— Оставь. — махнул рукой маркиз. — Пускай отведет душу. Но если выйдет за рамки, сообщишь.

Перед фор Корстедом стоял небольшой графин изготовленной Горлодером кротовухи. Первая партия. И прям диво как хороша! Благородный янтарный цвет, мягкий бархатный вкус, чарующий аромат с легкими нотками мокрой шерсти. А под жаренную в остром перце гадюку так вообще сказка! Подобная закусь попадала на стол только членам ближнего круга и, естественно, главе рода.

Дварф тоже не отставал и в свободное от ковки время пропадал в винном погребе, откуда выходил исключительно с хорошим настроением и слегка расползающимися в разные стороны глазами.

— Как прикажешь, Мастер. — покорно согласился Люмьен, с легким поклоном. — Но я бы тогда рекомендовал по возможности залететь в какой-нибудь дождь или сделать остановку над островом с родником.

Радремон кивнул, приняв к сведению.

— Какие еще новости? — осведомился он и дал знак наполнить стопку.

— Ничего необычного. — ответил И’Тальти, выполняя указание. — Ночью орк из охраны периметра заснул на посту. Его уже высекли и временно лишили доступа к ресурсам. Ремонт разрушенной башни подходит к концу. Дварфы сдали последнюю баллисту, испытание назначено на вечер. Госпожа Хапилектра снесла яйцо. Она от него отказалась, и двое ученых подрались за право его исследовать.

— Кто победил? — лениво спросил маркиз, кивая на все остальные известия.

— Победил Базан О’Шаньэн. Но он использовал нечестный прием и к тому же оскорбил оппонента, назвав того «Псоватым захухрей», поэтому собранная на месте комиссия присудила яйцо проигравшей стороне.

Мда. Будто совершенно другой мир. Захухри какие-то, драки за яйца… Наведаться что ли к господам ученым, провести ревизию, да и выгнать профнепригодных? Вот прям посреди океана. Остальные резко перестанут ерундой маяться.

В этот момент внимание фор Корстеда привлекла торжественная процессия, вышедшая из замка и направившаяся к стене, на которую падало больше лучей дневного солнца. В целом ничего необычного, но впереди чинно вышагивал светлый эльф, облаченный в белоснежную рясу, а на вытянутых руках он нес блестящую золотую маску размером с крышку от колодца.

— А это еще что за клоунада? — вопросительно изогнул бровь Радремон.

К тому же он припомнил, что нечто подобное видел, когда в последний раз ехал через Велхаст.

— Культ Светлоликого. — невозмутимо пояснил Люмьен, услужливо поправляя тарелку с закусками.

Фор Корстед поперхнулся кротовухой и на мгновение потерял дар речи. Насколько он успел изучить местные религиозные течения, подавляющее большинство верило в четырежды мертвого бога, ценой своей жизни спасшего мир от разрушения. Ему не молились и не приносили жертв, но частенько упоминали для красного словца.

Отдельные индивиды, вроде той же Ксинс, избравшей себе в покровители богиню светлых эльфов, продолжали поклоняться старым богам, которые по преданиям покинули Миткалас во время Великого Бедствия.

Так же существовали небольшие группы, поклонявшиеся, например, духу озера, дарующему обильные урожай причудливому камню или другим идолам.

Но Светлоликий…

Неужели он существует и тут?

Или…

— Культ зародился в твое отсутствие, Мастер. — ответил на незаданный вопрос дворецкий. — Когда ты пропал во время шторма, некоторые вспомнили, что ты иногда поминаешь некоего Светлоликого. Они объединились и принялись молиться ему о твоем скорейшем возвращении. Ну а уж когда ты и в правду вернулся, культ мгновенно обрел популярность и новую паству. К ним уже даже присоединилась пара человек из Митрониномы.

Тем временем эльф поднял маску над головой и встал так, чтобы на нее падал солнечный свет. Маска засияла до рези в глазах, а эльф начал вести проповедь патетичным голосом.

Негаданно нежданно Радремон встал у истока новой религии. Неужели так мало нужно для ее зарождения?

Маркиз как раз размышлял над тем поддержать ему культ или наоборот распустить к такой-то бабушке, как на балкон, почтительно кланяясь, ступил один из стражников. Не смея тревожить главу рода, он подошел к И’Тальти и, шепнув тому что-то на ухо, поспешно удалился.

— Что теперь? — наблюдая за священнодействием, полюбопытствовал фор Корстед. — Если на этот раз яйцо отложил Налланномом, пусть сам с ним и разбирается. Гладиаторские бои за него не устраивать!

— Мастер, там такое дело… — немного замялся Люмьен. — Дети играли в темнице и случайно сломали стену. Докладывают, что за ней нашли кого-то живого.

Радремона не удивит тот факт, что детям пришло в голову играть в столь необычном месте. Не поразился он и тому, что малышне удалось случайно разрушить кладку, надежно простоявшую несколько веков. В конце концов, маркиз и сам являлся отцом, а потому прекрасно знал, что не существует такой вещи, которую не в состоянии сломать ребенок.

Но вот нахождение в его замке неучтенной живой личности…

Подобного фор Корстед стерпеть не мог.

Спустя несколько минут, Радремон стоял перед провалом в стене, ведшим в небольшую лишенную окон комнату. Через трещину в потолке внутрь проникал робкий луч света, а крохотные, похожие на живые искорки огоньки летали из стороны в сторону, постепенно затухая.

К комнате оказалось две ниши. Напротив одной лежал покрытый многовековой пылью череп, а в другой, сгорбившись, сидел мужчина.

Он будто бы спал.

Древнее, готовое в любой момент развалиться рубище покрывало его тело, а из-за лохматых косм и растрепанной бороды было сложно разглядеть лицо.

Но отнюдь не прическа и одежда незнакомца привлекли внимание фор Корстеда.

— Все вон. — тихо скомандовал Радремон, и что-то в его голосе заставило стражников и скопившихся за их спинами любопытствующих исчезнуть быстрее последней монеты из кармана пьяницы.

Убедившись, что все ушли, маркиз шагнул вперед и встал перед узником.

Вгляделся.

Ему действительно не показалось.

Над головой мужчины неподвижно висела ошеломительная по своему содержанию надпись:

Рак Макдак, 1637 уровень

— Во имя Светлоликого… — только и сумел вымолвить фор Корстед.

Неожиданно узник вздрогнул. Его веки затрепетали и постепенно раскрылись с таким трудом, будто поднимали по груженой телеге каждое. Взгляд мутных глаз медленно сфокусировался на маркизе, и хриплый голос произнес:

— Радремон? Ты же давно умер.

Целая лавина смутных образов обрушилась на фор Корстеда, заставив пошатнуться, а перед глазами побежали давно уже не появлявшиеся строчки:

[ Смена статуса.]

[ Статус Игрок изменен. Новый статус: Куратор.]

[ Разблокировка функционала.]

[ Функционал частично разблокирован.]

[ Доступна возможность влиять на подконтрольных персонажей.]

[ Доступны новые возможности. Желаете ознакомиться?]

Радремон крепко прижимал к себе любимую Луизу. От нее веяло теплом и заботой, а легкий ненавязчивый запах лавандовых духов приятно щекотал нос.

Луиза смеялась и в шутку пыталась оттолкнуть Радремона, но на самом деле хотела, чтобы драгоценный муж ее никогда не отпускал.

Безжизненные серые образы, к которым маркиз уже давно привык.

Неожиданно картинка изменилась, и теперь фор Корстед сидел за столом семейного ужина. Играла приятная музыка, дети вяло ковырялись вилками в тарелках, а Луиза… Луиза как всегда красотой превосходила даже собственные портреты, написанные величайшими мастерами.

Один взгляд на нее заставлял сердце заходиться в сладостном трепете. Темная, как утренний кофе, кожа; белоснежные волосы; украшенные серебренными серьгами остроконечные уши; бездонные глаза цвета ограненного аметиста.