Этот трюк дался ему нелегко. Дыхание окончательно сбилось, а из носа брызнула кровь. Ураганное заклинание, похоже, отняло у него много сил.

Пользуясь случаем и наплевав на распоряжение Мадостиса, Радремон швырнул в главу рода парочку Тройных стрел праха, но тот успел укрыться защитным куполом, прочность которого маркизу уже доводилось наблюдать.

Мадос же, применив какое-то хитрое заклинание, с видимым усилием поймал сферы магической сетью и, слегка изменив направление их полета, отвел в сторону. Те насквозь пробили стену, сделав в зале запасной выход. Шире главного.

Поднялось облако пыли.

Сражавшийся с Банарвом воин, оценив обстановку, бросил меч, встал на колени и поднял руки. А Тируан наоборот, узрев безрадостную перспективу, взревел раненным зверем и утроил натиск, параллельно примерив сверкающий синевой навык.

Его глефа летала из стороны в сторону, обрушиваясь на противников подобно морским волнам в яростный шторм. Радремону даже показалось, что он слышит вой ветра, плеск и скрип палубы, угодившей в ненастье шхуны. Но, скорей всего, все это было лишь игрой воображения.

Под взглядами множества глаз воин четвертого ранга уверенно теснил сразу двух противников.

Бал’Луг ушел в глухую оборону, едва поспевая за выпадами, а на его коже один за другим появлялись кровавые рубцы ран. Будь он один — давно уже лежал бы на полу парящим фаршем. Но ему доставалась даже не треть атак. Б о льшую часть принимал на себя воздушный элементать, который, будучи подвластным воле призывателя, не имел возможности отступить.

Наконец, под изумленный вздох некоторых впечатлительных зрителей, элементаль пал, обратившись знакомой фор Корстеду тушкой, а орк, воспользовавшись небольшой заминкой Тируана, вклинился в его атаку рубящим навыком.

На пол упала отсеченная по плечо рука наследника рода. Бал’Луг и сам получил глубокий порез через весь торс, но не остановился и широким взмахом лабриса вскрыл врагу грудину, с хрустом размалывая ребра.

— Не-е-е-е-т! — истошно завопил Маруан, сидя под пологом и протягивая сыну руку.

Одновременно с этим Банарв пожал плечами и опустил молот на голову сдавшегося свинтера. Та лопнула, словно переспелый арбуз. Мадостис недовольно покачал головой.

Булькая кровью и оставляя на полу широкую алую полосу, Тируан медленно полз к отцу.

Стояла гробовая тишина.

Подтягиваясь единственной оставшейся рукой, наследник рода постепенно приближался к куполу. Словно вернувшийся с войны солдат, стремящийся к теплу родного очага. В дом, где вся семья радостно встретит его жаркими объятиями, мигом исцелив душевные раны. Где нет боли. Нет подбирающегося к сердцу смертельного холода…

Он полз, и никто не смел ему помешать.

Тируану не хватило совсем чуть-чуть. Его пальцы замерли в паре сантиметров от багровой пелены, так и не достигнув цели. Глаза же навеки застыли, отпечатав на себе искаженное мукой лицо отца.

Глава 28

Мадостис окинул взглядом разгромленное помещение. Заваленное трупами, залитое кровью, с дырой в потолке. Через нее лился яркий дневной свет, но радости он почему-то не приносил.

Стоял тяжелый запах смерти.

Радремон уже начал к нему привыкать.

Мадос встретился с маркизом взглядом, и тот сделал шаг назад, широким жестом предлагая родственникам воссоединиться. Пожилой фон Кацверт с благодарностью кивнул и прошествовал к куполу, отстукивая по полу тяжелым дубовым посохом.

Радремон же дал спате знак собраться возле него, а сам подошел поближе к Дейкстиру. На теле ученого виднелись черные следы, оставленные Узами отчаяния, но его жизни ничего не угрожало.

— Маруан. — обратился к племяннику Мадостис, встав перед полупрозрачной багровой пеленой. — Особняк захвачен. Сдавайся и отдай Око. Обещаю сохранить тебе жизнь и место в совете. Филиалам скажем, что ты добровольно передал власть дочери.

— Предатель! — прорычал глава рода, глядя на родственника налитыми кровью глазами. На его щеке застыла одинокая слеза. — Сорняк побочной ветви! Надо было убить тебя, как…

— Как моего брата? — перебил его Мадос, гневно взмахнув рукой. — Ты здесь предатель, Маруан! Ты предал род! Предал Свиту Темного Маршала! — он хотел бросить в купол какое-то заклинание, но осознал, что в этом нет смысла, и не стал. — Отцеубийца! Ты предал даже традиции, сделав из наследника воина, а не мага воздуха. Лишь бы он не претендовал на Око и не подстроил твою смерть. Как сделал ты!

Мадостис глубоко вздохнул, успокаиваясь, и продолжил:

— Еще не поздно вернуться к истокам, Маруан. Я сам обучу твою дочь, и буду верно служить ей. Главная ветвь фон Кацвертов не прервется. Свита Темного Маршала будет сильна, как прежде. — он проникновенно посмотрел племяннику в глаза. — Многие были недовольны твоими решениями, Маруан. Большинство. Но они боялись выступить против. Сейчас в особняке у тебя нет сторонников. Сдавайся, Марри. Отдай Око.

Радремон осмотрел пришедших с Мадосом людей. Воины и маги различных рангов. Все сжимали в руках оружие и амулеты, с затаенным дыханием следя за переговорами. Он встретился взглядом с Локоном. Тот подмигнул.

Маркиз усмехнулся в ответ.

Похоже Алые Мстители оказались не только карманной оппозицией Свиты, но и личной игрушкой Мадостиса. По крайней мере частично. Цирк, а не организация.

В какой же нелепый переплет угораздило угодить фор Корстеда. Он-то планировал всего лишь самым простым способом (в виде арестанта) проникнуть в дом главы рода, навести суеты и, похитив ученого, сбежать с помощью Бал’Луга. Которому поручил найти какой-нибудь тайный ход и сидеть наготове.

Так в итоге мало того что орк безбожно опоздал, ученый сам заявился на допрос, а фон Кацверт прицепился со своим «очень выгодным предложением», так еще и Мадос решил воспользоваться Радермоном в своих целях и устроить переворот.

Хотя польза от этого все же имелась. Герцогу не прибыло подкрепление. Ну и защитный амулет, конечно, пришелся весьма кстати.

С другой стороны, маркизу не было никакого дела до внутренних дрязг свинтеров и, в крайнем случае, он всегда мог бы с боем пробиться и сбежать вместе со своей спатой. На это их способностей вполне бы хватило. Уж больно силен оказался призванный элементаль. И как вообще фор Корстед умудрился укокошить их в таком количестве?

— Не смей обращаться ко мне Марри, дядя! — рявкнул Маруан из-под купола. — Так называл меня только… — он запнулся. — Я все еще твой Мастер, Бездна тебя забери!

— Уже нет. — спокойно ответил Мадостис. — У тебя не осталось сил сопротивляться. Прошу последний раз — отдай артефакт и сдайся. Так ты сохранишь жизнь и репутацию рода. Клянусь своим именем и верностью Свите Темного Маршала!

Гневно сжав кулаки, Маруан посмотрел на родственника, потом перевел взор на других членов рода, ворвавшихся с оружием в зал. Их было слишком много. В других условиях они бы не посмели. Если бы не этот… этот…

Маруан вперился глазами в Радремона. В них плескалось столько боли, ненависти и злобы, что хватило бы утопить целый континент. Если не весь мир.

Однако маркиз не повел и бровью и спокойно выдержал взгляд. На него смотрели подобным образом далеко не впервые. И, скорей всего, посмотрят еще. Если каждый раз в страхе заламывать руки и брить волосы, то они просто не будут успевать отрасти. Что теперь — до конца жизни лысым ходить?

— Кое-что сделать я все-таки могу. — сквозь зубы процедил Маруан.

Он положил ладонь на Око Йорнатала и глянул на Мадоса. Тот мгновенно изменился в лице, вытянул руку с криком «Нет!», но… схватил лишь воздух.

Купол исчез.

А вместе с ним и глава рода.

— Птичка упорхнула, оставив гнездышко. — язвительно проговорил Банарв, бросив попытки придать вогнутому щиту нормальную форму.

Мадостис резко обернулся, тут же приказав проверить личные покои главы, отправить гонца в столицу и еще несколько наиболее вероятных мест для перемещения. Он хотел уже сказать что-то Радремону, но к нему подбежал молодой парень в черных одеждах и быстро зашептал на ухо, время от времени поглядывая на спату.