Народ на трибунах кричит, свистит. Возгласы и рев достигают вершин арены, заглушая распорядителя.

И вот соперники расходятся по сторонам, оглушительно звучит гонг, и мечники рвутся друг к другу, двигаясь на запредельных скоростях.

Когда начинается схватка, сердце мое колотится, будто бешеное. Оба мечника демонстрируют мастерство — обмениваются мощными и быстрыми ударами, заставляя нас задержать дыхание. У меня захватывает дух, когда они чередуют поражающие и защитные приемы, словно танцуя на поле битвы.

Но меч Артура летает чуть быстрее. И пробить его защиту у Глебоса не выходит — мечник опытнее, сильнее. Глебос бьет дважды, чтобы проверить защиту мечника, но оба раза Артур отбивает меч так сильно, что двуручник едва не вылетает из рук подростка.

Глебос сражается на пределе своих сил. Я знаю, что пацан невероятно умел, силен и быстр, но этого не хватает. После двух минут жесточайшего обмена ударами Глебос начинает уставать, и все больше защищается. Изначально народ на трибунах поддерживал бойцов едва ли не равным количеством выкриков, но теперь люди чаще восхищаются связками атак Артура, а Глебоса освистывают и проклинают, когда его удары не доходят до соперника. С утра я был уверен, что Глебос обязательно победит, как и в моей прошлой жизни, но теперь и сам в этом не уверен. Может, он должен был тренироваться эти два-три дня, достичь нового ранга в мастерстве, а мое появление изменило эту реальность?

А на кону — куча серебряных монет.

Я едва ли не грызу ногти, видя, как пацан отступает, с трудом удерживая на весу меч.

— Почему ты не используешь техники⁈ — не выдерживая, кричу я. Но Глебос не слышит и едва успевает отражать удары.

Техник все нет. Почему Глебос не использует Гнев небес, я еще могу понять, а вот почему не швыряет те энергетические удары?

Артур разошелся — оставил защиту, и принялся бить широкими рубящими ударами. Глебос уже не принимал их на меч — уворачивался, семенил, передвигаясь по арене спиной вперед, но все это на пределе сил — иной раз его голова расходилась с лезвием буквально на пару сантиметров. Оба мечника взмокли, лицо Артура покраснело, он яростно произнес что-то, и пошел на пацана.

Глебос собрал оставшиеся силы, и поднял клинок. Убегать он не собирался.

В обмен ударами каждый вкладывал всю мощь. Оба выбились из сил, и теперь не уклонялись, а лишь защищались и по очереди рубили друг друга. Вот бьет Артур, и Глебос едва отводит страшный удар меча. Бьет Глебос, и кривится Артур — видимо, от удара отсушило пальцы. Вновь бьет Артур, и Глебос ровно так же отводит меч — в самый последний миг. Снова бьет пацан, и Артур перехватывает меч левой рукой, встряхивая кисть правой. Вновь бьет, и Глебос едва отводит. Равно как и предыдущие удары.

Да он просто играет!

Между тем трибуны взрываются. Люди вокруг кричат, воют, восхищаясь ударами, которые настолько мощны, что кажется, будто сами стены арены трясутся, когда сталкиваются мечи.

А когда последний удар выбивает меч из рук Артура, народ взрывается от ликования. Артур медлит, но все-таки поднимает руки, сдаваясь. Меня поглощает общее безумие, и я кричу так громко и долго, что голосовые связки уже хрипят.

— Глебос — новый чемпион! — ревут трибуны.

Восторг захлестывает меня. Глебос — новый чемпион! Я прыгаю от радости вместе со всеми, кто болел за подростка, и вместе с ними скандирую «Глебос! Глебос!». Этот день запомнится мне навсегда: именно сегодня мечник сделал мне волшебный подарок, превратил мое серебро в полноценную золотую монету!

Засыпав в кошель серебро, сверху я кинул золотую монету, наслаждаясь звонким звуком удара металла о металл

Но жадность моя на этом не закончилась. Если всего полчаса назад я планировал последовать совету мальчишки, что принимал ставки, и больше на арену не приходить, то теперь меня колотило от возбуждения. Золотую монету можно превратить в две на полуфинале, а там, глядишь, пацан захочет и в других соревнованиях поучаствовать! Две превратятся в четыре или пять, те — в восемь, а там и до десятки, необходимой для поступления в Гильдию, рукой подать!

Пацан, как и прежде, ждал меня у выхода с арены.

— Молодец! — на пару секунд схватил я Глебоса за плечи. — Ты уже думал, будешь ли участвовать в соревнованиях после полуфинала? Я слышал, там копейщики начнут биться и будут до конца недели. Или, если хочешь — в лучники иди! Я уверен, ты из лука тоже точно стреляешь.

— Мне льстит твоя радость моим успехам, но я никуда не собираюсь, — слабо улыбнулся пацан, и приподнял тощую котомку. — И полуфинал меня не интересует. Я выиграл артефакт, который мне требовался, и вряд ли задержусь в городе надолго.

Так беспощадно мои ожидания никто не обламывал. Даже глаза защипало.

Я вздохнул, и покачал головой, прощаясь с мечтами, где я в четырнадцать лет становлюсь Архитектором големов. Монеты придется копить долго и упорно. Возможно, годами. Жаль, что так происходит. А еще — жаль, что Глебос уходит. Я бы не отказался потренироваться под его контролем месяц-другой.

— Предупреждал меня дядюшка Бу, что я на очередной прогулке по лесу столкнусь с чем-то таким, — пробормотал я, осматривая изувеченное тело.

В этот раз я отправился в чащу один. У Глебоса нашлись свои дела: пацан сидел в комнате, медитируя над артефактом, который он выиграл на соревнованиях мечников. Я же не захотел тренироваться на заднем дворе, отрабатывая показанные Глебосом удары копьём и кинжалом, и решил прогуляться по лесу в поисках гоблинов — шипы, которыми я плевал в старые доски, со временем ломались, и приходилось добывать новые.

На труп упокоенного зомби я наткнулся десять минут спустя. Тело было изувечено до неузнаваемости: зубы выбиты, кисти отрезаны, но кроме этого кто-то изрядно повеселился: тело и лицо убитого были изувечены сотнями ударов. Судя по ранам, тут поработала глефа.

Кем бы ни был неизвестный убийца, он здорово потрудился. И ладно бы над каким-нибудь гоблином или орком, тех не жалко: монстров вообще полный лес, бери — не хочу, но тело принадлежало человеку.

Слизь на обрубках рук и на ранах не засохла: значит, упокоили мертвеца максимум часа два назад. А может, и минут пятнадцать.

Прежде я не встречал в лесу человеческих тел. Любое убийство, особенно — очень жестокое, когда убийца забирает вещи, потом ждёт, пока мертвец оживёт и рубит ему кисти, выдёргивает зубы — это повод выделить на поиски мрази карательный отряд во главе с хорошим поисковиком.

Я бы вот тело спрятал. Закопал бы — в здешнем лесу никто не найдет чужую могилу, либо утопил. И если убийца не идиот, он поступил бы так же. Что ему могло помешать?

А помешать ему мог шорох чужих шагов. И спугнуть мразь мог я. В таком случае, убийца засел где-то рядом — прячется среди деревьев и жаждет продолжать свою кровавую работу, только уже над другим человеком.

Когда я дошел до этой мысли, то даже не пошевелился, по-прежнему с задумчивым видом осматривал тело, играя роль туповатого паренька-авантюриста, который, вместо того, чтобы бежать к страже на воротах, играет в сыщика. В прошлом я не слышал, чтобы какой-то сумасшедший охотился на людей, превращал их в зомби и отсекал кисти рук. Любой алхимик или торговец из тех, кто покупает куски мертвых гоблинов и орков, с первого взгляда опознает человеческую кисть и сдаст убийцу страже, и власти с радостью сожгут мерзавца на центральной площади, а если этого не произошло, значит, этот убийца заботится об уликах, и, наверное, увлекается алхимией сам.

Если убийца рядом, он не позволит мне добежать до ворот. А если он уже успел уйти, спешить тем более нет смысла.

Я внимательно прислушался, но вокруг было тихо. Пробежал взглядом по хвое, но следопыт из меня плохой — следы схватки я видел повсюду, но найти направление, в котором ушёл убийца, не выходило. Ничего страшного — если всё сложится так, как я думаю, он найдёт меня сам.

Итак, из минусов: возможно, на меня нападёт вооруженный глефой алхимик, который уже расправился с человеком, а значит, сам по себе не слабый. Но вряд ли он будет с кем-то в команде: не думаю, что даже в таком большом городе одна психически нездоровая мразь нашла бы себе такую же в пару. Подонок будет один — это уже плюс. Разок полоснуть его в спину отравленным стилетом, и больше не нужно.