Тот попытался вырваться, однако значительно уступал в показателе силы и не смог даже шевельнуться.

— Понятия не имею кто ты, но приказами своими можешь подтереться! — змеей прошипел капитан, несмотря на отчаянную жестикуляцию стоявшего неподалеку старосты. — В шторм на воде делать нечего. Верная смерть. И лучше я умру на твердой земле, чем рискну кораблем и командой!

— Ой зря ты это сказал. — покачав головой, проронил Банарв.

Пара вспышек тлетворного серого цвета превратили капитана в гниющий труп, рухнувший к ногам Радремона. На мгновение матросы замерли, пораженные увиденным, а после, побросав груз, бросились в рассыпную, не рискуя стать следующими жертвами. Один даже свалился в воду и тут же принялся грести в сторону ближайшей лестницы, отчаянно борясь с захлестывающими его волнами.

— С кораблем управиться сможешь? — спокойно поинтересовался у Нала маркиз, отряхнув ладони.

— Может стоило спросить об этом перед тем, как убивать? — возмутился Налланномом, недовольно топорща щупальца.

Фор Корстед, повернувшись к иллиту, молча уставился ему в глаза, и тому ничего не осталось кроме как, вздохнув, оценить брошенный командой корабль.

— Прости, Рад, но такая махина мне не по зубам. — развел руками Нал и, виновато опустив голову, добавил. — Да и никакая, если честно, не по зубам. Мне в детстве только корыто доверяли. И лохань по праздникам.

Налланномом окончательно посмурнел, а Банарв, ободрительно пихнув его в бок, изрек:

— Да ладно, каракатица, не грусти. Жизнь — она, как сумка с элем. Чем больше пьешь — тем легче идти. На, вот, попробуй. — и протянул ему взятую из кармана горячую металлическую фляжку.

Иллит с благодарностью принял емкость, но, стоило ему отхлебнуть, как он закашлялся и едва не пролил остальное на и без того мокрые камни причала.

— Что это? — прохрипел он, хватая ртом воздух.

— Сперма единорога! — с гордостью заявил дварф и, видя недоумение в глазах спутников, пояснил. — Смешень такой. Спирт, молоко, сахар. Взболтать и бросить в костер, пока флягу не вспучит. Пить горячим. Лично придумал!

Банарв глотнул сам, поморщился от удовольствия и спрятал пойло обратно в одно из своих колец.

Радремон же тем временем, раздосадовано цыкнув, хотел уже приказать старосте найти ему более сговорчивого капитана, как дверь ближайшего кабака с шумом распахнулась и из нее, пошатываясь, вышел весьма колоритный мужчина.

Тот будто сбежал прямиком со страниц истории о неудачливом пирате. На вид чуть больше сорок а, грубая обветренная кожа, распахнутый камзол без половины пуговиц, засаленная треуголка. Кроме того, что-то знатно повредило левую половину его тела.

Глаз надежно скрывала кожаная повязка, ногу заменял усеченный деревянный конус, а вместо кисти красовался заржавленный крюк. Выпиравший же в районе гульфика неестественный бугор наталкивал на мысль об еще одном протезе.

Ну и предки его особой разборчивостью не отличались. Неповторимый шарм мужчине придавало сочетание ухоженной дварфийской бороды и заостренных эльфийских ушей, выглядывавших из-под сдвинутой на затылок шляпы.

Вот только весь образ разрушился, когда полукровка, получив пинок под зад, растянулся на земле, словно свежая коровья лепешка.

— И чтоб ноги твоей тут больше не было! — донеслось из кабака, перед тем как дверь захлопнулась обратно. — Ноги! Хе-хе. Ну вы слышали?

С трудом поднявшись, мужчина кое-как отряхнулся, поправил треуголку и только после этого заметил необычную компанию, стоявшую перед ним на подозрительно опустевшем причале.

— Кракен мне в тещи! — воскликнул он, крюком вытащив водоросль из бороды. — В городе цирк, а мне никто не сказал? По чем билеты?

Не обращая на него внимания, Радремон передал-таки свою мысль старосте, на что тот мотнул головой в сторону калеки и сказал:

— При всем уважении, господин фор Корстед, но в такую погоду отважится выйти разве что Жеваный Гриппо. Ему терять нечего.

— Эй, я попрошу! — возмутился Гриппо. Из-за пазухи у него вынырнуло существо, похожее на помесь мыши, крота и заварного чайника. Забравшись хозяину на плечо, оно тоже негодующе пискнуло. — Не Жеваный, а Надкушенный! Ты и вправду маркиз? Куда идем?

Радремон смерил мужчину изучающим взглядом. Примерно второй ранг и сабля на поясе, говорили о том, что чего-то по жизни он все-таки стоил. Но вот все остальное…

— Динтаутские острова. — выдал, наконец, фор Корстед. — Сегодня. Сейчас!

Время все-таки поджимало. Да еще и Нияскот, чтоб его, со своей армией…

— Неблизко. — задумчиво процедил Гриппо, оценивающе поглядывая на горизонт. — Будет шторм. Сильный. Поцелуй меня Кракен, если весь этот городишко к вечеру не смоет в Бездну!

Угрожающе сузив глаза, Радремон достал и бросил Надкушенному крохотный мешочек с ремами. Однако, несмотря на размер, на эту сумму вполне можно было не только нанять корабль, но и купить свой собственный флейт. Причем вместе с командой, припасами, пристанью и складом на берегу.

Поймав кошель, Гриппо ослабил крюком тесемки и поднес оплату существу на плече. То засунуло внутрь свой длинный нос, выудило рему и с аппетитом ею захрустело.

Видя подобное, Банарв аж поперхнулся.

— Что за тварь такая? — невольно вырвалось у него. — В море выловил?

— Почти. — усмехнулся капитан, погладив зверька. — В данже поймал. Это Грызуша — моя боевая выхухоль. Если бы не она, тот кит бы мне обе ноги оттяпал, а не одну.

— Но киты не… — начал было Налланномом, однако Радремон не дал ему закончить.

Скрестив руки на груди, он демонстративно прокашлялся и, чуть опустив подбородок, свел брови. От распространившейся вокруг давящей ауры всем резко стало не по себе. Староста стремительно побледнел и, отступив на пару шагов назад, ослабил ворот рубахи. Несмотря на пронизывающий ветер, его неожиданно бросило в жар, а бьющиеся об причал острогривые волны вдруг показались безопаснейшим местом в радиусе ста метров.

Выхухоль, зашипев, юркнула обратно за пазуху.

— Понял-понял! — поднял руки Надкушенный. — Время — деньги. А ты силен Грызушу испугать. Между прочим, она меня от матерого Акулона спасла. Не то вообще без рук бы остался.

— Тащи свою команду команду на эту посудину. — Радремон кивнул головой на каракку. — Плывем на ней. Мне ее как раз… подарили.

— Не плывем, а пойдем. — поправил его Гриппо. — Вернее не пойдем. Глянь на осадку, маркиз. Там груза не одна тонна. Ее только разгружать до вечера. А моя «Тоника-Люциа» домчит нас к островам, как рыба-парусник. Прошмыгнем у шторма перед носом. Но ночевать на Динтаутах придется. По-другому никак.

— Годится. — нехотя согласился фор Корстед. — Веди.

«Тоника-Люциа» оказался небольшим одномачтовым коггом, таким же потрепанным, как и ее капитан. Парус пестрел многочисленными заплатками, то и дело выныривающий из-под воды корпус оккупировали раковины моллюсков, а доски местами выглядели так, словно кто-то практиковался на них в применении Стрел праха.

Тем не менее, корабль бодро держался на волнах и даже поминутно проверял на прочность швартовы, будто так и норовя отправиться в самостоятельное плаванье.

Когда Травмарук увидел на чем им предстояло плыть в зарождающийся шторм, то он замер, как вкопанный, и даже его доспех, казалось, приобрел нежный салатовый оттенок. Однако Радремон оставался неумолим и лишь поинтересовался у Гриппо почему корабль назван женским именем.

— В честь древней героини, маркиз. — с гордостью заявил Надкушенный. Он хотел похлопать по борту рукой, но очередная волна отнесла судно в сторону, и мужчина, пошатнувшись, чуть не свалился в воду. — Неужели не слышал? Хотя откуда вам, сухопутным… Болтают, весь мир под парусом обошла. И монстров била и пиратов. Настоящая бой-баба! Как и моя малышка.

Голос моряка так и сочился нежностью, а из уголка единственного глаза даже скатилась робкая слеза сентиментальности. Ну или то была капля дождя. Потому что непогода постепенно набирала обороты, а молнии, разрывая тучи, сверкали все чаще.