Европейская промышленность при должной экономии в целом выкручивалась. На хорошую танковую броню добавок всё равно не хватало, но Шульце мог радоваться — затея умников скорее удалась, чем провалилась.

А между Гардарикой и англосаксами появилась трещинка. Для канцлера важно, что ни одна из сторон урегулировать отношения не спешили. Никто не станет прямо вмешиваться и мешать разделаться с русскими, даже союзники их уже похоронили.

Я и мои спешенные танкисты спрыгнули с грузовиков, когда уже рассветало. Остановились в месте недавнего прорыва, возле захваченных окопов. Спросил пробегающего мимо бойца, где сидит ближайшее начальство со связью. Тот притормозил и коротко, но точно объяснил, куда идти.

У входа в блиндаж я сначала представился часовому. Он зашёл внутрь спросить, а затем пригласил входить. В землянке я познакомился с командиром батальона старшим лейтенантом Сенцовым и с его заместителем лейтенантом Скороходом. У обоих на пехотных знаках чёрные полоски.

Старлей меня выслушал и принялся накручивать ручку полевого телефона. Оперативно связался с комполка, так его, оказывается, предупреждали и он обо мне кому надо передаст. А мне просьба немного подождать.

Сенцов неуверенно заметил, что погоды стоят хорошие, ветер слабый и ясно. Я его полностью поддержал и добавил, что меня парни на морозе ждут, и мы со вчерашнего дня не евшие.

Скороход уточнил, сколько парней, и заявил, что все сюда не влезут, придётся кормить снаружи. Он вышел, а его начальник персонально для меня уже открывал ножом банку тушёнки.

В дополнение мне предложили галеты, солёное сало, копчёную колбасу, шоколад и свежий чай в оловянной кружке, который сварганил на керосинке радушный хозяин. Он сказал, что его звать Толиком, и составил мне компанию.

Анатолий поведал, что недавно после лёгкого ранения, поймал летом в плечо пулю. Из госпиталя вернулся в родную армию, так сразу дали этот батальон — его бывший комбат поехал в тыл с осколком в груди на операцию.

— Пост сдал, пост принял, — хмыкнул Толя.

Батальон его занимает бывшие немецкие позиции — кругом же надписи по-немецки. Солдатикам приходится ковырять землю, чтобы всё переделать по-русски, И им всё-таки приказано ждать врага с запада, а не с востока.

— Похоже, что после вас пожалует, — грустно молвил Анатолий.

— Не, — помотал я головой, пережёвывая сало. — Ещё должны танки прийти, а за ними уже злой ганец.

— Очень злой, — серьёзно поправил меня старлей. — Мне рассказали, что тут недавно творилось. Да соседи и сейчас с кем-то воюют, улучшают положение, — он грустно вздохнул. — Эх, мало у нас сил! Врезать бы европейцу, чтоб бежал до своего Берлина!

— Врежем, — уверенно сказал я.

И в этот момент в двери постучали. Толик не успел ничего сказать, как вошли генерал-майор Аркадий Борисович Серебряков и майор Логинов. Толик подскочил с рапортом. Я с непроницаемым лицом пил крепкий чай.

— Привет, — сказал Виталик. — Мы за тобой.

— А я подумал, мимо проходили, — проворчал я с кружкой в руках.

— Ну, хватит уже пехоту объедать! — проговорил майор. — Пошли, есть срочный разговор.

Я закинул в пасть надкусанную галету с салом, запил чаем и, вытерев губы рукавом комбеза, солидно поставил на стол кружку и без спешки встал. Аркадий Борисович весело на меня посмотрел и, ничего не сказав, вышел из землянки.

Я вежливо поблагодарил Анатолия и пошёл за строгим Виталиком. В окопе сразу проворчал ему в спину:

— Что случилось срочного?

Виталик, не оборачиваясь, сказал:

— Пойдём в машину, обсудим по пути.

Я встал и очень спокойным тоном проговорил:

— Тебя ещё не посылали бояре?

Он остановился и медленно обернулся, приподняв бровь.

— Я тут батальоном командую, — объяснил я. — Мне ещё ребят обустраивать и встречать.

— Все приказы розданы, батальоном займется твой Павлик Зимин, — официально сказал Логинов и продолжил другим тоном. — Ну, пойдём уже, незаменимый ты наш.

Я поджал губы и с недовольным видом тронулся за майором. Подошли к отечественному крытому внедорожнику зимней маскирующей расцветки, уселись сзади. Аркадий Борисович уже сидел на переднем сиденье.

Шофёр сразу тронулся. Немного проехали в молчании, и заговорил генерал:

— Честно говоря, от тебя, Тёма, ждали многое. Но такое себе даже не представляли.

— Логинов же всё сначала объяснял, — сказал я с полувопросительными интонациями.

— Объяснял, — кивнул Аркадий Борисович, — Только майор Совета обороны это одно, а сотни подбитых «панцирей» совершенно другое.

— В другой раз будете больше верить Виталику, — заметил я.

— Вот о том и речь, — ответил заместитель командующего фронтом. — У подкомитетов Совета обороны ведь нет своих частей, и даже отдельные части должны к кому-то относиться. Давай вы будете подчиняться нашему фронту?

— Полномочия конкретных подкомитетов определяют бояре. Скажут, и будут у подкомитетов свои части, — с кошачьей ленью и наглостью молвил я. — Например, я боярин Москвы. И я даже формально не обязан к кому-то относиться определённым кем бы то ни было образом. Мой батальон всегда будет только моим…

Серебряков слушал меня с каменным выражением лица. А я, сделав паузу, продолжил далее:

— Но ты во многом прав, генерал майор. Вместо себя, вообще, могу оставить батальон Славы Скорых. Это всё его фронтовая практика…

Аркадий Борисович весело хмыкнул, и я договорил:

— Но она ещё не закончилась по времени. К тому же нам надо будет потом заскочить в Москву…

— Славе уже не надо, — проговорил Виталик. — Если Аркадий Борисович согласен, отдельный батальон Славы Скорых сразу после практики поступит в распоряжение фронта.

Я выразительно посмотрел на майора, он уверенно мне улыбнулся. Значит, у него есть для Славы тотемные воины? Иначе, я же просто его не отдам…

— А практика обязательно должна продолжиться на другом фронте? — спросил генерал. — У нас очень много задач, и ехать далеко не нужно.

— У вас противник уже собрал авиацию, — ответил Виталик. — Мы же должны использовать его временные трудности, — он небрежным тоном спросил. — Так примете вы после практики отдельный батальон?

— Да-да, будем ждать, — проговорил генерал-майор. — Только временно, пока ребята себя ещё не проявили, чисто формально батальон включим в армию Быкова…

Генерал сделал паузу в ожидании моей реакции. Я покладисто кивнул и молвил:

— Вам виднее, Аркадий Борисович.

— Славно, — сказал тот. — И ты, Артём, ведь не бросишь парней совсем? Мы можем рассчитывать на твою поддержку?

— Само собой, — ответил я.

— И это правильно! — важно проговорил генерал-майор. — Мы понимаем, что вы у себя в Москве ищете разные магические новинки, другие подходы, и это важно. Но ведь проверку и внедрение надо проводить на практике, а где это делать, как в не проверенных уже частях. Я вот человек несведущий и к тотемным бонусам или к применению магии в боевых действиях относился скептически, хоть и сам маг. Однако я и штабисты уже разбираем ход операции, и в разговорах с пехотой нам открывается много неожиданных вещей. Например, Тёма, ты на самом деле можешь чувствовать скопления противника на серьёзном удалении?

— Да, Аркадий Борисович…

Всю дорогу занял учтивый разговор с генералом о недавних боях. Внедорожник привёз нас на военное лётное поле. Я и Виталик вежливо попрощались с Аркадием Борисовичем и поднялись на борт пассажирского самолёта.

Заняли кресла, и аэроплан сразу поехал на взлёт. Пока не набрали высоту, молчали. Я небрежно спросил:

— Так, говоришь, есть у нас тотемные воины из других кланов?

— Да, дела налаживаются, — ответил Виталий. — На новом участке уже дожидается тотемный рысь танкист для Славика.

— А что там за участок? — уточнил я.

— Считай, всё то же самое, — сказал майор. — Поможете рвать оборону и набезобразите в тылах врага, пока тот не решится перебрасывать авиацию. Сейчас везде одно и то же, наши ведут планомерные атаки. Мы добиваемся, чтобы враг в каждой атаке видел страшную угрозу, чтобы нервничал, гонял массы самолётов и жёг керосин. У нас уже несколько одинаковых предложений от фронтов, — он сделал строгое лицо и поднял указательный палец. — И тут ты спросишь, как выбираются предложения. Представь себе, что каждый фронт, группа армий — это банда наглых малолеток. Такое сравнение очень условно, но многое объясняет.