За что и поплатился.

Впрочем, фор Корстед считал, что тот все равно имел право на месть и правильно сделал, что не стал прощать обидчиков. Ни к чему хорошему это обычно не приводит.

К озеру Радремон вышел раньше, чем ожидал, хотя и не слышал плеска воды или разговора эльфиек. По его прикидкам те давно должны были уже вернуться. Вряд ли они сбежали, а значит или во что-то вляпались или… Или, например, в какую-нибудь новую фазу вступило их проклятие.

Ночка в самый раз для подобных выкрутасов.

Бесцеремонно раздвинув кусты, маркиз застал обнаженную Ксинс зашедшую вглубь до середины бедра. Она стояла спиной к нему и лицом к полному диску Ханиамоны прямо посреди расстеленной по поверхности озера лунной дорожки. Ее гладкая эбонитовая кожа, казалось, поглощала серебряные лучи, становясь еще темнее и сливаясь с окружающей чернотой воды, а длинные мокрые волосы цвета первого снега ручьями ниспадали до упругих ягодиц, будто стремясь в страстном порыве к ним прикоснуться.

И Радремон их прекрасно понимал.

Чарующее зрелище.

Неожиданно маркиз почувствовал движение за спиной и, отскочив в сторону, перехватил руку с длинным ножом, едва не вонзившимся ему между лопаток. Не прекращая движения, он дернул вперед и вниз, завалив нападавшего на землю, перехватил вторую вооруженную сталью руку и прижал обе к траве, оказавшись лицом к лицу с убийцей.

Конечно это была Бешеная.

— Если бы ты не увернулся, я бы перестала тебя уважать. — ничуть не смущенная своим положением эльфийка улыбнулась, обнажив кристально чистые зубы.

— Если бы ты смогла меня убить, я бы стал уважать тебя куда сильнее. — с той же невозмутимо-надменной интонацией ответил фор Корстед.

— Может быть слезешь с меня?

— Возможно позже. Лежать на тебе приятнее, чем на голой земле. Хоть и не на много.

От нее пахло свежестью лесного озера, опасностью и кровью. Сумасшедший коктейль в блестящей обертке до безобразия привлекательного тела. Не удивительно, что мужики в тавернах не могут отвести от нее взгляд, едва стоит Бешеной скинуть плащ. А уж когда она начинает играть с ними, принимая разные позы…

— Великолепна, не правда ли? — спросила светлая, взглянув на по-прежнему неподвижную Ксинс. — Эта черная, как лакированный уголь, кожа; волосы цвета выбеленной на солнце кости; бездонные лиловые глаза; манящие изгибы… Идеальное тело. Мое тело! Насмешка судьбы, что я вынуждена носить шкуру чужой расы.

— Не похоже, чтобы ты сильно страдала. — усмехнулся Радремон. — Ксинс разделяет твое мнение?

— В этом мы с ней солидарны.

Не отводя от маркиза взгляда, Бешеная подалась вперед, выгнула грудь, вытянула чувственные губы трубочкой. Любой мужчина Дуинитона, а может и всего Миткаласа, отдал бы правую руку, чтобы оказаться сейчас на месте фор Корстеда и ответить взаимностью на этот порыв.

Ей не хватило совсем чуть-чуть. Буквально сантиметра. И светлая рухнула обратно на землю, обдав Радремона горячим дыханием. В ее глазах плясали и извивались десятки огненных элементалей, сливаясь в страстном неистовом танце.

— Ты можешь говорить что угодно, но нечто, упершееся мне в живот, выдает тебя с потрохами, босс. — проворковала эльфийка, шумно дыша через нос.

— Это кинжал. — без тени смущения ответил маркиз. — И не называй меня босс.

— Как скажешь, босс. — нежно мурлыкнула Бешеная. — С кинжалом обращаться умеешь? Или воспользуешься магией?

В этот момент со стороны озера раздался всплеск. Оттолкнувшись от дна, Ксинс нырнула и в несколько мощных, но изящных гребков доплыла до центра. Где скрылась с головой и вернулась обратно, уже не показываясь над поверхностью воды.

Вынырнув, дроу не заметила в кустах лежащих друг на друге Бешеной с фор Корстедом и спокойно пошла к берегу. Блестящие в свете Ханиамоны ручейки стекали по ее антрацитовой коже, рисуя соблазнительные узоры на стройном подтянутом теле.

Мало кому доводилось видеть горных эльфиек в неглиже, и еще меньше тех, кому удалось потом об этом рассказать. Однако Радремон прекрасно понял, что именно имела ввиду светлая, восторгаясь прелестями сестры по проклятию.

Неожиданно Ксинс резко развернулась и подняла голову к зависшему в небе диску луны. Ее волосы взметнулись снежным хороводом, обнажив плечи и спину.

Которые оказались сплошь покрыты уродливыми шрамами.

Приглядевшись, маркиз понял, что это отнюдь не следы от кнута или розог и вовсе не оставленные каким-либо оружием рубцы. Отметины скорее походили на некие символы или иероглифы, вырезанные опытной рукой и тут же по оголенной плоти прижженные. По кругу же их обрамлял орнамент, напоминающий стилизованное изображение паука.

Если все это «великолепие» ваяли по-живому, то боль должна была быть чудовищной.

— Ей не повезло с родителями. — произнесла Бешеная, проследив за взглядом фор Корстеда. — Фанатики, решившие возродить Ллос. А Ксинс они использовали как живой алтарь и вместилище для давно ушедшей богини. Ее с раннего детства насиловали всем родом, «накачивая энергией» и мучая, чтобы озлобить в должной мере и привлечь Паучью Королеву. Возможно у них даже получилось бы, будь на месте Ксинс обычная дроу.

«Еще одна слезливая история». — подумал Радремон, переведя взгляд на по-прежнему прижатую к земле эльфийку. — «Что сегодня за день такой? Это из-за перехода на Дуинитон что ли?»

Для полного счастья не хватало только выслушать о горькой судьбе Налланномома. Хотя о том, что родичи продали его в рабство, маркиз уже знал и так.

— Дай угадаю. — сказал фор Корстед, устроившись на светлой чуть поудобнее. — Твоя доля была не на много лучше, и вы — две родственные души — встретились в этом жестоком мире, влекомые друг к другу таинственной и непреодолимой силой.

Бешеная едва не расхохоталась, вовремя прикусив губу, чтобы не привлечь внимание Ксинс.

— Нет. Определенно. Так отреагировать мог только ты. — эльфийка улыбнулась от уха, жадно пожирая Радремона сверкающими в ночи глазами. — Как думаешь — кому живется проще: добряку среди злодеев или наоборот? Меня начали бояться еще до того, как я в первый раз сказала «кровь». А потом прятали все колюще-режущее и не подпускали к птичкам и зверушкам ближе, чем на бросок камня.

— Что-то встреченные мной эльфы не казались такими уж мягкотелыми. — усомнился маркиз.

— Ты видел только тех, что живут вовне. — поправила его Бешеная. — Их меньшинство. И обычно они уходят сами, понимая, что им не место в лесах Мульдросиля. Хотя меня вот выгнали! — с гордостью добавила она. — Это редкость. А лет через пятнадцать я встретила Ксинс. Работала тогда в одном борделе. Скорее ради развлечения, чем для заработка. А в один день какой-то грязный люд пинками загнал сестру в главный зал. И стоило мне встретиться с ней взглядом…

— Представляю, что стало с тем мужиком. — хмыкнул фор Корстед.

— Думаю, он может петь фальцетом. — увернула усмешку светлая. — Если выжил, конечно.

Дроу продолжала плескаться в лесном озере, не подозревая, что совсем рядом обсуждают ее прошлое. А может она давно уже их заметила и тактично не вылезала из воды, давая возможность уединиться. Теперь Радремон знал о ней чуть больше, и ему стали понятны некоторые особенности ее поведения.

— Пятнадцать лет, говоришь… — задумчиво произнес маркиз, немного приблизившись к Бешеной. — Так тебе получается…

— Не напрягайся, босс. Мне всего семьдесят три.

— Старушка. — фор Корстед опустился еще ниже, хитро глядя в глаза светлой.

— Только по людским меркам. — пренебрежительно фыркнула эльфийка, подавшись на встречу. — Ксинс, вон, за сотню. Так что не думай.

— А я ничего и не сказал… — прошептал Радремон, окончательно отдавшись эмоциям.

Однако стоило их губам соприкоснуться, как со стоянки послышался испуганный вопль Налланномома, отборный мат Банарва и многоголосый раскатистый рык жадных до крови монстров.