— Ну-с, подобьем бабки, — промолвил он. — Что у тебя за день?

Иван стушевался, потупился и пробормотал:

— Два сапожника в разных районах и один трактир.

— Молодец! Что за трактир?

— «Мышеловка». Я предложил объявление: «Вы знаете, где бывает бесплатный сыр».

Серый хохотнул.

— Ну и как?

— Вроде, сработало. Никогда не думал, что в одном городе может оказаться столько любителей сыра.

— На халяву уксус сладкий, — фыркнул Волк. — Запишем. А с сапожниками что?

— Я посоветовал им всем мужчинам, купившим или заказавшим у него сапоги давать банку крема бесплатно. А женщинам — вышитый батистовый платочек. Давай, запишу, где это, — Иванушка подвинул к себе листок. — А у тебя как дела?

Он, конечно, понимал, что список Волка будет не в пример длиннее его собственного, и в глубине души даже был готов к этому, но такого отчета он не ожидал.

— Во-первых, проделал то же самое, что с «Вепрем», на всех оставшихся воротах — пиши: «Усталый путник», «Жар-птица» и «Королевская охота». Во-вторых, лавки портного Кугенталя «Счастливая семерка» и мастера Хайнца «Шик-блеск-красота» — сшивший шесть костюмов седьмой теперь там получает бесплатно. В-третьих, птичьи дворы у Чизбургских ворот и на Выселках. В двух птицах — по золотому. В десяти — по серебряному талеру. В тридцати — по медяку. Когда объявления были прочитаны, ты бы видел, какая там началась давка среди баб! Курам на смех. Кстати, вот, держи, — Серый достал из-за пазухи кожаный кошель размером с хороший грейпфрут, — это мужики бились об заклад, кто победит.

— Ну, и кто?

— Не поверишь. Маркиза МакГрегор. Другие, например, не поверили.

— Я верю. Кому другому не поверил бы, а с тобой я уже ничему не удивлюсь.

— А еще некий добросердечный стекольщик папа Альберт раздает бесплатно детям со всей округи рогатки.

— А причем тут рогатки?

— А при том, — улыбнулся Волк во всю свою волчью морду, — что у его подмастерьев, например, времени раздавать рогатки детям нет — работой они теперь завалены выше крыши.

До Ивана дошло, он ухмыльнулся и смутился.

— Так же нечестно…

Серый сделал большие глаза и что-то хотел ответить, как вдруг в дверь постучали.

— Войдите! — в один голос отозвались они.

Это был начальник городской стражи майор Мур, с голубыми глазами, но без мандолины. Иванушка, при виде его официальной кирасы, почему-то в первую очередь вспомнил об усопшем, вернее, утопшем, мини-сингере, о стражниках, под конвоем приводящих людей в гостиницы, о детях с рогатками и подумал, что чтение стихов в программу тоже вряд ли будет входить. Но как только он понял, что больше всего на свете ему хочется сейчас спрятаться за спину Серого, он тряхнул кудрями, задрал подбородок, сделал большой шаг вперед и чересчур твердым голосом спросил:

— Чем обязаны визитом, Юджин?

Неожиданно, майор застеснялся.

— Мне, право, неловко вас беспокоить по такому поводу, даже не знаю, как начать…

— Начни с того, что сядь, — и Волк подвинул стул царевича майору.

— Знаете ли, друзья мои, я по роду своей службы, должен признаться, в курсе всей вашей деятельности за этот день, и эти ваши лукоморские штучки новы и неожиданны для нашего города, но идея, конечно, просто замечательная…

— Мы высоко ценим ваше признание, — галантно склонил голову Иван.

— Ладно. Я не буду переливать из пустого в порожнее, — вздохнул Мур. — Я человек прямой, и скажу вам прямо. Кто утихомиривает драчунов на улицах? Городская стража. Кто ловит воров и убийц в городе? Городская стража. Кто следит за порядком во время королевских шествий и праздников? Опять мы. Кто отводит домой потерявшихся собак и детей? Снова мы. И что мы получаем взамен? Кто-нибудь ценит наши усилия, кто-нибудь помогает нам в расследованиях, кто-нибудь хоть доброе слово когда сказал нам за нашу опасную работу?

— Мы ценим, и готовы сказать немало добрых слов, — осторожно промолвил Серый.

— Да, я знаю, вы славные ребята, и понимаете меня. Но горожане! Ни капли благодарности! Нет, не подумайте, что я работаю за благодарность — я работаю, потому что знаю, что так должно быть, и кто-то это все равно должен делать — закон и порядок в городе прежде всего. Но все равно обидно! — и раскрасневшийся от переполнявших его чувств, Мур беспомощно развел руками.

— Да, это несправедливо, люди должны понять, какие вы честные, отважные, благородные и бескорыстные, и мы от всей души хотели бы помочь вам, если бы только знали, как!..

— Да, конечно, я знаю, что это сложно…

— Мы не боимся трудностей! — выпятил грудь колесом Иванушка. Колесо, надо сказать, получилось так себе, как от тачки, не больше, но порыв замечен и одобрен был.

— Я верил в вас, друзья мои, — огромная мощная лапа ухватила и сжала руку Иванушки в порыве благодарности. — Я знал, что там, где никто не в силах помочь, на вас можно рассчитывать. И я скажу прямо, потому, что я человек прямой, — тяжелый кулак впечатался в стол. — Я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы городская стража в Мюхенвальде была популярна.

— Ну и как, придумал?

Пробуждение было безрадостным.

— Нет.

— Я, конечно, не буду говорить, что кое-кому не надо обещать, если не знаешь, как ты это собираешься выполнять, тем более, если тот, кому ты обещаешь — начальник городской стражи, — голосом Серого можно было заправлять аккумуляторы.

— А я, конечно, не буду говорить, что если тот, кто просит — начальник городской стражи, то отказывать ему было, по крайней мере, глупо, — почти превзошел его Иван.

— Сам дурак.

За перегородкой произошло легкое смятение.

— Я не хотел… Я не это имел ввиду!

— Да знаю я… Но можно же было сказать, что подумаю, дескать, через недельку приходите, а лучше — через две.

— Это обман.

— А обещать и не выполнять — лучше?

— Ну, может, что-нибудь придумаем…

— Ну и как, придумал?

— Нет…

— И не придумаешь! Иванушка, пойми, мы же в реальном мире живем, а честные, отважные, благородные и бескорыстные стражники бывают только в сказках! Они же как звери лесные — медведи там всякие, лисы, волки… Ну вот, например, ты бы волка полюбить смог?

— Ну так полюбил же…

За перегородкой произошло непредвиденное смущение, но минуты через две перепалка была продолжена.

— Да не про себя я!.. Я про настоящего. Смог?

— Не думаю…

— Ну вот и другие не смогут! Потому что хищники они. Даже когда сытые. Их бояться можно. А любить — это дудки. Даже если вожак стаи — с голубыми глазами, сочиняет стихи и играет на мандолине. Так что, зря ты в это впутался.

— За что ты его так не любишь? Тебе что, он что-то плохое сделал?

— А что, надо обязательно ждать, пока сделает, чтобы не любить? Он — стражник, и этим все сказано. Я ему не верю.

— Нет, Сергий, ты не прав. Он хороший человек.

— Еще один?

— Да, — голос царевича прозвучал непреклонно, и Серый решил зайти с другой стороны.

— Все равно ничего у нас не выйдет, — заявил он. — Чем ты их пупо… попо… пупу… пупалярными сделаешь? Разве только показательное ограбление устроить. Или украсть чего. А они потом вроде как раскроют.

— Никого мы грабить не будем. Мы — витязи, а не бандиты.

— Ты, пожалуйста, за себя говори.

— Не наговаривай на себя, Сергий. Я знаю, что ты добрый, честный и хороший.

— Я злой, лживый и вредный.

— Полезный. И ты мой друг. Это-то ты не станешь отрицать?

— Стану-не стану… Чего привязался…

— Ой, ты обиделся?.. — смутился царевич. — Прости, пожалуйста, я не должен был…

— Обиделся-не обиделся… Должен-не должен… — пробурчал Серый, — Подъем, давай. Нас ждут великие дела.

— И бананы в шоколаде.

— Не подлизывайся.

Завтрак у «Бешеного вепря» подходил к своему логическому концу, а настроение друзей оставалось ниже среднего. Молчаливая задумчивость не покидала их ни на мгновение. Даже фирменные шатт-аль-шейхские бананы, фаршированные абрикосами, апельсинами и хурмой в шоколаде с цукатами и кокосовой стружкой а-ля мастер Варас не смогли произвести существенных изменений в предгрозовой атмосфере. А это что-то значило. Аналогичные явления в более стандартных обстоятельствах принято обозначать табличкой с надписью: «Вы стоите в центре минного поля. Всего вам доброго».