А когда ему сказали, что нанимают командовать посудиной, и вовсе разрыдался, после чего окрестил ту… «Тоникой-Люцией». Да-да, в честь героини древности.

Буквально за сутки Гриппо набрал команду из числа оставшихся без работы моряков; залез в каждую щель, мешая Банарву работать; потрогал каждый канат; зачем-то послюнявил угол паруса и наотрез отказался покидать борт судна. Да никто, кроме дварфа, его и не гнал.

Фор Корстед тоже без дела не сидел. Узнав, что он обзавелся кораблем, его тут же принялись домогаться купцы и прочие путешественники, желавшие как можно скорее вернуться домой. Радремон не препятствовал. Но заломил такую цену, что большая часть просителей решила дождаться другой возможности.

Те же, кто по разным причинам ждать больше не мог, отдавали последнее, но покупали себе крохотный угол в трюме флейта.

Тем более, что перед возвращением на Дуинитон, маркиз планировал лично разведать маршрут до Шалова. Использовать окончательно сошедшие с ума порталы он зарекся, а значит из вариантов преследования Пела оставались лишь морской и воздушный. Неизвестно удастся ли раздобыть дирижабль, а Киолая как раз лежала на полпути между двумя материками. Грех не проверить.

Кроме того, планировал фор Корстед сплавать и в еще одно место.

Когда с приготовлениями было покончено, а Банарв с гордостью похвастался восстановленным механизмом, спата погрузилась на борт, и Гриппо скомандовал поднять якорь.

Никто их не провожал.

И лишь в последний момент Радремон уловил едва ощутимый аромат лаванды, а в окне, под самым потолком пещеры, мелькнули волосы цвета лучей Ханиамоны.

Ведомая опытным мореплавателем, «Тоника-Люциа» оставила за кормой гостеприимный Город Тысячи Улыбок, и сразу же стало понятно, почему никто ранее не обнаружил пиратское логово. Его, как и проход в горах, скрывала искусно наведенная иллюзия. И если изнутри выход из пещеры выглядел широкой освещенной солнцем аркой, то снаружи он ничем не отличался от отвесной скалы с торчащими из-под воды опаснейшими рифами.

Кто бы и когда не создал это место, он определенно разбирался в магии.

Собственно, если бы не волна от ушедшего под воду Квазната, то флибустьеры не остались бы без провизии, не напали бы на Киолаю, и не похитили бы Налланномома. А значит и Радремон еще долго скитался бы по морям в поисках Настырного Пью.

Но история не знает сослагательного наклонения, и все случилось так, как случилось, и не маркизу, обретшему первую часть Посоха Вершителя, на что-либо жаловаться.

Фор Корстед стоял на носу несшегося по волнам флейта, подставив лицо соленому морскому воздуху и редким долетавшим до него брызгам. Солнце ярко светило в безоблачной вышине, лаская кожу и заставляя щуриться. Под водой неслись стремительные тени дельфинов, уже несколько часов сопровождавших судно. Они то выныривали, показывая мокрые серые спины, то вновь погружались, играя в какую-то свою неведомую двуногим игру.

Достав из Перстня Венец Йорнатала, Радремон задумчиво вертел тот в руках. Неприглядная с виду вещица. Если бы не описание системы, то и не скажешь, что это могущественный артефакт легендарного качества.

Хотя маркиз своими глазами видел его силу.

И теперь она принадлежала ему!

Фор Корстед пустил пару бликов мчавшимся наперегонки дельфинам, а затем медленно водрузил корону себе на голову. Никаких существенных изменений он не заметил. Но в таблице параметров добавились соответствующие характеристики, и Радремон потянулся сознанием внутрь артефакта. Где его действительно ждал сюрприз.

Целый сонм всевозможных образов заполнил разум маркиза. Величественные, но безликие башни из стекла и камня; странные железные звери и птицы; корабли, солдаты, оружие… Но больше всего там было сногсшибательных красоток различных возрастов и рас. Примерно половина от общего числа хранимых в Венце объектов.

И фор Корстед тут же добавил еще один.

А в следующий миг на палубу шагнула молодая девушка с легкой очаровательной улыбкой. Волнистые волосы цвета спелой ржи и нежное сатиновое платье развевались на ветру, а сама она походила на прелестный луговой цветок, неожиданно выросший посреди бескрайней пустоши.

Луиза…

Шедший мимо матрос замер, будто пораженный громом, и выронил из рук бухту каната, змеей скользнувшего по деревянному настилу. Радремон же подошел к жене, пропустил ее струящиеся локоны между пальцев, бережно но крепко обнял, замер, прислушиваясь к ощущениям, и… заставил образ развеяться, словно туманную дымку.

Насколько бы поразительным не вышло внешнее сходство, все-таки это была не она.

Кого-то, может быть, и удовлетворила бы жалкая подделка, но только не фор Корстеда. Несмотря на импульсивно проведенную с Шелест ночь (событие, в котором он и сам пока не разобрался), в сердце Радремона царила лишь одна единственная, и маркиз приложит все силы, чтобы вновь обрести покой в ее объятиях!

Путешествие шло своим чередом, и Надкушенный Гриппо никак не мог нарадоваться обновленной «Тонике-Люции». А в особенности восстановленному Банарвом механизму, благодаря которому, корабль плыл значительно быстрее, чем мог бы без него. В принципе действия дварф и сам до конца не разобрался, а потому в дело вступало простое правило: работает — не трогай. Которому каждый на судне неукоснительно следовал.

Погода благоприятствовала, море тоже не шалило, а потому до Шалова удалось добраться без особых происшествий и даже раньше намеченного срока. Но вот внешний вид материка заставил одних витиевато выматериться, а других задуматься не добавил ли кок в еду немного волшебных грибов или какой другой забористой дряни.

Несмотря на яркое полуденное солнце, над Шаловом как будто раскинула свои крылья царица-ночь. Густой черный туман окутывал берег, цепляясь за скалы и поднимаясь все выше, до самых небес. И даже дневное светило едва пробивалось сквозь таинственную завесу, из-за чего казалось, что крохотный его осколок вот-вот утонет где-то далеко в океане.

— Мать моя отец… — только и сумел вымолвить Банарв, глядя на открывшуюся с палубы сюрреалистическую картину.

— Правь к берегу. — решительно приказал Радремон.

Кто-то из дуинитонских купцов попытался возразить, что они там не выживут, вот только их никто не слушал, и корабль стал медленно, по касательной приближаться к завесе тьмы.

Сперва все шло нормально, но в какой-то момент обитатели другого материка стали один за другим падать без чувств. Члены спаты держались чуть дольше, но вскоре поплохело и им. Казалось будто на них накинули плотное ватное одеяло, лишив доступа воздуха, а следом заставили тащить в гору целый беревенчатый дом.

Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, пот застилал глаза, сердце колотилось, словно желая сломать ребра и, выскочив из груди, броситься наутек.

Однако сам маркиз чувствовал себя вполне комфортно. Даже как будто бы уютнее, чем несколько секунд назад. И дело не столько в расступавшейся перед кораблем темной дымке, а скорее в том, что его уровень уже соответствовал минимальному необходимому на Шалове рангу. А у остальных — нет. На них давила более плотная атмосфера, вынуждая спасаться бегством или умереть.

Выяснив то, что хотел, фор Корстед приказал отворачивать, и скоро состояние дуинитонцев пришло в норму. Тех же кто оплатил «билет» до Шалова, запихнули в одну шлюпку и отправили домой. Пускай тот и не выглядел так, как в момент отбытия, больше деваться им все равно было некуда.

Остальных же ждал путь в Палинское море!

— Уважаемый, прошу прощения, но мы так не договаривались! — перед Радремоном стояла делегация купцов и путешественников с Дуинитона, исторгшая из себя немолодого тучного торгаша для переговоров. — Палинское море — это верная смерть!

— Точно-точно! — поддакнул ему из задних рядов тип в богатых одеждах. — Там неведомые твари, и бури, и… и… — он так и не сумел подобрать слов. — Оттуда не возвращаются!