Немыслимо!

Фор Корстед попытался заглянуть себе за спину, но тут же скривился от немилосердной боли — подсохшая уже было рана вновь разошлась и закровила. Однако он успел заметить на плече родимое пятно. То чем-то отдалено напоминало метку его рода — герб, который он носил всю свою сознательную жизнь, так же как его отец и сын. Выглядывающий из-за тучи полумесяц. Только в отличии от герба, отметину явно не вытатуировали, а она как будто впечаталось в кожу за сотни лет нанесения внутри семьи.

Мысли в голове Радремона беспомощно шарахались из стороны в сторону в отчаянной попытке уместить происходящее хоть в какие-то логические рамки. Они предлагали одну безумную версию за другой, но ничто из этого не выглядело правдоподобным.

Почему все вокруг разговаривают на странном диалекте, столь похожем на его родной язык? Какая сила способна переместить человека из королевской приемной в неведомые земли? Что это было за чудовище, с которым пришлось сражаться, и из-за чего не удалось применить боевые навыки?

А самое главное — что за фокусы выкидывает его сознание, заставляя сомневаться в реальности собственных воспоминаний?

К сожалению, на этот, как и на множество других вопросов, маркиз не мог ответить при всем желании.

Облизнув пересохшие губы, он внимательно изучил обстановку. Пленники хлебали баланду, ныряя в нее пальцами в поисках кусков разварившейся репы или чудом попавших в миску волокон мяса; работорговцы, перешучиваясь, обедали, сидя у костра; насекомообразное существо жадно вылизывало котел, погрузившись в тот по пояс.

Никто не обращал внимания на наказанного раба. Разве что пегая кобыла, закончив щипать траву, косила на него голубым глазом. Но ее явно можно не брать в расчет. Хотя, после всего произошедшего, Радремон не сильно бы и удивился, если бы та вдруг встала на задние ноги и начала отплясывать безумный танец, восхваляя Светлоликого или странное божество, упомянутое орком.

Лошадь вернулась к поеданию сочной зелени, а маркиз обратился к единственному доступному ему источнику информации — тем надписям, что так и не исчезли, а лишь притаились на периферии зрения. И стоило на них сосредоточиться, как текст вновь развернулся во всю ширь, заслонив обзор.

Ну и что же там пишут?

Радремон внимательно читал надписи, скользя по ним одними глазами. И пусть значения многих терминов он не знал в принципе, но общий смысл угадывался. Судя по всему, некая система, чем бы она не являлась, пыталась пробудиться, но ей не удалось сделать это в полной мере. О чем явно говорило многократное повторение слова «ошибка», постоянно мелькавшее со всевозможными приписками.

Изучив текст вдоль и поперек и не найдя в нем никакой полезной информации, маркиз перешел к следующему блоку. Тот оказался значительно интереснее.

[Обнаружено влияние на объект параметра: Тьма.]

[Анализ…]

[Анализ невозможен. Избыток темных частиц.]

[Генерация достижения.]

[Внимание! Получено новое достижение: «Властитель Мрака».]

[Вы первый человек, ставший Властителем Мрака.]

[Изменение титула на «Властитель Первородного Мрака».]

Радремона передернуло. Он живо вспомнил, как плавал в чернильной тьме, а вокруг будто парили сотни невидимых глаз, изучавших его с пристрастием лучших палачей королевских застенков. Не самое приятное ощущение. Но, тем не менее, именно оно красной нитью отделило блеклые, словно нарисованные, воспоминания от новых и ярких. Хоть и отнюдь не радостных.

Однако, во имя Светлоликого, что это еще за Властитель Первородного Мрака? Неужели происки Короля Ночи?

Стоило маркизу об этом задуматься, как название титула засветилось, и поверх него появилось описание.

Ваше родство со стихией тьмы достигло небывалых высот. Даже боги смотрят на Вас с опаской. Остановись, смертный, пока не поздно или отринь все и иди дальше сумрачной дорогой теней. На ней нет места человечности, но и награда блистает огнями небывалого величия!

Для всех заклинаний школы Тьмы показатель интеллекта увеличивается на 1,5 х Уровень Персонажа и будет расти.

Вот так раз. Откуда у офицера на службе короля могло взяться родство с тьмой? Да еще и такое высокое, что привлекло внимание богов. Инквизиторы Его Величества никогда не допустили бы подобного. Хотя… Если предположить, что новое тело на самом деле принадлежит не ему…

И что это такой за уровень? Кажется тот уже где-то упоминался…

Погрузившись в размышления, фор Корстед не заметил, как обеденный перерыв закончился, пленников загнали в фургоны, лошадей запрягли, и маленький караван двинулся в путь.

Висевшее высоко в небе солнце, проникая сквозь прутья, пекло обнаженную кожу. Скорей всего, если бы не легкий ветерок, то рабам пришлось бы драться за место в тени. Пока же они, как и Радремон, привалились спинами к решетке и безучастно наблюдали за медленно проплывавшим мимо пейзажем. Их осунувшиеся посеревшие лица застыли подобно кукольным маскам, надежно запечатав любые эмоции.

Эти люди давно лишились воли, и неумолимая река жизни несла их по течению к единому концу, что рано или поздно поджидает любого, сделавшего первый вздох, выйдя из утробы матери.

Но кое-кто сдаваться пока не планировал, и его возбужденный лик возник прямо за стеной текста, перекрыв обзор. Маркиз тут же вспомнил где он находится и сосредоточился на внезапном собеседнике, а надписи услужливо отъехали в сторону и свернулись в точку, ожидая когда к ним снова обратятся.

Видел ли их кто-то еще? Видел или…

В воздухе перед фор Корстедом висел осьминог.

Вернее именно так выглядела голова раба, подошедшего к Радремону. Гладкая водянистая кожа с синеватыми прожилками, пучок щупалец на месте рта, желтые глаза с горизонтальным зрачком — вполне себе каноничный житель морских глубин. Если не считать того, что к этом набору прилагалось тщедушное белесое тельце в таких же, как у маркиза, изношенных штанах и цепь, исчезавшая за бородой испещренных присосками отростков.

Фор Корстед, обомлев, рефлекторно потянулся за шпагой, но ее, конечно же, на месте не оказалось.

— Эй, Дар, держи. — сказало существо, оглядываясь по сторонам. — Хопс с Симом, вроде, не заметили.

На перепончатой ладони Радремон увидел выловленный из похлебки кусок вареной репы и в тот же миг ощутил такой сильный приступ голода, будто его живот уже как минимум пару недель занят исключительно перевариванием самого себя. Повинуясь зову взявшего верх над разумом желудка, маркиз, замешкавшись лишь на мгновение, схватил угощение и проглотил, практически не жуя.

Пища тяжело упало в пустое нутро, которое тут же потребовало добавки, но больше у Осьминожки, похоже, не было.

— Благодарю. — искренне произнес фор Корстед, облизывая пальцы.

— Слышал, ты под Хиндатским львом пытался спрятаться. Такая себе идея. — проговорило существо, усаживаясь рядом и бросив сочувственный взгляд на раны Радремона. — Лучше бы бежал до ближайшей деревни, как мы и планировали. Мике уже совсем плохо.

Маркиз проследил за взглядом Осьминожки и увидел в другом фургоне молодую девушку, лежавшую на полу в позе эмбриона. Несмотря на весьма жаркую погоду, бедняжка дрожала, как осиновый лист, а грязные спутанные волосы смотрелись на ее бледной коже подобно костлявым пальцам руки смерти, которая вот-вот должна за ней прийти.

Удивительно, что от нее до сих пор не избавились. Хотя, если подумать, рабовладельцы ничего не теряли. Выживет — хорошо, а если нет — следовавшие за караваном вороны получат свою часть добычи.

Но что еще более удивительно, так это то, что кальмароголовый обращался к фор Корстеду, как к старому знакомому. Пусть и называл его другим именем. Ну и, конечно, его речь резала слух Радремона, не меньше, чем орчья или Сима с Хопсом.