— Нет, вон тот!

— Этот, этот!

— В сирен… в тунике, которая посветлее!

— Ваше величество — произошло что-то нехорошее…

Трубачи завертели головами, сбились с ритма, фанфары издали предсмертный хрип, визг и хрюк и умолкли.

И сквозь заскочившую на секундочку тишину донесся до каждого гневный голос Шарлеманя:

— Что все это значит? Это что — бунт?! На колени, чернь! Я — ваш король!

— А король-то ненастоящий!!! — донесся злорадный голос с ближайшего слона.

— Взять его!!! — подскочил на месте Сержио. — Это он!!! Ярославский Волк!!! Стража!!!

— Накось, выкуси! — сделал неприличный жест князь. — Инфанта — на престол!

— У-у-у!!! — поддержала его толпа.

— Узурпаторов — долой!

— У-у-у!!!

— Вон он — настоящий! — не унимался князь, тыча перстом в Иванушку. — Смотрите, как на невинно предательски убиенного папеньку похож!

— Гвардейцы, огонь!

— Нет, живым брать!

— Народ!!! Бей подлецов! Грабь награбленное!

— У-у-у!!! — затрубил вдруг слон.

От неожиданности все замолчали и, воспользовавшись моментом, обтекаемый, как все кардиналы мира, приторно улыбаясь, вперед на помосте выскочил Маджента.

— Добрые горожане, — поклонился он застывшему людскому морю. — Богом данный нам монарх и его законный наследник, — последовал поклон в сторону особ королевской крови и многозначительная пауза. — Я, как служитель церкви Памфамир-Памфалона, Господа нашего единого и неделимого, миролюбивого, мудрого и заботливого, не могу допустить, чтобы здесь и сейчас пролилась невинная кровь из-за подстрекательства горстки презренных бунтовщиков, с которыми мы еще будем иметь дело позже, и пожалеют они, что родились на свет.

— Короче!

— По делу говори!

— Инфанта — на трон!!!

— Смерть предателям!!!

— Смерть бунтовщикам!!!

— Да здравствует Шарлемань!!!

— Ананасы!.. Петрушка!..

— Да, дети мои, я знаю, как совершенно доподлинно узнать, есть ли среди осужденных кто-нибудь, могущий претендовать на святое звание правителя Вондерланда. Сейчас я поведаю вам древнее предание…

— Сказку! — выкрикнул Волк, подскакивая на своем ушастом скакуне.

— Тихо!

— Пусть говорит!

— …предание, бывшее тайной династии Шарлеманей вот уже более четырехсот лет.

Толпа почтительно зашепталась.

— Все вы знаете, что родоначальник наших королей, Шарлемань Первый был возведен на престол самим Памфамир-Памфалоном во время его второго пришествия.

Площадь благоговейно притихла.

— Среди священных предметов, которыми одарил его Всевышний, как вам всем известно, был и золотой скипетр — символ власти Шарлеманей над этой страной — с его главным украшением — Камнем Власти. Пока он цел — наш богом нам данный монарх будет властвовать над державой безраздельно. И это вы знаете.

— Да, — выдохнули все, как один.

— Но теперь я перехожу к тому, что было до сих пор известно только членам венценосной семьи и высшему духовенству, — мягко, нараспев, заговорил Маджента. — В предпоследний день своего пребывания на земле всемогущий наш бог Памфамир-Памфалон на прощание уединился с Шарлеманем Первым в келье монастыря Второго Пришествия, дабы поговорить о вечном, а скипетр остался на попечении королевы во дворце. И случилось так, что маленький кронпринц, будущий Шарлемань Второй, уронил его на каменный пол, и от Камня Власти откололся крошечный кусочек. Увидев это и вспомнив пророчество, наследник ужаснулся, потом пришел в отчаяние и, заламывая руки, сбежал из дворца прочь.

Толпа ахнула.

— Да, да, дорогие мои братья. Маленький принц, подумав, что он совершил непоправимое, убежал в отчаянии в ночь. Городских стен тогда еще не было, и лес подступал так близко к городу, что в темноте в город иногда заходили волки, медведи, грифоны, мантикоры и химеры. И мальчик наверняка пал бы жертвой какого-нибудь чудовища, если бы в розысках его не помог сам благой и просветленный Памфамир-Памфалон. Он, не раздумывая, привел безутешного отца и его рыцарей к лесному оврагу, где, устав от слез, бедный инфант забылся в горячечном сне, и где к нему уже подбирался мерзкий монстр с головой крокодила, туловищем змеи и лапами осьминога.

По площади прокатился всхлип ужаса.

— Да-да. Осьминога, — повторил, довольный произведенным эффектом Маджента. — Но Памфамир-Памфалон озарил весь лес божественным светом, и в его лучах отвратительное порождение тьмы рассыпалось на части, вспыхнуло и сгорело, непристойно чадя и испуская зловонный смрад, который тут же превращался в благоухание утренней розы.

— Хвала Памфамиру-Памфалону!

— Да славится его имя в веках!

— Ура!!!

Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.

Даже слон звучно высморкался.

У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог — он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против — и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым… Но Иванушку казнят… Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет — Бог не выдаст — свинья не съест…

— …И тогда, по возвращении во дворец, Памфамир-Памфалон из отбившегося кусочка камня и отломленного от скипетра своей рукой золотого украшения, на глазах благоговеющих придворных сотворил сей медальон, наложил на него заклятие, что никакой другой человек, кроме отца, не сможет снять его с шеи наследника, и отдал эту чудесную реликвию маленькому кронпринцу, и повелел, чтобы впредь талисман этот передавался от отца к сыну в момент его рождения, и предрек, что пока инфант носит на шее этот медальон, наследование престола будет идти своей чередой, без братоу… междоусобных войн и смертоносных интриг. А чтобы избежать подделок, коварства и лжи, проверить подлинность этой чудесной реликвии очень просто. Если поднести этот медальон к камню Власти на скипетре — оба они засветятся неземным светом, что и будет доказательством подлинности — как камня, так и наследника.

— Велик Памфамир-Памфалон! — выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.

— И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, — присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. — И кто бы не говорил, что он — пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.

Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно — это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет — тем более… Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать — так с музыкой… Хотя, если взять в заложники короля — мы еще…

— Так посмотрите у него на шее — и дело с концом!

Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал…

— Посмотрите!!! — дружно взревела толпа.

— Ваше первосвященство! Проверьте!

— Молчать, чернь!!! — зычно гаркнул Шарлемань. — Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!

— Эй, палач! — крикнул Сержио.

— Пусть убедятся, — ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. — Больше не будут распускать нелепые слухи, — прибавил он потише.

Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:

— Ну, который?

— Санчес, отойди! — звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. — Отойди, болван!!!

— Который справа! — выкрикнул кто-то.

Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди — и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный… Деревянный, что ли?..