В прицел сначала увидел в небе какие-то шустрые точки. Спустя пару минут разобрал, как над немецкими танками водят хороводы наши штурмовики. Ну, их вражеским истребителям разогнать труднее — они быстрые, живучие и вооружённые.

А врага поле от края до края! На том столе сгодится любое укрытие, даже вражеские танки. Благо, что их с неба отвлекают. Командую в рацию на общей волне:

— Батальонами в ближний бой! Держитесь поближе и не забывайте помогать огнём другим.

Командиры ответили, что приняли, Ваня разгоняет танк. Я сразу почувствовал азарт и обречённость парней. Всем ясно, что немногие останутся после такого боя невредимыми, но ведь это наш долг. Мы прикрываем отход своих частей, сам погибай, а товарища выручай. На миру и смерть красна.

Пролетели метры до дистанции уверенного поражения, Ильюха стреляет. Вламываемся в строй врага, снаряды практически в упор. Рысье подавление на максимум, враг надолго нас запомнит!

Батальоны ведут себя как косяки селёдки — все рядом, но попробую кого-то ухвати. Стреляем из-за машин, только башней успевай вертеть! Но и враг не лыком шит, умудряется попадать. Отмечаю, как подбили одну «рысь», вторую…

Предсмертный крик в эфире мага Вити. Потом гибнет в огне Женя. Не помогли парням руны на лезвиях. Снаряды летят просто отовсюду, меня переполняет за ребят весёлым ужасом. Но наши пушки лупят без остановки, бер Стёпа подаёт снаряды один за другим. Каждый снаряд несёт врагу гибель…

Нестерпимо зажгло руны на груди, и я почувствовал снаряд в башню. Руку вверх, поворачиваю рычаг и врезаюсь теменем в люк. Шлемофон съезжает на затылок, люк открылся, а я крепко зажмуриваюсь и пытаюсь заорать:

— Спасайся!

Но крик не получился. Перед плотно закрытыми глазами вспыхнул белый свет, в лицо будто плеснули расплавленным металлом, всего обдало ужасным жаром.

Меня выбрасывает на броню. Перед глазами лишь белый свет, я уже ничего не вижу, группируюсь по привычке. Шарах! Упал на землю и весело подумал:

— Вот и закончилась моя война.

Тело страшно печёт, лицо горит адской болью. Свет гаснет, и я погружаюсь в блаженное ничто и нигде…

В оценке намерений Европы Артём серьёзно ошибся. В его мире на втором году войны немцы ударили под Харьковом, и он как всякий попаданец исходил из простой идеи, что всё должно повторяться.

Забавно, что в реальном мире на втором году войны германское командование серьёзно рассматривало повтор наступления на Москву, но русские со своей неудачной операцией во многом решили за них.

А в магическом мире отличия буквально бросались Тёме в глаза, но он не придавал им значения. Для него главное, что Европа взбесилась, и европейцы считают русских животными, он пренебрёг важными деталями.

Магическая Гардарика во многом не Россия, её власти ничего никому не дают, всюду ищут только свою выгоду. Потому в магическом мире нет Ленинграда и его блокады, ведь Гардарика никогда никаких окон в Европу не рубила.

Нет независимой Финляндии, и не случилось войны за полярным кругом. И в рыночную Гардарику рыночные Америки и Британия отправляют грузы — это тупо приносит деньги.

Люди Гардарики иначе относятся к своему делу, и коли нужно убивать европейцев, делают это на совесть. Европейцы всерьёз считали русских животными и такого от каких-то дикарей явно не ожидали.

Ведь в определённых европейских кругах война всегда считалась высшим проявлением психической деятельности человека. Особенно современная, насыщенная техникой война. Осмысленного сопротивления от русских вообще не ждали, и тут просто когнитивный диссонанс!

Артём учился в Корпусе кадетов, затем воевал на танке и даже не думал, что всё это, Корпус, танки, его война, для Гардарики просто типичны. Он сам вместе с другими молодыми людьми проводил унизительные для европейцев операции и не придавал им должного значения.

А в Европе люди озлоблялись. С самого начала всю войну их за ноздри тащили через череду унижений какие-то недоразумные восточные варвары! Весенний разгром стал решающим — европейца мог успокоить лишь парад в Москве.

Определённую роль сыграли ещё и логистика с изменившейся обстановкой. Десять тысяч танков даже для бешеной Европы это много, почти треть всех резервов, или четверть, если считать танки без экипажей.

Для удара по Большову уже привезли столько же, сколько потеряли. И пусть природа не позволила сразу использовать, не везти же их обратно! Тем более стало понятно, что для захвата датских портов на востоке страны танков выделить не получается, хватало в упор на восточный фронт.

Европа из первого года войны сделала грустные выводы — эти тупые русские хорошо умеют воевать. Нужно подавляющее превосходство во всём, а для этого требуются резервы. Снабжая войска с колёс, Гардарику не разгромить. Всю зиму европейцы терпели натуральное глумление русских, только не давали фронтам обрушиться, и копили силы.

Почему в Европе выбрали целью удара Москву? Самые умные европейцы понимали, что это больше эмоциональный выбор, но и они на многое рассчитывали. Просто всякий человек обо всех думает по себе.

Для любого европейца столица это сосредоточение власти. Гардарика постоянно говорит, что обходится без центральной власти и без столицы? Почему тогда в Москве сидят посольства и там же заседают советы бояр? Даже если всё это только из соображений удобной связи, там нервный узел Гардарики.

С его потерей нарушится связность страны, и многие княжества пойдут на сепаратные переговоры с Европой, дабы выторговать себе более-менее сносные условия.

Больше всего в этом смысле европейцы рассчитывали на Новгородское княжество. Ему даже можно пообещать льготы, в этом вопросе важен прецедент. Ну, а дожать потом русских чисто техническая проблема. Одиноким княжествам добрые европейцы в дальнейшем собирались диктовать условия под угрозой полного уничтожения.

Кстати, в этом тоже важен прецедент — Московское княжество запланировали поголовно истребить и стереть под ноль. Как видите, у психопатов всех миров тоже сходятся мысли.

Итак, сделали в Европе выводы из неудач первого года, обозлились и, стиснув зубы, пошли на второй круг. Артём как раз застал первый удар. Однако он и другие отдельные батальоны не позволили окружить пехоту, русские войска отошли на другие позиции.

Так и пошло новое наступление. Сначала на русские позиции обрушивалась артиллерия, кстати, десятки тысяч снарядов везли из Европы. После обстрела в атаку бежали пехотинцы при поддержке французских танков.

Тут нужно сказать, что французы тоже почти целый год без дела не сидели, совершенствовали свои танки, усилили ходовую, поставили более мощный двигатель, усилили броню и даже смогли увеличить калибр орудий настолько, что те смогли пробивать закопанные танки «ратник» или британские и американские машины. «Рыси» встречались редко, но и их французы могли поразить сбоку и с близкой дистанции.

«Рыси» встречались позже. Когда набранная по всей Европе пехота прорывала защиту, в пролом шли четвёртые «панцири» и стремились перерезать коммуникации русских. Этого, как правило, сделать не удавалось, так как они влезали в противотанковые засады особой пехоты или попадали под танковые удары.

Солдаты Гардарики пользовались данными воздушной разведки и сделать с этим ничего не получалось, перелом в небе никак не наступал. Просто русские тоже переделывали свои предприятия под нужды долгой войны, и авиации придавалось первостепенное значение.

За уничтожение летающих радаров, ретрансляторов и разведчиков русских европейским лётчикам платили очень хорошие деньги, и они их всё-таки сбивали, хоть и было это довольно сложно.

Самолёты русских быстрые, высотные и хорошо вооружённые. Однако хуже всего для Европы то, что Гардарика самостоятельно начала их выпуск и более не зависела от поставок из-за рубежа.

И чтобы просто добраться до разведчика, требовалось сначала победить русские истребители. Эти машины ничем не уступали европейским, а кое в чём даже превосходили, и управлялись они очень сильными пилотами.