Вскрикнув, Одбер отскочил в сторону и обернулся. Судя по выражению его лица, в момент атаки действие «Слияния с тенью» прекратилось, и он мог вновь видеть своего врага. Кровь струилась по спине мужчины, но это не помешало ему сделать широкий взмах киркой, намереваясь расколоть голову Радермона, как переспелый арбуз.

Маркиз вовремя уклонился, и закаленная сталь пронеслась у него перед лицом, обдав потоком ветра смертельной угрозы, но не причинив вреда.

— Ты труп, ущербнич. — сквозь зубы процедил Одбер, гневно сверкая глазами. — Клянусь обескровленным богом, ты труп!

Надсмотрщик бросился в атаку, остервенело размахивая киркой. Раз за разом он пытался достать фор Корстеда, но тот постоянно уворачивался, изредка нанося ответные удары, не причинявшие, впрочем, серьезного вреда здоровью. Поверхностные порезы, неспособные вывести противника из боя.

Со стороны, возможно, эта схватка выглядела ужасно нелепо: мускулистый мужчина, бестолково шарахающийся из стороны в сторону с киркой наперевес, и его тщедушный соперник, безуспешно пытающийся сократить дистанцию.

Вот только никто не смеялся.

Под мерный звон продолжающего работать дварфа трое зрителей, открыв рты, следили за каждым движением оппонентов. Они настолько увлеклись зрелищем, что им даже в голову не пришло вмешаться и прийти кому-либо на помощь.

Судя по всему, Одбер развил мышцы тяжелым ручным трудом, вкалывая с утра до ночи. Обычно подобного преимущества ему хватало с лихвой, но только не в этот раз. Сказывалось полное отсутствие какого-либо боевого опыта.

Радремон же наоборот, хранил воспоминания о прежних поединках и схватках, но доставшееся ему тело слушалось нового хозяина из рук вон плохо. Выручали лишь полученные нечестным путем параметры.

Кровь сочилась уже едва ли не из десятка порезов на коже надсмотрщика, и тот невольно начал сдавать. Движения замедлились, появилась отдышка. Он все чаще стал пропускать возможность нанести удар, рефлекторно отступая и сохраняя выгодную дистанцию. Но самое главное, в его глазах маркиз разглядел подступающую из глубин души панику — верную спутницу поражения.

Пусть сам Одбер этого еще не осознавал, но его жизнь отсчитывала последние секунды.

— Что вы сто и те, остолопы? — не вы держав, крикнул он сообщникам. — Помогите мне!

Это и стало роковой ошибкой. Отвлекшись, раб на мгновение упустил фор Корстеда из виду, чем тот тут же воспользовался.

Пронзающий выпад.

Не успели подручные двинуться с места, как Радермон стремительным рывком сократил дистанцию и всадил оружие прямо в грудь своего врага. Родовое умение сработало как надо, усилив удар, и позволив преодолеть естественную защиту организма. Кинжал, не выдержав нагрузки, обломился, оставив в руке маркиза потертую рукоять, но лезвие достигло своей цели. Сердце Одбера получило несовместимую с жизнью травму.

Надсмотрщик неверящим взором посмотрел себе на грудь. Потом перевел взгляд на фор Корстеда. Он попытался еще раз взмахнуть киркой, но тело его уже не слушалось. Глухо звякнув, орудие выпало из ослабевших рук, а следом и сам Одбер упал сперва на колени, а потом и вовсе завалился, орошая пол горячей кровью. На лице его застыла искаженная судорогой смерти маска недоумения.

[Одбер, человек повержен.]

[Получено 6 опыта.]

Налланномом обалдело плюхнулся на пятую точку, широко раскрытыми глазами глядя на безжизненное тело. А вот двое рабов, окончательно потеряв весь запал, медленно пятились к выходу.

— Стоять! — властным тоном, не терпящим возражений, рявкнул Радремон, и даже дварф, вздрогнув, перестал крошить стену. — Что здесь случилось?

— М-мы… Мы не знаем. — не поднимая глаз, промямлил невольник с татуировкой в виде колеса на левом плече. — Мы не хотели, правда. Он нас заставил…

— Плевать! — прервал жалкий лепет маркиз. — Я вам скажу, что здесь было. — он отбросил в сторону бесполезную рукоять и сделал шаг вперед, заставив пленников сжаться подобно новорожденным котятам. — Наш надзиратель умер от… — фор Корстед защелкал пальцами, вспоминая слово. — От пыльнячки. Вы ведь знаете что делать?

Двое рабов переглянулись и радостно закивали головами. Затем, опасливо косясь на Радеремона, они подошли к телу Одбера, измазали ему кровью подбородок и губы, а прочие раны наоборот принялись обильно посыпать пылью и каменной крошкой. Закончив, мужчины замерли, неуверенно поклонились маркизу и, взяв бывшего лидера за руки, поволокли его в коридор.

— Во имя утонувшего бога, Рад, как ты… — начал было иллит, когда маркиз протянул ему руку, чтобы помочь подняться.

— Если будем трепаться, вечером О’Грэлди оторвется на нас своей плетью. — резко перебил его Банарв. — Норму никто не отменял, а от вас, я вижу, толку меньше, чем от кристов. А ну, за дело!

Дварф вновь подошел к стене, встал поудобнее и, замахнувшись киркой, замер.

— Показываю один раз. — буркнул он, после чего нарочито медленно нанес удар, многозначительно посмотрел на невольных партнеров, сплюнул и вернулся к работе.

— Вечером поговорим. — сказал маркиз Налу, берясь за кирку.

Тот хотел что-то возразить, но фор Корстед, обойдя лужу крови, уже примерялся к грубой каменной поверхности, пытаясь повторить движения бородача.

При этом Радремон с сожалением отметил, что за убитых людей действительно почему-то не начисляются трофейные монеты. А жаль. Теперь от покупки «Стрелы праха» его отделял не один жалкий недостающий грош, а целых девять. И все из-за Налланномома!

Впрочем, изучить заклинание без шести интеллекта маркиз все равно бы не смог. А до следующего уровня (фор Корстед сверился с информацией в статусе) оставалось еще семнадцать опыта. Так что не следует все-таки таить обиду на Осьминожку. Ведь благодаря его выходке Радремон обзавелся «Слиянием с тенью» — заклинанием, пользу от которого сложно переоценить.

Уже сейчас маркиз видел несколько вариантов применения, а от открывшихся перспектив на душе разом захлопали крыльями десятки бабочек.

Однако, затесался среди них и склизкий червяк сожаления. Маркиз вновь убил человека. И пусть тот был далеко не первым, даже в этом мире, да и раньше ему уже доводилось отнимать жизни, но тревожное чувство какой-то неосязаемой утраты никак не желало оставлять фор Корстеда.

Нахмурившись, Радремон с силой опустил кирку на каменную стену. А потом еще и еще, стремясь механическим трудом загнать тревожные мысли поглубже. Туда же, где уже томились блеклые воспоминания о семье, детях, службе и доме. Которого у него никогда не было.

К концу дня Радремон умудрился, размахивая киркой, натереть несколько болезненных мозолей, сорвать их и обзавестись новыми. Подобное членовредительство даже отметилось потерей пяти пунктов здоровья, которые, впрочем, должны были довольно быстро восстановиться.

Гораздо хуже пришлось Налу. Его перепончатые ладони и тщедушное тельце подходили для грубой работы, как орку бальное платье. Однако иллит не отлынивал и, стиснув щупальца, молотил по стене, стараясь не отставать.

Ну и конечно они оба не сделали даже половины, добытого Банарвом. Бородач с таким мастерством орудовал инструментом, что извлеченную им руду и камни приходилось несколько раз вывозить на поверхность, чтобы просто было куда ставить ноги. Но на то он и дварф, в конце концов.

Когда рабы, наконец, вышли из шахты, и свежий вечерний воздух живительным потоком ворвался в их легкие, мало кто сумел сдержать кашель. Несмотря на повязки, вездесущая пыль хрустела на зубах, толстым слоем налипла на кожу и, казалось, уже текла по венам вместо крови. Маркиз даже не удивился бы, если из случайного пореза у него посыпался песок вперемешку с каменной крошкой, а угроза страшной болезни уже не казалась такой уж невероятной.

Определенно нужно бежать. Но как справиться с комендантом? Да и про дожидающегося Тамиксиэля орка забывать не стоило. Чтоб из обоих Бездна забрала!