Вот, скорей всего, одна из наших дивизий наткнётся на такой полк, и мы ринемся выручать. На чём же ещё испытывать «лютого рыся», и что такое война, как не постоянное испытание техники и людей! Заодно выполним историческую миссию.

Хорошо уже, что новейшие танки на особом положении, рвать фронт нас не послали. Четыре дня стояли в ближнем тылу и наносили руны «вижу всё». Любой бой это очень серьёзно, и возникло чувство, что эти танки нам не позволят менять, как перчатки, машины останутся за нами.

Проводили по семь обрядов в день, для меня уже привычная норма — три до обеда и четыре после. Руны получили почти половина состава, командиры первые.

Но вот и сигнал выдвигаться. Мы на первом этапе сопровождаем автоколонну снабжения. Стреляем редко и только из пулемётов, бережём стволы пушек. Даже подумалось, что этим всё и закончится.

Да пришёл приказ. Дозоры крайней дивизии наткнулись на танки врага, более ничего не сообщают и не отзываются. Дивизия разворачивается на противника. Мы должны их поддерживать.

Я не думаю, что это какие-то обычные немецкие танки. Для меня это «тигры». Выполняя приказ, батальон рвёт на помощь, только забирает чуть вправо. Типа по ошибке, основанием дела оно не станет.

Просто я хорошо знаю своих вояк. Они в лобовом столкновении будут терять машины и что сделают? Удерут? Ага, три раза! Рванут в ближний бой и пофигу им, сколько они потратят на уничтожения одного противника. Начнётся свалка, а мы такие с фланга.

Оно кому-то подлость, но я хорошо знаю, что такое война. Прав только тот, кто выжил, не хочу терять своих парней… пусть другие теряют. А вообще всё это лирика, мы просто выполняем приказ.

В оптике незнакомые машины. Вот ты какой северный олень! То есть «тигр», конечно. Неприятель под атакой «рысей» сокращает интервалы, чтобы всем вместе сражаться с русскими, а не по одиночке воевать с несколькими танками. Приказал ребятам на дистанции не целить в башни, только в корпус или по тракам…

Первый «тигр» в этой войне поражён! Приказ в рацию:

— Держим дистанцию, обходим врага с тыла!

Вепрю Толику на таком расстоянии не нужны «дорожки», чтобы палить в это скопище врага, в кого-нибудь прилетит. Волк Серёжа гонит танк в полную мощь, бер Вася без остановки подаёт бронебойные, наша пушка не замолкает.

На врага в лоб катятся сотни «рысь-2», но их пушки ничего сделать не могут. Здорово европейцу их поражать, ни о чём не беспокоясь. И вот в борт пробит один «тигр», второй. Противник заметил наши танки.

Часть разворачивается к новой угрозе, но противник летит и норовит зайти сзади. Европеец начинает отползать, а «рыси» рвут дистанцию, они повсюду. Им же так хотелось в ближний бой! В упор в борта их пушки поражают «тигров».

Задняя часть европейцев успевают отползти и сохранить дистанцию. Истребление «рысей» получилось не полностью, у противника появились странные, невиданные ещё танки.

«Тигры» обязаны хотя бы частью уйти, чтобы доложить о результатах столкновения. Командир по рации вызывает экстренную помощь последних танковых резервов. Им отвечают, чтобы продержались ещё полчаса, сотня «панцирей» уже бежит на подмогу.

Новые танки ползут в тыл, а оттуда навстречу «лютым рысям» бегут четвёртые «панцири» прикрывать их отход. Я увидел их в оптику и хищно осклабился.

Враг понимает, чтобы отвлечь зверя, нужно бросить ему кусок посочнее. Что ж, пусть «тигры» пока уползают, до новых встреч. А мы сожрём мясо. Его так весело ловить в прицелы и пробивать башни насквозь…

Служба Артура в «лейб-штандарт Адольф Шульце» будто состояла из одних парадов. Их постоянно показывали. На парней смотрел сам канцлер, кстати, тот плюгавый мужичок не произвёл на Арчи впечатления. Потом на них смотрели какие-то министры, зарубежные гости и бог весть кто ещё.

На полигоны тоже иногда ездили, выявляли у машин недоделки и докладывали начальству. Но главный недостаток, запредельный вес, не исправлялся даже теоретически, и Артур вместе с экипажем материл эти разные гусеницы, катки и весь министериум обороны.

И вот их направляют на фронт, для боевой практики. Расстреливать русские «рыси», как им сказали. Ну, с самого начала так оно и шло. Густав стал стрелком и крыл врага в лоб. Прикольно смотреть, как враг к тебе несётся, и ничего тебе сделать не может!

Но вот появились на фланге странно большие русские танки, и соседи завопили, что они подбиты. Командир приказал разворачиваться, но куда, не уточнил. Артур велел Гансу разворачиваться отсюда от греха нафиг…

Он не мог сказать, кто пробил в борт их «тигр», просто удар сотряс корпус. Ганс доложил, что танк встал, и в башне завоняло палёной изоляцией и ещё чем-то огнеопасным.

Артур скомандовал эвакуацию и рыбкой нырнул в свой командирский люк. Этот эпизод отрабатывался особенно часто ещё с учебки, ведь сержант Клюге говорил, что на войне главное — вовремя удрать.

Арчи плюхнулся в снег и заставил себя лежать. Бегать нельзя, пусть русские решат, что он мёртвый. Однако эти варвары просто для порядку поливали из пулемётов, пули попали ему в обе ягодицы.

У танков всё как на море. Долгие непонятные манёвры, минуты боя, и он лежит, уткнувшись носом в снег, при всём желании не имея возможности пошевелиться, истекает кровью и скулит от боли. Тёплый танкистский комбинезон набух, Артур перестал чувствовать ноги.

Стемнело и кто-то к нему подполз. Он услышал голос сержанта Клюге:

— Хоть этот, кажется, живой, Ганса и Густава пристрелили. Идти можешь?

— Не-а, — простонал Артур.

— Тогда ты станешь моей медалью «За спасение командира», — весело сказал сержант и добавил грустно. — Только оттащить тебя.

Сержант Клюге волок его за шиворот, благо, что землю покрывал снег. Артур потерял сознание, но Клюге допёр его живого до передовых немецких дозоров. Артура отправили сначала в полевой лазарет, где из его задницы вынули пули, а затем он поехал в госпиталь на излечение.

А сержанта всё-таки наградили медалью «За спасение командира», кратковременным отпуском и к медали выдали десять тысяч марок. Клюге сложил всё, что удавалось отложить от жалования, с наградными и поехал отдыхать в Болгарию. Примерно столько же Артёмка тратил за вечер в ресторане… ну, или за два вечера в «Савёловском».

После столкновения с «тиграми» занялись «панцирями». Чёрт бы побрал дивизию «рысь-2» и их командиров, снова полезли вперёд! Нет бы отошли, постояли бы в сторонке, нам совсем не нужно приближаться к таким целям, чтобы пробить навылет.

Но им тоже надо повоевать! Закрывали нам обзор, мельтешили в прицелах и теряли машины! Прям повесил бы офицеров на пушечных стволах! За яйца! Но командиры побежали же первые что-то кому-то доказывать, сунули бошки на отстрел, и не факт, что их бы послушали, реши они придержать своих ребят.

Танковая атака в этом смысле похожа на кавалерийскую лаву. Тоже нет сил сдержать наступательный порыв войск. Взрослые, вроде, мужики, а звереют в бою, прям как дети малые!

Пришлось нам ехать к противнику, а это ненужный расход дорогого моторесурса и неприятнейший грохот вражеских снарядов на броне — придётся обновлять покраску!

Приехали, значит, и за пару минут всё прекратили. Догонять ушедшие ранее «тигры» уже не было смысла. Из-за «панцирей» отошли от места первого столкновения, а возвращаться не хотелось. Махнул рукой — пусть другие занимаются, в штабе знают координаты и результаты встречи, пошлют кого-нибудь, а у нас и тут полно забот. Командую на общей волне:

— Зачистка, всех под ноль. Приступили, ребята.

Взяли автоматы, гранаты и вылезли из танков добивать вражеские экипажи. Зверство, конечно, но я ведь в определённом смысле и есть лютый зверь. У рыси на войне пленных не бывает, и боярин всегда может отдать такой приказ. Некогда нам с пленными.

Если такие приказы будут отдавать простые москвичи, возможны возражения, только боярам с дисковым автоматом возражать нет желающих. Командиры «рысь-2» наблюдали за нашими действиями, без комментариев глядя из люков.