— Титановый?

— Ага, вроде лат средневековых. Нет конечно, на вид он от обычной тряпки не очень-то и отличается… не суть, это я просто для примера вам показала.

— Да уж, примеры у тебя, Старуха…

— И это правильно: надоело мне слышать «Вера Андреевна, Вера Андреевна» — так и в самом деле старухой себя чувствовать начну.

— А ты меня…

— Отставить, вы начальник, вам положено по имени-отчеству называться.

— Я вот еще что спросить хотел, — поинтересовался Лаврентий Павлович когда они уже поехали обратно в сторону университета. — А завод-то столько, сколько ты продавать шведам собралась, выпустить-то в состоянии?

— Ту и думать нечего, конечно не сможет. Но сможет сделать каучуковый реактор, который вы поставите на новом заводе НТК в Брбриках…

— Почему в Бобриках?

— Так нужного угля вокруг много копают, а в печках этот уголь жечь, как вы сами заметили, просто не очень умное занятие. Да и НТК его там без лишнего шума выстроить сможет, а чуть погодя, когда оттуда в НТК деньга попрет потоком…

— Ты все время о деньгах.

— К сожалению, в этом мире без денег что-то плоховато живется, причем и живется очень недолго. А с деньгами будет гораздо лучше: вот были у меня деньги — и мы сейчас быстро едем в машине, а не толкаемся локтями в трамвае. Кстати, что вы каждый раз машину в администрации ВСНХ заказываете? Нужно в НТК свою иметь. Рекомендую пока такую же, ребята с завода на нее и стартер поставят, и шинки правильные…

— Ну да, ну да… я вот все думаю: а стоит ли тебя в Швецию отпускать? С точки зрения секретности, о которой ты все время талдычешь. Ты девушка талантливая, вдруг убежать за границу захочешь?

— Опять вы меня дурой называете! Хотела бы — так давно бы убежала. Но не хочу. Потому что здесь, в СССР, да еще под прикрытием НТК я могу делать вообще что угодно и не бояться ничего, а буржуи меня там с какашками сожрут и не поморщатся. Чего у меня здесь нет, что я в буржуинии получить смогу? Квартира есть, шикарная, машина есть, дача… могу себе позволить если захочу. Так что там мне ловить нечего — а здесь…

— Ладно, попробую оформить тебе командировку…

— В конце июня, как раз экзамены закончатся. А в Стокгольме мне потребуется такая же машина… стартер и аккумулятор я с собой привезу, думаю, надеется кому там их в автомобиль воткнуть. Мотоцикл конечно, Хускварну, такую же как здесь — колеса показывать. Денег немножко, тысяч пять крон…

— Ну у тебя и запросы!

— Правильно подать товар — дело не дешевое…

— Да… занудливая старуха…

— И вот еще, раз уж разговор зашел. В Баку и в Грозном газ нефтяной просто сжигают…

— А что с ним еще-то делать? То есть ты хочешь сказать…

— Хочу. Черт, забыла вам показать, но это тоже не к спеху: на заводе почти доделали машину, которая газ на фракции разделяет. Так что… там, конечно, в основном метан, его тоже жалко, но пока и так сойдет. А вот все, что тяжелее метана, в особенности бутановую фракцию я прочие тяжелые алканы… а там ведь и алкены есть… в общем, этого газа хватит чтобы вдвое выпуск каучуков увеличить и на все остальное, вроде полиэтилена и прочих пластмасс, дофига останется. Так что просто газ нефтяной жечь — это вообще преступление.

— Половину слов не понял, но поддерживаю. А что за машина-то для разделения этого… на фракции?

— Турбина хитрая… даже и не очень хитрая. Вы мне про эту машину напомните, когда я из Швеции вернусь…

Иосиф Виссарионович, выслушав Лаврентия Павловича, задал простой вопрос:

— А вы уверены, что она не сбежит? Сейчас столько невозвращенцев среди ученых развелось…

— Абсолютно уверен. Она верно сказала: хотела бы, так давно убежала бы. Таежница, ей мимо постов пограничных пройти — раз плюнуть. Да и стреляет она весьма неплохо: с десяти шагов навскидку — и в центр забрала пулю влепила. А у нас ей на самом деле хорошо: все, что человеку захотеться может, у нее уже есть, опять же работа интересная — а ей работать действительно нравится. Видно же, как она гордится тем, что сделала! А еще…

— Что еще?

— Я вот что спросить хотел: в Стокгольме никто из видных троцкистов не замечен?

— Вроде нет, а с чего такой вопрос?

— У нее поговорка смешная есть, когда она про кого-то хочет сказать что-то хорошее, то говорит «безжалостен к врагам рейха». Вроде шутка у нее такая… но вот она именно безжалостна к троцкистам. Ненавидит их буквально до глубины души — и я вот подумал, может она кого-то из них там, в Стокгольме…

— Хм… насколько я наслышан, от вас кстати, она по поводу таких предложений всегда спрашивает, не считают ли ее дурой. Она вроде точно не дура, и должна понимать, что за границей ей такое с рук точно не сойдет. Ну ладно, все же у нас среди ученых много и тех, кто по делам за границу ездил и никуда убегать не стал. Так что… откомандируем ее в Швецию, пусть стране валюту добывает… попробует добыть. Лишней валюты у нас нет и не будет.

— Так она… в общем, она не за деньгами туда едет, а за электростанциями для новых химических заводов.

— Судя по тому, как работают — уже работают — придуманные ей заводы, она лучше многих знает что нужно чтобы они заработали еще лучше. И если для этого ей не потребуется выделять дополнительные средства…

— А автомобиль, мотоцикл? Она еще пять тысяч крон наличными просила выдать…

— Лаврентий Павлович, автомобиль потом останется в нашем постпредстве, мотоцикл… в конце концов можем его в Ленинград или Москву привезти и продать нэпманам втридорога. А деньги наличные… у нее сейчас в сберкассах сколько денег-то лежит?

— Да почти нисколько, она все, что у нее оставалось, на оборудования для новых заводов потратила.

— Ну вот видите, она свои деньги не пожалела для обустройства государственного завода. Мы что, для такой девушки пожалеем не особо и большую сумму? Даже если они все эти кроны на одежду потратит или по ресторанам прокутит… выдадим столько, сколько просит. А если ей не хватит, то еще выдадим: думаю, она заслужила. Верно?

— Верно. Да, еще хотел с вами посоветоваться: Старуха… Вера Андреевна предложила в Москве учредить ОРУД, иначе, говорит, скоро в Москве голод начнется потому что продукты в город не привезти будет.

— ОРУД? Это что?

— Отдел регулирования уличного движения. Предложила создать его при НТК, торбы движение это на научной основе регулировать.

— Насчет голода — это, думаю, по части детских страшных сказок. Но вот что на улицах творится полное безобразие… можете мне чуть поподробнее про подобный отдел рассказать?

Поздно вечером шестнадцатого июня Вера села в поезд, идущий в Ленинград, откуда ей предстояло отправиться в Швецию. Лаврентий Павлович лично ее проводил, а два других сотрудника НТК аккуратно втащили в купе четыре здоровенных деревянных ящика с «сувенирами». Именно в купе, сдавать эти ящики в багаж не полагалось, потому что они считались «дипломатической почтой», а «сопровождающие лица» числились дипкурьерами. А когда Вера вместе с этими «дипкурьерами» и багажом погрузилась на красивый шведский пароход, она чуть не расплакалась от воспоминаний: именно на этом пароходе (и вроде бы в той же самой каюте первого класса) «настоящая» Вера Андреевна совершила свое последнее международное путешествие из Стокгольма в Ленинград. А теперь «новая» Вера плыла в обратном направлении — но плыла она, твердо зная, что благодаря той, «настоящей», нынешняя поможет Стране Советов стать лучше и сильнее. Сильно лучше и много сильнее. А то, что для этого ей придется довольно напряженно потрудиться, ее совершенно не волновало — голова ее была занята совсем другими мыслями…

Двадцать второго Лаврентий Павлович снова посетил Сталина — и на этот раз разговор пошел о предложении Веры насчет попутного газа в Баку. То есть докладную об этом Берия еще пару недель назад представил, а теперь Иосиф Виссарионович решил что-то уточнить: