Из дома вызвал машину и Валеру, взял чистую тетрадь и отправился в Центр. Майор Антонов ещё не приехал, так я просто поболтал с Аркашей и отправился в кристаллотеку. Там я ответственно просматривал схватки в подземельях и писал в тетради пояснения. Чуть обед не пропустил, так увлёкся.

А во время обеда в столовку пришёл сержант Коробков и позвал в кабинет Антонова. В принципе фиг бы с этим майором, но Аркаша сказал, что с ним какой-то косоглазый генерал-полковник, а его охрана в коридоре и в его, сержанта, кабинете. Всего десяток азиатских очень серьёзных лиц.

Пришлось в темпе допивать компот и идти, а то я ещё недостаточно обнаглел, чтобы заставлять ждать ханов. Хотя он и сам виноват, припёрся в обеденное время.

Пошёл я за Аркашей. В коридоре он сказал хмурым азиатам:

— Майор Большов по приглашению.

— Документы, — сухо сказал плечистый парень.

— У себя в ауле будешь так разговаривать, — сказал я.

Ну, обнаглел я всё-таки значительно сильно, к тому же сразу озверел, и по ребятам шарахнуло рысье подавление. Смуглые от природы лица стали какие-то серые, некоторые закрылись руками. Старший, запинаясь, проговорил:

— Да-да, нам говорили, что Большов рысь. Входи, пожалуйста.

Аркаша, весело глядя, торжественно прошёл первым и уселся в приёмной за свой стол. Он сказал, обращаясь только ко мне:

— Майор Антонов примет тебя немедленно.

Стоящие вокруг азиаты переглянулись и, не сводя с меня настороженных раскосых глаз, проследили, как я вошёл в кабинет.

— Майор Большов по твоему приказанию прибыл, — откозырял я от двери и добавил. — Приветствую, хан.

— Здравствуй, дорогой! — сказал тот, улыбаясь. — Лёша сказал, что у тебя ко мне важный разговор. Я всегда рад тебя видеть. Присаживайся, дорогой, — он обернулся к Антонову. — Лёша! Ты бы чаю, что ли велел!

Ах, вот кто у нас тут «Лёша»! Антонов нажал на кнопку и проговорил:

— Аркаша, сделай нам чаю с печеньем.

— Слушаю, — отозвался тот через невидимые динамики.

— Я только из столовки, — сказал я. — Давай приступим?

— Говори, дорогой, я тебя внимательно слушаю, — проговорил хан.

— Тебе сказал майор Антонов, что ты можешь стать новым председателем Совета обороны? — уточнил я.

— Да-да, — покивал печенег. — И ты правильно сказал, что новым. Очень новым, я сразу потребую полномочий!

— Если мы договоримся, я проголосую и за полномочия, — ответил я покладисто. — То есть ты согласен возглавить совет, хорошо…

Открылась дверь, и вошёл Аркадий с подносом, на котором нёс три стакана чаю и вазу с печеньем. Что-то не заметил я у него поттер в приёмной! Наверное, из столовки притащили.

Я замолчал, а сержант перед каждым поставил чай, установил вазочку и тут же вышел, прикрыв за собой двери. Керим шумно отхлебнул из стакана и внимательно посмотрел на меня. И я продолжил:

— О недавней нашей операции ты знаешь?

Тот глубокомысленно кивнул.

— Враг запросто выложил десять тысяч танков… — я повторил. — Десять тысяч, Керим! И это точно не последние его резервы! У нас всего столько нет! Ты понимаешь, что просто так Европа сидеть вскоре перестанет?

Хан снова покивал.

— Танки очень хороши для глубоких прорывов, они любят ровное поле, — я со значением сказал. — Это степи, Керим.

— Да, степи ровные, — проговорил он.

— Я считаю, что европейские танки пойдут в твой Сталинград.

— И зачем? — спросил хан.

— Они отрежут Гардарику от юга, от Крыма и от нефти, — ответил я.

— Что ты посоветуешь? — проговорил он, пристально на меня глядя.

— Ты танкист, генерал-полковник, — проговорил я. — И хорошо знаешь, что на ровном поле танки может остановить только танковый удар.

— Как недавно сделал ты! — улыбнулся Керим, отпил чаю и сказал. — Можешь быть уверенным, что я к тому направлению и так отнесусь очень внимательно.

— Это только мои предположения! — сказал я и тоже похлебал из стакана. А крепкий чай делают начальству! — Кто я такой давать такие советы председателю Советы обороны!

— Ты сейчас можешь ставить мне условия, — молвил хан. — Пока для себя лично ты ничего не попросил.

— И я снова убеждаюсь в твоей прозорливости! — сказал я весело. — Я как раз к этому подошёл.

Взгляд чёрных глаз Керима стал колючим.

— Речь снова пойдёт о танках, — начал я. — Ты сам прекрасно знаешь, что мы воюем на одних машинах, будь то защита позиций или прорыв обороны, рейды и борьба с танками врага. Я считаю, что это неверно. Глупо тратить ресурсы танков для поддержки пехоты, это могут делать более лёгкие машины. В обороне можно строить противотанковые самоходки, немцы уже делают в эту сторону серьёзные шаги — их четвёртые штурм-ганы весьма эффективны. Это первая часть просьбы — мне на среднем танке просто не хочется всем этим заниматься!

— Дай-ка угадаю вторую часть, — задумчиво проговорил Керим. — Себе ты хочешь новый средний танк?

— Да! — воскликнул я. — Чтоб в люк водителя не прилетали снаряды! Чтоб не так трясло, и не скакал бы ствол пушки! И чтобы из пушки крыть танки врага с полутора километров!

— Хм, — хмыкнул хан, прихлёбывая чай и вдруг спросил. — Так сколько ты обещал за хорошую противотанковую пушку? Кажется, уже двадцать пять миллионов?

— За настоящее орудие с себя последние портки сниму! — сказал я возбуждённо и чуть сбавил тон. — Только причём тут мои штаны, когда ты хочешь стать председателем Совета обороны?

— Не причём, — согласился Керим. — Гм, двадцать пять миллионов! Похоже, эти деньги придётся заплатить всей Гардарике… Но если при такой мотивации не видно результата… — он попил чаю и договорил. — Значит, надо менять мотивацию. Прибавим ещё кое-что… — хан кивнул. — Хорошо, я тебя понял. Если сделаешь меня председателем Совета обороны, осенью ты получишь свой средний танк и сам его назовёшь, — он виновато улыбнулся. — Только пушку твёрдо обещать не могу, хотя и приложу к её появлению все силы. Можешь поверить танкисту.

Я залпом допил чай и молвил:

— Договорились, хан, — я встал и обратился к Антонову. — Разреши идти?

— Иди, — сказал он.

Вечером на трёх «волгах» приехали Виталик Логинов и князь Иван. Ваня в сухопутные дела не вдавался, но горько мне посетовал, почему я сразу не рассказал ему о рунах на груди.

Я сказал, что это очень опасно и, зная князя, ничего ему не говорили. А сейчас сложилась такая ситуация, что без него просто никуда. Вот сказали, и князь, наплевав на опасность, всё бросил и прилетел в Москву.

— После смерти Григория Васильевича я всё равно должен был явиться, — проговорил князь Ваня и весело добавил. — Вот у всех морды вытянутся, когда я тебя заявлю!

Прибыл он уже после ужина, так сразу провели обряд. Лежать Иван не захотел, сидел на стульчике голый по пояс. Я своим ножом проколол палец и кровью нанёс ему на грудь руны «заговорённый».

Я велел князю линии ощутить и сосредоточиться, а сам направил на рисунок ладони, и все маги со мной вместе принялись отдавать рунам все силы. Хоть обряд в этот раз проводился не для меня, мою грудь отчего-то сильно запекло. Я сначала подумал даже, что где-то произошла ошибка, но руны князя засветились фиолетовым, и Ваня заржал счастливым конём.

Руны на его груди вспыхнули и медленно погасли. Кровавых линий не осталось, казалось, что он с этим родимым пятном жил всегда. Иван продолжал смеяться, а я опустил руки. Парни тоже убрали ладони, и Виталик протянул князю майку:

— Одевайся и приходи в себя. Обряд закончился успешно.

Он на это заржал ещё сильнее, и принялся всё-таки одеваться, а я тёр свою грудь — резь и жжение неохотно отступали. Похоже, мои руны просто вот так реагируют на появление собрата. И хорошо, если неприятные эффекты в другой раз не станут сильнее, а то ж так и погорю когда-нибудь на этом колдовстве!

Утром князь Иван заехал за мной в Центр к началу политинформации, и мы поехали в Кремль. По пути я спросил его о самочувствии, и Ваня сказал: