Потом ужин и обязательный магический обряд. У меня техническая замена, и ждала новая девушка Маша. Сходил с ней в «Савёловский». А на другое утро сразу после политинформации я на свежем воздухе предстал перед аудиторией.

Ребята сидели на деревянных лавочках, и я, для солидности заглядывая в записи, читал теорию. Не нужно злить доброго дедушку непонятливостью и непослушанием.

Я не стал осторожно подводить слушателей к своим мыслям, а прямо вначале первой лекции заявил парням, что все бои описываются математикой. Если без всяких героических чувств, это довольно просто.

Наша танковая часть — это функция. Её положение на карте значение функции, время, потребное для перемещения, значение другой функции. Неприятель может знать, или догадываться о нашем присутствии в квадрате. Мы о нём тоже знаем или что-то предполагаем.

Мы думаем, каких решений он ждёт от нас, он тоже думает про нас и что-то ждёт. Для танкиста вопрос простой — где и когда мы встретим врага, имея преимущество во времени, чтобы быстрей прицелиться и сократить сложное выражение.

Для наглядности разобрал два примера из своей боевой практики и предложил задавать вопросы. Блин! Как в Корпус вернулся! Парни высказали мне все возражения, что я говорил Степану Андреевичу.

Да, это сложно и потребует образования. Человеку только кажется, что он не думает формулами, стоит ему заняться, и думать он начнёт в математической логике.

А вообще никто не знает, как он думает, и это по большому счёту неважно. Пусть мы все такие интуитивные поэты и осмысливаем мир стихами. Каким образом передать свои мысли?

Если это невозможно, нефиг тут сидеть, встали и пошли на полигон! Или на политзанятия! Там самое место для образного слова! Я же предлагаю не только способ осмысливания ситуаций, но и понятный язык общения.

На вторую лекцию я уже только отвечал на вопросы, мои парни обращались за разбором конкретных примеров. Среди парней заметил других лекторов и танкистов из иных частей. Парочка совсем отпускники заглянули в кристаллотеку и посмотреть на «лютых рысей».

С третьего дня я до полудня занимался теорией с непродолжительными перерывами — прилюдно наносили на «лютых рысей» руны. С ними пришлось навёрстывать, три обряда до обеда и четыре после.

Во вторую половину дня чередовал руны с кристаллотекой, очень уж стало интересно, какой такой магии учили бояр в их школах. Выдающимися способностями парни не обладали и готовили из них исполнителей, но преподаватели просто не могли умолчать о кое-каких важных вещах. Пацаны пропускали их мимо ушей, а я впитывал каждое слово.

Немногим большим, чем за неделю я, конечно, ничего конкретного не узнал, но сделал первые шаги, точно понял, что непременно узнаю и получу практические результаты.

Прошло второе воскресенье, я снова побывал в своём загородном доме. Маша отправилась в декретный отпуск, её сменила Валя. Я чмокнул её в среду утром и поехал в Центр, а оттуда на вокзал и воевать.

Танки батальона Славы ещё за день перевезли трейлерами на станцию, где танкисты только ставили их на платформы, крепили тросами и накрывали маскирующим тентом.

Отправились в этот раз без частей особой пехоты. Ребята вовсю воюют в Москве, пока группировка Паульса не сдалась. И неясно стало с совместным применением мобильной пехоты и «лютых рысей». По-моему, Диме Матвееву лучше придать в помощь «рысь-2», их больше, машины легче.

Ехали мы двумя батальонами под видом пехоты на фронт к Аркадию Борисовичу. Просто пока части, вооружённые «лютыми рысями», подчиняются напрямую фронтам.

По пути сидели на мягких сиденьях штабного плацкартного вагона, пили крепкий чай из стаканов с подстаканниками, ели бутерброды с приобретёнными в коммерческих буфетах колбасой и сыром и от скуки болтали.

Наш человек всегда хорошо разбирается в международной обстановке и в авиации. Ребята считали, что Гардарика достигла определённой точки в развитии и стала сверхдержавой.

Мы смогли сломить неистовую злобу всей Европы, что в мире может быть круче! Отныне и навсегда европейцы второй номер, они уже не могут грозить нам общим походом, который мы недавно отразили.

Парни читали альманахи Совета обороны, посвящённые развитию европейской техники, и щедро делились сведениями с дремучим мной, кому на такое чтение вечно не хватает времени. К тому же ребята против этой техники всё лето сражались, пока я валялся в госпитале.

Так пикировщики не произвели на них впечатления. Бывали моменты, когда от их крыльев не видели неба, настолько много их прилетало, но и тогда они не добивались серьёзных результатов.

Летают на средних высотах, всегда можно заметить их заранее, а когда они выстраиваются для пикирования, к встрече все уже готовы. И не могут они долго держать карусель, истребители сбивают пачками.

А наши средние бомбардировщики совсем другое дело. Летают выше, быстрее, имеют более мощное защитное вооружение и в карусели прикрывают переднего. Пикируют не так круто, но очень быстро, и для точности у них продвинутые бомбовые прицелы. Да и несут они вдвое больше бомб по массе, им точность нужна меньше.

Немецкие эксперты по опыту этого лета считают, что время «штуки» ушло в прошлое, ей уже нечего делать в современной войне. Они считают, что пикирование для повышения точности устаревает, будущее за штурмовиками, которые атакуют цели с бреющего полёта.

Вот наши «илы» летают низко и шустрые, их атаки всегда внезапны. Зениткам сбить их трудно из-за живучести, а истребителям врага сильно мешают наши истребители и пулемёт для защиты задней полусферы.

Однако дальше экспертных оценок в Европе дело не движется. Никто не грозится показать хотя бы прототип европейского штурмовика, и это очень странно. Уж европеец-то хорошо знает, насколько эффективен «ильюшин».

Его пушки танки не пробивают, но вполне годятся для грузовиков и легкобронированной техники, а так же для подавления зениток. Против танков широко используются кассетные зажигательные бомбы.

Самолёт этот у нас стал массовым и применяется большими группами, что для Европы вообще не препятствие. Она же применяла и теряла летом «лапотников» тысячами!

Свой штурмовик европейцы могут строгать сопоставимыми партиями. Но они, как больные, носятся с идеей захвата превосходства в воздухе. Союзные бомбардировочные налёты не позволяют бросить против нас все истребители, так европейцы ещё мечтают превзойти наши машины.

Если оно вообще возможно, на это уйдут годы, европейцы за это время останутся на руинах. Значит, они рассчитывают на некий рывок? Неужели два года войны их ничему не научили, и они всё ещё уверены в собственном превосходстве над жителями Гардарики?

Похоже, это у Европы не лечится ни чем. Вот англосаксы быстро учатся на чужих ошибках, войну Европой уже считают проигранной и, скорей всего, мечтают высадиться на континенте, когда всё уже будет предельно ясно. Хана Керима позвали в Тегеран делить будущую добычу, не иначе.

Союзникам, конечно, низкий поклон за помощь, но они же, падлы, на наших смертях хотят в рай заехать! Тут мнения у парней разделились — одни считали, что пусть пользуются, лишь бы помогали, другие полагали союзникам половой мужской орган на всю хитрую харю.

Я так далеко планы не строил и мнения не высказывал. Разговор превратился в спор, затем выродился в перепалку и закончился без результата. Начальство же драчунам так накостыляет, мама дорогая, а без драки спор потерял всяческую перспективу.

А я, словно и не заметил накала страстей, по-кошачьи замер, глядя на светло-зелёный пейзаж за окном вагона. Если что днём у меня всё светло-зелёное, не в этом дело, а в печали, что охватывает всякого командира, который отправляется воевать.

Ход времени не остановить, и сегодня это вам не год назад в этих числах — господства в небе не будет. Противник перед осенней распутицей перегнал самолёты на тыловые аэродромы, и теперь ему с неба всё видно. Разведке этого района европеец уделит внимание.