Лампочка потухла. Я смотрел на неё целую секунду, думая про себя, что вот и конец радиомолчанию. Этот майор запросто раскрыл врагу наше присутствие. Однако это кое-что упрощает. Включаю связь с ротными и говорю в эфир:

— Я пока ушёл, все слушаем Саню.

— Принято, — отчитались командиры.

Все сразу догадались, что имел я в виду лейтенанта Сашу Родионова, командира первой роты. Выпрыгиваю из танка и направляюсь к «Виллису». Серёжа понятливо перелазит на заднее сиденье. Знает, что я всегда рулю сам, и понимает, что я с утра не в духе.

Карта в голове, без подсказок и на хорошей скорости доехал до деревни. Внутри сориентировался по трёхцветному флагу ополчения, совет, конечно, проводят в большом доме, где расположился и пехотный штаб. Операция ведь предстоит общая.

Вышел из джипа, откозырял бойцам и прошёл в калитку. Пересёк широкий двор, снова откозырял солдатам и через сени прохожу сначала в прихожку, а оттуда в большую комнату.

В середине стол с расстеленной картой, вокруг много военных. Заметил двух пехотных майоров среднего роста, длинного майора в очках с нашивками артиллериста, и множество разных танкистов — кряжистого майора и целых пять капитанов. Наверное, командир танковой дивизии, его заместитель, начштаба и командиры полков. Все майоры маги, правда, довольно слабые.

Я сразу ощутил, что меня здесь ждали и рады видеть, но чувства эти не назвать добрыми. Настороженный я отдал честь и доложил:

— Старший лейтенант Большов по твоему приказанию прибыл.

Танковый майор весело сказал:

— Иди сюда, старлей, посмотри.

В его интонации чувствовалась насмешка. Я подошёл к столу и взглянул на большую карту, уже войдя в тотемное состояние. Майор Петров заговорил:

— Решением генерал-майора Иванова операцию провожу я, — он ткнул указкой в карту. — Твой батальон стоит здесь. В семь начинается артподготовка, — он передвинул указку. — Без двадцати восемь здесь атакуешь позиции врага вместе с пехотой, — майор поднял на меня весёлые глаза. — Покажешь, на что способен твой отдельный батальон.

— Слушаю показать, — сказал я спокойно.

— Ну-ну, — хмыкнул Петров. — Покажи. Твой удар назначен отвлекающим. Ты должен хорошо отвлечь врага, когда мы с настоящими танкистами атакуем чуть севернее, — майор снова передвинул указку.

— Слушаю хорошо отвлечь, — ответил я ровным тоном.

Моё спокойствие его точно бесило, и он ехидно спросил:

— Я смотрю, у тебя есть какие-то вопросы?

— Да, — сказал я. — Ты всегда так проводишь военные советы?

— А нет никакого совета, — зло усмехнулся Петров. — Тебя позвали только отдать тебе приказ. И ты сегодня сдохнешь со своим батальоном, козявочка.

— И ты всегда оскорбляешь перед боем офицеров? — удивился я.

— Не, ты первый будешь, мразь, — с торжеством ответил майор Петров. — Ну, что тут встал, как баран? Иди подыхать, маг!

Я остался на месте, улыбаясь этому уроду, но заранее переключил внимание на танкистов, что случайно стоят от меня справа и слева. Один капитан решительно полез к своему пистолету, второй шагнул ко мне сбоку и протянул грабки к моей кобуре.

С шагом в сторону и назад захватываю его руку. Рву родимого на себя, разворачиваю, подставив колено к его промежности. Первый капитан выхватил пистолет, поднимает руку. Хватаюсь за кобуру врага. Кнопочка отстёгнута, можно надеяться, что и с предохранителя пистолет снят.

Враг с пистолетом пытается поймать в прицел хотя бы мою ногу. Я выхватываю пистолет одной рукой, а второй сильно толкаю его владельца на первого капитана. У того сдают нервы, и он успевает сделать два выстрела — обе пули уходят в спину его коллеги.

Я схватил пистолет неудобно, за ручку сверху. Ага, снят с предохранителя заранее. Мизинцем давлю на крючок, и пробиваю первому капитану лоб. Военные вокруг замерли столбами, а танковый майор к тому времени успел вытащить пистолет.

Рысью прыгаю. Сволочь стреляет, но мимо. Падаю жопой на стол и, сбуровив карту, обеими ногами пинаю майора в грудь. Он падает на пол, а я спускаюсь со стола с другой стороны. Переворачиваю пистолет удобнее и делаю к нему два шага.

Петров завозился на полу, поднялся на колени. Пистолет в руке, но руки ведь опущены. А я медленно поднимаю ствол и подношу к его переносице. Он поднимает на меня глаза и хрипит:

— Извини!

— Бог простит, — отвечаю я холодно и давлю на спуск.

Майора бросает выстрелом на спину, из пробитой пулей переносицы вытекает немного крови. Я обхожу стол и бросаю пистолет рядом с трупом его владельца. Оборачиваюсь к удивлённым офицерам, улыбаюсь и говорю:

— Итак, продолжим совет.

— Но ты ведь убил старшего по званию! — тихо сказал один пехотный майор, а другой воскликнул. — Какой совет при таких делах! Мы должны тебя арестовать!

— Всё нормально, — сказал я добрым тоном. — Я на секундочку боярин, просто убил майора за оскорбление и капитанов за попытку нанести мне вред.

— Но дуэли ведь до конца войны запрещены! — возразил артиллерист, поправив запотевшие очки.

— А это не дуэль, — хмуро сказал танкистский капитан. — Бояре могут убивать за оскорбление на месте.

— Им даже не нужно заранее говорить, что они бояре, — добавил другой танкист, рассматривая убитого майора.

— Тогда продолжим военный совет, — деловито предложил третий и принялся расправлять на столе карту. — Я капитан Чижов, заместитель Петрова, и с этого момента командую операцией, — он посмотрел на меня. — Старший лейтенант Большов, доложи соображения.

Я учтиво откашлялся, полностью выходя из тотемного транса, и сухо заговорил:

— Кто-то ещё сомневается, что враг не смог получить сведений о наших намерениях?

Военные хмуро помотали лицами, а Чижов развёл руками:

— Да как скроешь концентрацию танков? Остальное можно легко додумать.

Я деловито продолжил:

— Предлагаю операцию не отменять, на её подготовку уже потратили много сил. Мы просто в последний момент изменим направление главного удара. Все танки пойдут со мной, прорвут фронт и попробуют нащупать предполагаемую засаду врага с неожиданного направления.

Чижов посмотрел на пехотинцев.

— Не возражаю, — сказал один, второй добавил. — Поддерживаю.

Танкист перевёл взор на артиллериста.

— Согласен, — проговорил очкарик.

— Я тоже в целом присоединяюсь, — важно молвил Чижов. — Тогда командира третьего полка Дымова и командира отдельного батальона Большова прошу отправляться к своим частям, приказы получите в ближайшее время.

— Слушаю, — откозыряли я и капитан.

Выходя из горницы, услышал голос Чижова:

— А нам нужно очень быстро детализировать общий план…

Чуть выглянуло из-за края горизонта солнышко. У бипланов в небе над нами пересменка — одни машины возвращаются из последних ночных вылетов, другие начинают разведку. Проснулась артиллерия.

С самого начала мы противника разочаровывать не стали. По старому плану ровно по графику начался огневой налёт на участки прорыва. Перед нами разве что стреляли больше стволов и работали на двадцать минут дольше. Да что с этих русских взять — они не все умеют считать до десяти, а часы отмечают по телефону.

Замолчала артиллерия, вперёд пошла пехота и танки, выдвигаемся сразу двумя танковыми батальонами и пехотным полком. За разрывами и под обстрелом трудно разобрать, едут на тебя два танковых батальона или один усиленный.

В принципе можно разобраться, у ополчения пока танки «Рысь-1». Надеемся, что у врага глаза разбегаются, атакуем же с трёх направлений. Всю ночь солдаты разминировали нам проходы, сейчас едем мы колоннами через разрывы заградительного огня.

Доехали до первых окопов, огонь из навесных гранатомётов, включаются пулемёты. Танки разворачиваются веером. В первых линиях первый батальон второго полка вызывает на себя огонь, и за ними мои гасят цели.

Чувствую себя нормально, последней сволочью. Это просто работа, мы хорошо её делаем. А солдаты на войне всё равно должны погибать. И не сказать, что ополченцы всегда опаздывают, в большей части случаев их орудия стреляют первые. Только редко попадают сразу, а второго шанса этот враг не даёт.