презирая, стыдя и насмехаясь над собой, Фарух хотел уже было закончить начатую утилизацию отслужившей свой срок кухонной утвари посредством затопления, но тут, откуда ни возьмись, перед ним возник недовольный беловолосый человек в диковинной заморской одежде.

— Ты кто? — неприветливо спросил он.

Кувшин с глухим стуком упал на мокрый песок.

— А т-т-ты?..

— Я первый спросил.

— Я Фарух. Купец. Начинающий…

— Иван. Царевич. Приятно познакомиться.

— Ты откуда тут взялся?

— Ты же сам меня позвал, забыл?

— Я?!.. Я никого не…

И тут начинающего бизнесмена осенило.

— Ты — джин?!.. Ты правда джин?! Не может быть!!!.. А я тебя не таким представлял! Я читал, и там картинка была! Джины — они большие, смуглые до черноты, голова их упирается в небо, а ноги похожи на два столба… На голове у них рог… У тебя есть рог?.. А голос у них подобен грому среди ясного неба… И они исполняют все желания хозяина!.. Послушай, джин, я хочу, чтобы ты перенес меня с этого острова обратно в Шатт-аль-Шейх сию же…

— Послушай, купец, — кисло прервал его Иван. — Начинающий. Я, по-моему, только что тебе ясным языком сказал, что я не джин. Я — человек. И требую, чтобы ТЫ немедленно вернул МЕНЯ вместе с кувшином в Шатт-аль-Шейх.

— Я?.. Тебя?.. Ты шутишь? — осторожно спросил Фарух с видом человека, обнаружившего, что у его лотерейного билета с сорвавшим джек-пот номером не сошлась серия.

— Какие тут шутки!!! — взорвался Иванушка, и, яростно взмахнув руками, уперся головой в небо.

Где-то внизу, упав на колени и закрыв руками голову, валялся молодой купец Фарух.

— Ой… — ужасно сконфузился царевич и смущенно сдулся до своих нормальных размеров, украдкой потрогав лоб.

Температура спала.

Других изменений, к счастью, пока не было.

Пока…

— Фарух… Эй, Фарух… — виновато потрогал за плечо купца Иванушка. — Извини, я не хотел тебя так пугать… В смысле, я вообще тебя никак не хотел пугать. Я сам не знал, что так умею… Я ведь вправду не джин. Я его замещаю. Он должен скоро вернуться, туда, в караван-сарай, в Шатт-аль-Шейхе, и когда не найдет своего кувшина, ужасно расстроится. Я просто занял его место на время! Но я не хотел!.. Я болел, лежал без сознания, и вдруг услышал… как бы внутри головы… что меня как будто кто-то зовет…

Фарух осторожно принял сидячее положение, поджал под себя ноги, подпер щеку рукой, и теперь с изумлением внимал сбивчивому рассказу и.о. джина.

— …Теперь ты понимаешь, почему я обязан там быть как можно скорее, — с отчаянием в голосе закончил Иванушка.

Фарух задумался.

Оказывается, если на лотерейном билете слегка карандашиком подправить одну маленькую циферку…

— Тогда, когда вы снова поменяетесь местами, я смогу получить настоящего джина?

— Н-ну да… Наверное… Я не знаю, какие у него планы на будущее…

Фарух посмотрел на Ивана как на слабоумного или на иностранца.

— Джины не могут иметь планов на будущее. Они существуют, только для того, чтобы выполнять желания хозяев. Это все равно, как если… если бы… если бы устрица за ужином заявила, что у нее другие планы на вечер!.. Никто и никогда не читал и не слышал предания, в котором бы джин не явился на зов потому, что ему было некогда!

— Ну, если у них работа такая… — пожал плечами Иванушка. — Я не знаю…