– Все отлично, – я рассматривала его, пытаясь найти подсказки, сколько ему лет.

Тело молодое, подтянутое, с четкой талией, а не как у стариков. Пусть не такой крупный, но выглядел он даже моложе Эмиля.

Заметив, что я смотрю, Андрей широко улыбнулся. Шрамы я перестала замечать, а вот на морщины в уголках глаз обратила внимание. Без них я сказала бы, что ему не больше тридцати. А с ними дала бы хорошо сохранившиеся сорок.

Но не шестьдесят, хотя на фото они с Касьяновым выглядели одногодками.

– Что? – он развел руками и тоже окинул себя взглядом. – Со мной что-то не так? В чем дело, Кармен? Ты говори, я может, подскажу, что искать.

– Просто задумалась, – я села за стол, чувствуя, как сгибается фото в кармане джинсов. – Я по поводу Касьянова заехала. Оказалось, у него была банковская ячейка арендована. Ты знал, что он выписал на тебя доверенность?

– Нет, – Андрей нахмурился и сунул большие пальцы в петельки для ремня. – И что там, в ячейке?

Андрей выглядел серьезным и очень честным. Он старался держаться независимо и свободно, но я видела, как напряглись предплечья.

– Не знаю, пока не вскрыли.

– Сегодня займусь, – он прошелся по кухне. – Это всё?

– Угости меня чем-нибудь, – попросила я. – Что-то в горле пересохло.

Если он такой старый, да еще был мэром – я его точно не расколю. Но попробовать стоит.

Андрей распахнул холодильник, осмотрел содержимое. Я следила, как он двигается, очень хотелось понять, что варится у него в голове, но Андрей успокоился и стал прежним – слегка ироничным и уверенным в себе.

– Одна кровь, – резюмировал он. – Воду будешь? Еще вино есть, но ты вроде за рулем.

– Давай воду.

Он налил воды в высокий стакан, по кусочку бросил лед и поставил передо мной.

Вода оказалась холодной, а кубики льда прикольно звякали об стеклянные стенки бокала. Андрей прислонился к столу и смотрел на меня, нетерпеливо перебирая что-то в кармане шорт. Я что, слишком долго пью?

– Андрей, а сколько тебе лет? Так, просто задумалась.

– Двадцать восемь, – без тени сомнений ответил он.

– Что ты врешь, – я улыбнулась.

– Почему вру? – он не насторожился. – Могу паспорт показать.

Ага. Паспорт у него такой же, как у меня удостоверение частного детектива.

– Давай серьезно, у меня не так плохо с математикой. Мэром ты когда был? В детстве?

– Ладно, не буду скрывать, – он вздохнул. – Тридцать пять.

Мне надоело и я вернула стакан на стол. Вытащила из кармана слегка помятое фото и бросила между нами.

– А это как объяснишь?

Андрей ни капли не смутился, пододвинул фото к себе и несколько секунд рассматривал – без злости, хотя его поймали на лжи. В глазах появилась грусть, с какой, бывает, люди смотрят на свидетельства давнего прошлого.

– Откуда взяла? Из ячейки?

Что-то меня насторожило в тоне – он стал незнакомым… Недружелюбным, поняла я, когда Андрей поднял голову. Из глаз пропала добрая насмешка – там больше не было Андрея, которого я знаю. На месте моего друга оказался кто-то другой: недобрый, с неприятным жгучим взглядом хищника.

От этой перемены меня обдало холодком. Игра закончилась. Ему не нравилось, что я полезла в это. Очень не нравилось.

– Как ты открыла ячейку? И кто еще это видел? – он постучал по снимку.

– Я… попросила Эмиля помочь, – пробормотала я. – Но больше никто не видел, только я. Клянусь.

Андрей раздраженно цыкнул, забрал фото и отошел к мойке. В руке появилась зажигалка. Огонек лизнул край фото, Андрей подождал, пока оно прогорит почти полностью и бросил остатки в воду.

По лицу, жестокому и мрачному, я поняла, что мне бы лучше прикусить язык. Сейчас я жалела, что открыла ячейку, приехала сюда и рискнула припереть Андрея к стене.

Зря.

Очень зря. Это что-то плохое.

А может, и Касьянов полез в эту тему? Ему нужны были деньги, он мог шантажировать Андрея, если знал его тайну.

Нет, Андрей огнестрел не любит, он бы просто свернул ему шею.

– Об этом никто не должен знать. Что еще было в ячейке? Давай, выкладывай. Друзья не должны ничего скрывать, правильно?

– Ты же скрываешь, – парировала я.

– Для твоего же блага, – отрезал Андрей. – Касьянов погиб не поэтому! Быстро отдавай, все, что есть, и забудь об этом!

– Ладно, – смирилась я. – Остальное в машине.

На парковку мы вышли вместе. Андрей снова надел очки, но больше не ежился от света. Он бегло просмотрел содержимое папки и сунул ее подмышку.

– Посмотри на меня, – он заставил смотреть себе в лицо. Я не видела глаз, но губы приоткрыты, словно Андрей взбудоражен. – Никому не говори. Эмилю тоже. Я не шучу… Мне придется убить всех, кому ты скажешь.

Он это серьезно? Я не нашла в лице намека на юмор, как ни искала.

– И меня?

– Ты же у нас не из болтливых, правильно?

Я кивнула и Андрей меня отпустил. Нужно было прощаться, но мы стояли на раскаленной парковке.

– Сколько тебе лет? Обещаю, никому не скажу, но мне самой нужно знать.

А вдруг ему сто или больше? Он еще царя может помнить, а я с ним целовалась.

Кажется, он догадался, почему я спрашиваю.

– Считай, мне двадцать восемь, – решил Андрей. – Столько мне было тогда. И больше не встревай, если не просят. Дело продолжаешь, но как будто в ячейке ничего не было. Эмилю скажи, что нашла только деньги.

Я кивнула и наконец, села за руль. Будь у него возможность, он бы замял убийство Касьянова и похоронил свои секреты, но Андрей поздно спохватился.

Это значило одно: какой бы ни была тайна, а убийство с ней не связано. Иначе он бы спрятал концы в воду.

Но эта тайна явно способна убивать.

Глава 19

Андрей забрал все – спрятать я ничего не успела. Даже если захочу рассказать Эмилю о ячейке, доказать нечем.

Я поехала в офис: это вампиры могут спать, у меня дела только начинаются.

Но вместо того, чтобы обрывать телефоны своих помощников, я смотрела в окно и думала об Андрее.

Он сказал: ему было двадцать восемь. И добавил «тогда».

Но что случилось и когда это произошло? В тот год, когда сделали фото или раньше? Это, черт возьми, не давало ни одной подсказки, сколько ему лет.

Я вздохнула и достала телефон. Убийца ждать не будет.

Сначала я позвонила Никите. Он успокоил, что занимается пропавшей доноршей: опросил Феликса, и даже успел поговорить с ее подругами. Девушка оказалась ветреной, Никита пообещал выяснить, кого еще она кормила и отключился.

Стаса мне пришлось будить самой. После пятого гудка он сонно сообщил, что стоит в пробке. Я сделала вид, что верю. Слежка за Ларисой, фактически, провалилась: она вела обычную жизнь – работа, дом. Подозрительных личностей в ее окружении Стас тоже не засек.

Через час он приехал с распечатками от Чернова. Всего один лист, заполненный контактами из телефона Касьянова с пометками напротив каждого. Стас смущенно признался, что не спал всю ночь – следил за Ларисой, и я отправила его домой.

Я внимательно просмотрела список. Вампиров немного, всего шесть – и только по работе, все были связаны со строительством или держали другой крупный бизнес. Среди номеров не было Ларисы, зато был Андрей. Остальные – люди или малозначимые контакты вроде службы такси.

Последняя жертва и свидетель, сообщивший об убийстве, нашлись в списке оба. Кажется, убийца воспользовался телефоном Касьянова. Но зачем? Звонить по этим номерам, сообщать об убийстве, затем убивать свидетеля… Никакой логики.

Хмурясь, я сложила распечатки и спрятала в сумку. С какой стороны ни подойди, везде странности.

Надо поговорить с родственниками последней жертвы. Может, они что-то расскажут...

Я хотела попросить Эмиля договориться, но ударила себя по рукам – снова его разбужу. В конце концов, я городская охотница, могу прийти к любому вампиру и сослаться на мэра. Пусть попробуют отказать.

Я позвонила вдове, и она недовольно согласилась на встречу – прямо сейчас.

Собраться я не успела – в дверь постучали. А когда я открыла, сердце упало – на пороге стоял Феликс, вяло поигрывая ключами от машины.