При этом периодически всплывало то одно, то другое, непременно необходимое в дальнейшей жизни, что немало нервировало как офицера, так и фор Корстеда. Ведь каждый раз откладывалось время выхода.

Наконец, когда Банарв в третий раз заявил, что его не устраивает принесенное оружие, Радремон не выдержал и рявкнул, что или тот забирает себе саблю О’Грэлди, или отправляется в путь с киркой наперевес. Судя по выражению лица, хитрый дварф на что-то такое и рассчитывал.

Сабля мангуста

Качество: необычный

+2 к ловкости

Урон: 8

А неплохая экипировка у ранговиков.

Не совсем понятно, правда, каким образом работал эффект. Взяв оружие в руки, маркиз не ощутил каких-то особых перемен. Возможно тот действует только во время схватки? В любом случае, сабля, пусть и более редкого качества, подходила фор Корстеду не лучше, чем какой-нибудь Легендарный Дрын Уничтожителя Лягушек. Он вполне сносно владел мечом, лучше — шпагой, а остальное на уровне среднего оруженосца.

Налу же достался изогнутый кинжал капитана стражи. Тот расстался с ним с видимой неохотой, но перечить не смел. Так что солнце еще не успело склониться к закату, а трое обретших свободу невольников наконец покинули ненавистный город.

Безоговорочно заняв негласное лидерство, Радремон в быстром темпе повел небольшой отряд на восток. Он ни секунды не сомневался, что убийство аристократа, являвшегося к тому же воином первого ранга, не оставят без внимания, и уже скоро по их следу пустят карательный отряд. Который наверняка возглавит кто-то как минимум второго ранга. Может быть даже маг.

После схватки с О’Грэлди маркиз сумел примерно оценить уровень его возможностей. Фор Корстед определенно уступал Бишому в силе. Хотя и не на много. По прикидкам Радремона, тот должен был иметь где-то четвертый или пятый уровень, вряд ли больше. Ведь даже вложив часть свободных очков параметров в интеллект, маркиз все еще мог отбиваться от атак воина ближнего боя. Пусть и не без труда.

Со временем же подобный разрыв явно будет увеличиваться, и фор Корстед уже не сможет с мечом в руках противостоять тем, кто планомерно всю жизнь повышал возможности своего тела. А значит нужно или заняться тем же самым или окончательно уходить в маги.

Решение отнюдь не простое. Всю свою прошлую жизнь Радремон сражался сталью, не имея возможности призвать хотя бы крохотный лучик света, чтоб развеять ночную тьму. И даже если его воспоминания — ложь, то ощущения, чувства и привычки остались прежними.

С другой стороны, новый мир диктовал новые правила, а простота изучения магии манила легкодоступным могуществом. Вспомнить для примера лица солдат, когда их товарищей сразили простейшие Стрелы праха. Стали бы они так реагировать, закрути маркиз трофейным мечом хитрые восьмерки или прими он вычурную стойку?

Вряд ли.

Колдовство — вот где истинная сила и ключ к независимости!

Однако бой с комендантом наглядно показал, что недостаточно выучить одно убойное заклинание, чтобы мгновенно повергать врагов в трепет. Оно даже подействовало на него совсем не так эффективно, как на обычных людей. Виной тому разница в показателях здоровья или еще в чем — пока не ясно.

А ведь Стрелой надо еще попасть.

О’Грэлди умудрялся как уворачиваться от несущейся к нему волшбы, так и вовсе уничтожать ее каким-то приемом из воинского арсенала. Значит, если фор Корстед действительно хочет стать полноценным магом, а не жалким калекой-кудесником, нужно, кроме прочего, освоить какие-нибудь заклинания контроля или что-то в этом роде. Жаль, что в магазине подобного пока не появлялось.

Погрузившись в размышления, Радремон не забывал следить и за обстановкой. Когда выросший возле шахты городок окончательно скрылся из вида, он резко повернул налево, забирая к холмам. Те не являлись его конечной целью, но зато так могли подумать преследователи, разгадавшие часть его маневра.

Темп маркиз взял нешуточный. Стремясь до темноты покрыть как можно большее расстояние, он бодро переставлял ноги, обутые во вполне себе сносные кожаные ботинки. Его физически менее развитым спутникам приходилось значительно хуже. Если поначалу они радовались каждой встреченной птичке, то уже вскоре умолкли и сосредоточенно шагали, стараясь не отставать.

О чем они думали, фор Корстед не знал, но оба, не ропща, следовали за ним.

Наткнувшись на ручей, Радремон объявил короткий привал. Нал с Банарвом упали где стояли, залпом опустошили свои бурдюки и тут же принялись их вновь наполнять. Маркиз же с удовольствием разделся и в кои-то веки по-человечески вымылся, избавляясь от въевшегося в кожу запаха застарелого пота. Банных дней рабам никто не устраивал.

Дальше какую-то часть пути на запад беглецы проделали по колено в отнюдь не теплой воде, дополнительно затрудняя работу преследователям. Комфортно чувствовал себя лишь Налланомом. Соединенные перепонкам пальцы ног позволяли ему лучше маневрировать в потоке, а благодаря пониженной температуре тела он не ощущал дискомфорта от холода. Так что иллит даже принялся напевать что-то себе в щупальца, но заткнулся, получив увесистый тычок от стучавшего зубами дварфа.

Когда же русло завернуло к северу, теряясь где-то в каменистых складках холмов, фор Корстед взял курс примерно на юго-запад, вставая на истинный маршрут. Таким образом, обойдя по широкой дуге шахтерский город, троица направилась в противоположную сторону от начального направления.

Бессмысленная трата времени, лучше бы потратили его на то, чтобы как можно дальше уйти от погони — сказал бы кто-то и был бы по-своему прав. Впрочем, примерно на такой ход мысли и рассчитывал Радремон. А еще на то, что вряд ли ищейки станут воспринимать всерьез беглых рабов. Наверняка подумают, что те стремятся оставить позади километры, чтобы затеряться где-то в глуши, а не будут пытаться вернуться назад к цивилизации.

Вот только маркиз имел свои планы.

Ночь опустилась на Ахалдас, укрыв материк бархатным одеялом сумрака. Тулиамона возобновила свой бесконечный бег в тщетной попытке догнать сестру, и теперь обе луны величественно плыли по небосклону, освещая крохотную лесную поляну с тремя уставшими путниками.

Расположившись вокруг едва чадящего костра, разожженного скорее для уюта, чем для каких-то иных целей, они жадно вдыхали свежий ночной воздух. Тот был наполнен запахами нагретого солнцем мха, ароматного дыма, свежей хвои и грибов. Легкий игривый ветерок принес дыхание луговых цветов и отголоски трепета крыльев бабочек. Неожиданно проснувшийся чиж, выглянул из гнезда, возмущенно чирикнул на незваных гостей и вновь спрял клюв среди пестрых перьев.

Свобода!

Как много в этом слове.

Ее нельзя пощупать, лизнуть, положить в карман. Ею не будешь сыт, и она не согреет в холодное время года. Не укроет от дождя, не защитит от бандитов. Но только потеряв ее, понимаешь истинную ценность простора и независимости.

Когда не стоит за спиной получивший мнимую власть обнаглевший надсмотрщик, когда не нужно гнуть спину и рвать жилы за похожую на помои похлебку, когда над головой звездное небо, а не покосившаяся крыша рабского барака.

И, конечно, никакой вездесущей пыли!

Кажется теперь до самой смерти Радремон будет ненавидеть ее всеми фибрами своей души. А если служанка еще хоть раз забудет протереть каминную полку, то простым выговором от супруги уже не отделается.

Луиза…

Мысль о жене одним махом перечеркнула благостный настрой маркиза. Он ведь любил ее. На самом деле любил! Или все-таки это тоже игра ложных воспоминаний спавшего сознания?

От разрушительных мыслей фор Корстеда отвлек голос Налланномома. Тот уже какое-то время напевал тихую спокойную мелодию, не отрывая желтых глаз от пугливых языков робкого пламени. Но вот теперь неожиданно запел мягким баритоном, которого совсем не ждешь от увитого щупальцами моллюска: