В начале декабря, когда у Веры закончился официальный полугодовой «декрет», к ней заехал (на работу, в Управление НТК, а не домой) Лаврентий Павлович:

— Старуха, ответь мне на такой простой вопрос: что делать с украинскими бандитами? Ты же единственная предупреждала о том, что они творить будут, нормальные люди тебе и поверить не могли — но раз ты одна все это предвидела, то наверняка и о том, что с ними делать, тоже подумать успела.

— Успела, но вам о том, что я думаю, не скажу.

— Это почему?

— Вы мне как сосед симпатичны, а если вы со мной после моего рассказа здороваться прекратите, то мне будет довольно грустно.

— Ты что, хочешь их всех на кол просто пересажать? Я тоже к такому склонялся, так что здороваться точно не перестану, даже больше зауважаю… хотя куда уж больше-то? А под немцами и венграми там народ такое творил… Так что не стесняйся, здесь все свои…

— Кто это «все»?

— А ты кого-то, кроме нас двоих, здесь видишь? Только вот… Иосиф Виссарионович мои идеи… некоторые, не поддерживает, так что если мы в одну дуду дудеть будем, то, думаю, и его переубедить сможем. Так что излагай!

— Ну, сами напросились. Всех, кто участвовал в убийствах, повесить, сжечь, пепел по ветру развеять… в лесах тамошних. Кто лично не убивал, а лишь помогал — отправить на рудники в Катангу.

— А чего так далеко-то?

— Во-первых, не убегут, а во-вторых, там муха цеце. Выживут после пятнадцати лет на рудниках — пусть радуются, а не выживут — так сами виноваты. У меня в институте медхимии вроде какую-то гадость придумали, которая от сонной болезни спасает… то есть, скорее всего может спасти, но во-первых, препарат еще проверить надо, а во-вторых…

— Что во-вторых?

— Во всяком случае размножаться они уже не смогут. Сразу скажу: я не знаю, откуда я это знаю. Я вообще просто так думаю, а вот почему… неважно. То есть я объяснить это не могу и мне неважно почему.

— Интуиция научная?

— Возможно, я довольно многие вещи не могу даже для себя объяснить, но если это работает, то и голову незачем ломать. Да, еще я говорила вам про литовских националистов…

— О них как раз не волнуйся: в Литве немцы с французами и поляками так наследить успели, что всех потенциальных националистов местные же и сдали нам в первый же месяц. Не всех, скорее всего, но если там они и остались, то, как ты любишь говорить, в следовых количествах.

— Ладно, не буду беспокоиться. Тогда вопрос уже сугубо профессиональный: вы в Америке бериллиевые рудники выкупить-то смогли?

— Жалко, что я раньше не знал, сколько у тебя там денег было заныкано. Хотя если бы знал, то на рудники бы точно не хватило, а так — да, выкупили. Хозяев у рудников семь человек, один — канадец, двое — вообще мексиканцы, так что первичное обогащение руды они ведут в Мексике и в Канаде, а тамошние власти вообще не интересуются, куда оттуда концентраты вывозятся. Потому как официально — вывозятся концентраты боросиликатов. Кстати, там и германия получается прилично, так что денежки твои мы вложили с большой пользой.

— Хм… а куда вывозятся-то? Если янки узнают, что в СССР…

— Не узнают, точно не узнают. Вывозится все вообще в Чили, причем американцы при желании в этом удостовериться легко могут. А вот уже куда груз отправляется оттуда — они точно не узнают.

— А в Чили-то зачем?

— Ну ты же как-то рассказывала про чилийскую хамсу… Есть у нас некто… в общем, коммунист, из Испании вместе с Ибарури выехал, вот он и занялся промыслом хамсы в тех краях. Оказалось, что коммунист-то он коммунист, а как назначили его капиталистом… в общем, у него уже и флот рыболовецкий немаленький, и консервных фабрик уже пяток. И он консервы, кильку в томате, в США экпортирует… а мороженную тушку хамсы мы у него закупаем. Кстати, нужно немцам идею подкинуть, чтобы нам морских рефрижераторов с пару десятков быстренько построили: хамсы этой там оказывается столько…

— У меня больше загашников нет!

— А я что, хотя бы голосом намекал? Ты у нас не одна на всю страну заботливая, людей работящих много и все с утра и до вечера спин не разгибая… Да, пока не забыл: товарищ Ким тебе просил отдельную благодарность передать за завод по производству карбамида.

— Так я ему такой только пообещала…

— А он твои аргументы выслушал — и немцев на постройку такого завода подрядил. То есть только на карбамидную линию, завод аммиачный ему все же мы построили, а линию по выпуску карбамида немцы ему готовую притащили.

— Интересно, откуда они ее у себя сняли…

— Не у себя, точнее, не совсем у себя. Фарбен такую во Франции поставил, а немцы, уходя, ее обратно забрали… Ладно, последний вопрос: у тебя какой теперь график? Или ты все же отпуск до года взять собираешься?

— Очень хочется, но нам приходится в любом случае бежать быстрее паровоза, иначе нам буржуев не победить. Сейчас, раз американцы в войну влезть не успели, шанс на победу у нас очень большой, но вот упустить его легко. И хорошо, что мы знаем об этом, так что сделаем все, чтобы шанс этот не упустить — но ради этого работать придется еще сильнее и быстрее. Но зато, если все у нас получится, то уже году так к пятидесятому мы точно победим.

— Что-то сроки у тебя… не особо радостные.

— Наоборот, излишне оптимистичные. Однако, как показала практика, в придуманные мною сроки народ уложиться способен. Это только я одна не понимаю, как они это все же делают.

— Я тоже этого не понимаю, но это как раз не повод унывать. Будем просто радоваться… и работать еще усерднее. Мы ведь все только этим и занимаемся.

— Все это…

— А ты кого-то, кроме нас двоих, и не представляешь? Да там, за стенами твоего кабинета, тысячи, миллионы таких же… впрочем, кому я это рассказываю? Обедать пойдешь? Мне сказали, что в твоем Управлении теперь столовая вообще любой московский ресторан за пояс заткнет, надо бы лично данный факт проверить — а в хорошей компании такие проверки проводить гораздо веселее…

В самом конце декабря в Подольске закончилось строительство сразу двух угольных сверхкритических котлов по сто мегаватт, а в Калуге к этим котлам и турбины были изготовлены. Генераторы еще в производстве находились, но весной, когда оборудование поступит на строящиеся станции, и они будут готовы.

Сейчас мощные генераторы в СССР выпускались лишь тремя заводами, в Ленинграде, Харькове и Новосибирске, а вот небольшие — уже довольно много где. Если к небольшим относить генераторы в тридцать два мегаватта, то их производил Ростов и новенький завод в Лысьве, а совсем маленькие агрегаты, мощностью от сотен киловатт до четырех мегаватт, весной сорок второго начал производить филиал Ростовского завода, запущенный аж в Новотроицке. По таким генераторам (и вообще по маленьким электростанциям) в свое время у Валентина Ильича были довольно серьезные разногласия с Глебом Максимилиановичем, но в конце концов и Кржижановский согласился с тем, что такие маленькие электростанции все же очень даже полезны: страна-то очень большая, и в ней слишком уж много мест, куда тянуть линии электропередач просто невыгодно или вообще невозможно. И без электричества жизнь становится довольно грустной — а вот когда электричество есть, то и веселья добавляется.

Серьезно так добавляется веселья, потому что одним из первых мероприятий по «демилитаризации» экономики стал перевод сразу нескольких радиозаводов на производство именно домашней аппаратуры. А так как военный приемник даже внешне сильно отличается от того, который простой рабочий хотел бы видеть у себя дома, к этому процессу подключили и множество мелких артелей, которые делали деревянные корпуса тех же приемников и радиол и просто вставляли в них «голое железо», поставляемое им с радиозаводов.

И тут уже Вере пришлось прилично так наступить на горло народной песне: радиолюбителей (и радиопрофессионалов) в Советском Союзе развелось много, и артельщики изо всех сил старались запустить в народ собственные разработки. Некоторые даже очень хорошие, но Вера такое разнообразие в директивном порядке запретила вообще выпускать — подумав о том, с какими трудностями столкнутся мастера в радиомастерских, когда им нужно будет сломавшийся приемник починить. Так что уже до конца сорок второго был утвержден новый ГОСТ на бытовую радиоаппаратуру, в котором определялось три класса радиоприемников и радиол, два класса проигрывателей, три класса телевизоров — и, как это было уже довольно давно заведено, «отступления от ГОСТов преследовалось по закону». Некоторые радиоизобретатели остались этими ограничениями недовольны, но радиоприемники, проигрыватели и радиолы начали производиться в очень больших количествах — но все эти приборы без электричества-то не работают!