Никого.

Если раньше можно было увидеть чумазых детей, перебрасывающих друг другу драную тряпку, поникших женщин с обвислой грудью или беззубых стариков, пялящихся перед собой невидящим взглядом, тот теперь трущобы оказались девственно пусты, будто все бедняки вымерли по щелчку пальцев.

Эти люди боялись даже упоминания об оружии, а уж любая магия ввергала их и вовсе в первобытный трепет. Так что если кто-то что-то и видел, то не расскажет никому.

Разве что под пытками.

Но до этого не дойдет.

Быстро замаскировав следы применения темной магии, маркиз обыскал тела и разжился небольшим количеством фанталов, которых не хватило даже покрыть постой в таверне. Он тихо выругался и сплюнул. Обмельчали совсем убийцы. Никакой выгоды от них отбиваться.

Кроме жизни, естественно.

Поэтому фор Корстед забрал пояс с длинными ножами, которые оказались артефактными и к тому же парными с дополнительным бонусом от одновременного использования, спрятал трофейный жезл и хотел уже уйти, как ощутил на пальце знакомый зуд.

Перстень Безграничной Мглы почувствовал добычу.

Раздраженно цыкнув из-за очередной задержки, Радремон повторно провел обыск и обнаружил в волосах дроу едва заметную остро заточенную шпильку. Если бы не подсказка, маркиз решил бы что это запасное орудие убийства и даже не стал бы спрашивать систему, но Перстень с радостью втянул предмет в себя и, кажется, немного поурчал, словно сытый кот.

Фор Корстед же получил еще две ячейки в пространственном артефакте, в одной из которых оказалась горсть ремной пыли.

Вот так гораздо лучше!

Правда, то была последняя радость в этот день. Потому что ни сам Радремон, ни кто другой из его спаты так и не смогли найти таинственную Раковую улицу. И пришлось им ложиться спать преисполненными тяжких дум, на все лады проклиная Оснюда, Тамиксиэля и немножко монстров. Ведь полностью от них отказаться нельзя. Где ремы-то тогда брать?

Утро шестицы ознаменовалось встречей все тех же личностей за тем же столом. Угрюмости их лиц позавидовал бы даже уголовник, половину жизни проведший в стылых подвалах различных тюрем, а теперь приговоренный к казни через четвертование. Напряженные скулы, сведенные брови, опущенные к до омерзения свежей скатерти глаза. Хоть садись и пиши картину «Медведи с бодуна». И ни у кого не возникнет мыслей, как может медведь быть эльфийкой или иллитом.

Все очевидно и предельно ясно.

Каждому.

К столу робко подошла рабыня в ошейнике и простеньком платье и, сгрузив нехитрую снедь, отправилась за следующей частью заказа. Девчонка лет одиннадцати с неизменно печальными голубыми глазами и короткой стрижкой. Она трудилась в «Сарлыке» наравне с парой кристов и двумя приходящими официантками, стараясь перемещаться незаметнее тени и лишний раз никому глаза мозолить. Скорей всего, тавернщик купил ее, чтобы в будущем сэкономить на содержании подавальщиц. Ну или сдавать в аренду на ночь гостям побогаче. В любом случае, вложение сомнительное.

В углу тихо тренькал инструментом лютнист, настраивая колки. Видать музыкант находился в совсем отчаянном положении, раз решил подзаработать в такую рань. Ведь кроме спаты Радремона в зале сидела всего пара дварфов, зевающий купец, дожидающийся партнера, и закутавшийся в плащ мужчина. Тот изо всех сил притворялся таинственным и опасным наемником, но даже Налланномом разглядел в нем молодого дворянчика, пытающегося от кого-то скрыться.

Ну и Бездна с ним, лишь бы не мешал.

— А может… — предложил Нал.

— Уже пробовали. — оборвала его Бешеная.

— Ну тогда…

— Было.

— А если…

— С этого вообще начали.

Банарв глухо выругался, помянув Оснюда нехорошими словами. За последние сутки их количество только возросло. Как и общий уровень угрюмости, ядовитым туманом расползавшийся от столика. Даже гортензия на окне начала стремительно вянуть. И нет, это вовсе не из-за очередного жаркого дня.

— Значит так. — Радремон решительно хлопнул ладонью по столу, чем напугал рабыню, чуть не опрокинувшую на чистую скатерть разбавленный хмельной мед. — С этого момента забыли про Раковую улицу. Все! Нет ее. И так день потратили. Сейчас заканчиваем завтрак и возвращаемся в Архивы. Наша цель — третий ранг.

— Да там ресурсов нужен фургон и маленькая тележка! — возмутилась Бешеная, выхватив из рук рабыни свою кружку и жестом прогнав девочку.

— А вдруг все-таки не Раковая, а… — никак не мог успокоиться иллит.

— Сказал забыли — значит забыли! — не дал закончить маркиз. — Сперва добудем нужные сведенья.

— Их не вынести. — подала голос Ксинс. — Чары.

— Я уже знаю как их обойти. — хмыкнул фор Корстед. — Банарв, тебе будет задание. Но перед этим… — он пристально уставился на Бешеную. — Отдай дварфу свои клинки.

Светлая распахнула глаза и пару раз беззвучно открыла рот, словно выброшенная на берег рыба. В ее голове мысли стремительно сменяли одна другую, но не могли зацепиться и улетали, оставляя после себя лишь бессвязные обрывки.

— Зачем? — только и вымолвила она, нахмурившись.

— На переплавку. — ответил Радремон, не отводя взгляда. — Для плана.

А вот теперь Бешеную проняло. Она вскочила, опрокинув стул, и уставилась на маркиза, будто намереваясь испепелить его вместе со всей таверной и половиной квартала. Ее грудь яростно вздымалась, а ноздри трепетали, как у быка, завидевшего красную тряпку. Желание снести наглому люду голову боролось в ней с намерением выпустить ему кишки, повесить на них, а уж только потом обезглавить.

Приказывать такое! Ей⁈

Ксинс положила ладонь на рукоять кинжала.

Фор Корстед сидел, не шевелясь.

— Рад, может не надо? — нерешительно предложил Налланномом, но Банарв его остановил.

Дварф понял, для чего это затеял Радремон. Сам он уже принес клятву верности. Иллит, конечно, хлебушек, но зато преданный. И осознает, что без сильного лидера, скорей всего или сдохнет, или снова угодит в рабство. Ксинс же пойдет за сестрой хоть в Бездну, хоть против четырежды мертвого бога.

Таким образом оставалась только светлая.

Дела, судя по всему, готовились принять серьезный оборот, и все, что было прежде, покажется детской игрой в ракушки. А значит фор Корстед должен быть уверен в своих людях, как в самом себе. Метод он, может, использовал и не лучший, но не Банарву его судить. В конце концов, свой выбор дварф уже сделал. Главное о нем не пожалеть. Снова…

Тем временем градус накала превысил точку кипения. Бешеная, не сводя глаз с Радремона, медленно тянулась руками к оружию. Трактирщик с опаской поглядывал на гостей, готовясь в любой момент крикнуть стражу. Другие посетители бездействовали. Как и маркиз, безмолвно удерживающий зрительный контакт с эльфийкой. Он уже сказал все, что хотел, и добавлять ничего не собирался.

Наконец, Бешеная резким движением опустила руки на пояс, развязала его и бросила к ногам дварфа вместе с ножнами.

— Подбери. — сказал фор Корстед Банарву, и тот повиновался. — Позже переплавишь. Скажу во что. А что на счет тебя… — обратился он к Бешеной. — Ты ведь на самом деле дроу, так? Ну или считаешь себя ею.

Эльфийка промолчала, грозно глядя из-под бровей.

— Тогда это подойдет тебе куда лучше. — Радремон протянул ей добытые накануне длинные ножи. С увеличенным уроном, бонусом к ловкости и усиленным кровотечением при одновременном использовании. — Больше крови, больше мяса, больше резни. Все, как ты любишь. — улыбнулся он.

— Клинки горных эльфов. — сходу определила Ксинс.

— Артефактные. — подтвердил дварф.

— Где ты их взял? — спросил Налланномом.

— Друг подарил. — маркиз ухмыльнулся. — Берешь?

Медленно протянув руку, Бешеная забрала ремень, надела, подтянула, поправила. А затем стремительно выхватила оружие и сделала несколько взмахов, разрезая воздух. Ножи сверкали серыми лентами, рисуя восьмерки и кромсая невидимых врагов. Они будто являлись продолжениями ее рук. Неотъемлемой частью, без которой образ был неполным и лишь теперь обрел целостность.