Ефим Сидоренко, например, за лето довёл личный счёт сбитых до трёхсот, правда, в основном за счёт пикировщиков. Сами европейские генералы признали решение их использовать крупной ошибкой.

Только признали они это после наступления, а в его ходе «лапотники» ежедневно десятками с тоскливым воем уходили в последнее пике, оставляя в небе чёрный дымный след.

Русские войска оказались отлично оснащены зенитками с радарным указанием цели, что для тихоходной пикирующей «штуки» фактически приговор. Европейцы просто снова убедились, что для этой войны они не годятся.

В то же время применение русских штурмовиков никто никогда не назовёт неэффективным. Да, они тоже гибли, как на любой войне, но и постоянно работали по неприятельским колоннам. Европейская пехота прозвала их «чёрной чумой».

Скажете, а как же бомбардировщики французов? Увы, эти машины истреблялись быстрее, чем их строили во Франции. Они всё-таки сбрасывали бомбы на квадраты — на станции железной дороги, на позиции русских пушек, на окопы пехотинцев, но в каждом рейде несли потери и существенного влияния на ход наступления не оказали. Ну, убили кого-то или покалечили, но ведь это война.

И у русских появились свои скоростные бомбардировщики с точными бомбами. Первым следствием применения планирующих бомб стало повышение мер безопасности штабов. Приходилось тратить силы и ресурсы для их секретности, делать бетонные бункеры.

Когда русским стало не хватать европейских штабов, они переключились на аэродромы. Европейцы строили их вдвое больше, чем могло им понадобиться, лишь бы не терять каждый раз по многу самолётов.

Бороться с бомбардировщиками немецкие истребители могли, если для дорогих планирующих бомб временно не находилось целей и самолёты наносили удары обычными бомбами по железнодорожным станциям или по похожим крупным стационарным объектам.

И особо упомяну князя Ивана. Как только он осознал, какая опасность грозит его драгоценной Москве, забрал из Крыма свою дружину тяжёлых летающих крепостей и рванул на защиту родного города.

Высотные бомбардировщики на большом удалении вываливали вагоны тяжёлых бомб только по подозрению на склады горючего или боеприпасов и если где-то начали ремонтировать европейскую технику. На крайний случай превращали в руины железнодорожные станции. В результате неприятелю всегда чего-нибудь не хватало, его продвижение замедлялось.

Летали русские бомбардировщики всегда с истребительным прикрытием, и это бесило европейцев больше всего. Как же! Вся Европа на пределе сил выпускает самолёты, а её авиация не может завоевать ощутимого превосходства в небе!

Тут сказалось международное положение Европы и несколько отличительных черт Гардарики. Прежде всего, европейцы явно сдуру влезли в войну с Британией и Конфедерацией плюс. Эти страны устроили регулярные бомбардировки европейских городов, преследуя две цели:

Во-первых, они стремились снизить военное производство, особенно в Германии и Франции. Бомбили в первую очередь авиастроительные предприятия, дабы добиться превосходства в воздухе. Во-вторых, требовалось отвлечь воздушные силы Европы от Гардарики и Средиземного моря. В первом случае достигались спорные и неоднозначные результаты. По всей Европе заводы рассредотачивали, прятали в тоннели и шахты.

Европа прикладывала массу усилий, чтобы бомбардировки не давали весомого результата, и держала против бомбардировщиков более половины истребителей и большинство опытных пилотов. Больше десяти тысяч пушек смотрели в европейское небо. Таким образом, бомбовые удары полностью достигали второй цели отвлечения сил.

А в Гардарике сказались её особенности. При всей военной массовости партии самолётов просто не могли быть очень крупными, то есть предприятия работали над привычными задачами. Промышленность Гардарики в среднем перенасыщена магами, а в авиастроении их особенно много, и там магическое качество проявилось наиболее отчётливо.

Даже равные изначально с европейскими аналогами машины их превосходили. А учитывая то, что истребители разрабатывались самыми продвинутыми магами, они и изначально превосходили противника.

С тем же почти отношением к машинам подходили и пилоты. Да, лётчики стремились выжать из самолётов максимум и немного больше, так все боевые вылеты стали испытательными. И разработчики находились с пилотами в постоянном контакте.

Начальство же стремилось к стабильно высоким результатам машин и пилотов. Потому недоученного пилота никогда не посылали в реальный бой и высоко ценили опытных уже парней. Так в принципе всюду в Гардарике, там везде делается ставка на опыт и профессионализм, просто в авиации оно наиболее наглядно…

— Ладно, хорош петь хвалу себе любимому, как ты всё за Гардарику здорово придумал, — усмехнётся пытливый читатель. — Давай уже о сложностях. Например, кто-то же погибал в окопах!

Только сложности будут моральные и то с точки зрения интеллигента нашего мира. Как Артём, думали очень многие, и повторный удар на Москву считали маловероятным. Направление признавали второстепенным, и там во множестве появились восточные дивизии.

Европейцам о них было известно и они не считали азиатов серьёзной проблемой. Эти ребята точно не станут погибать за русских! Вообще, ребята ни за кого погибать не собирались. Многие уже поработали на Дальнем Востоке, все они успели завести семьи и деток.

А рядом находились парни другой национальности из отрядов охраны, все при оружии. И вот пришёл европеец. Взбунтоваться, перейти на другую сторону с оружием или просто поднять руки? У баев в заложниках семьи. Бежать на пулемёты заградотрядов тоже бесперспективно. Приходится драться просто за свои жизни!

Они изначально рыли заграждения, просто пришлось устраивать позиции для себя и яростно отбиваться. При этом лучше слушать командиров и не хлюздить. С уровня армии командиры русские, зато ниже все свои, просто опытные и говорят по-русски. Вот они утверждают, что у ребят, может, даже получится хорошо заработать.

Русские платят солдатское жалованье целых сто рублей, плюс за европейца от десяти рублей, за танк сто двадцать, и на солдат восточных дивизий распространяется положение о наградных ленточках. Есть возможность одним махом разбогатеть, надо просто совершить подвиг.

А русские не только хорошо платят, но и сидят с парнями в одних окопах и поддерживают не просто морально. Снайперы, пулемётчики, артиллеристы и другие специалисты — все сплошь русские. В небе дерутся русские самолёты. Русские танкисты прикрывают отход. Раненых лечат русские врачи в общих госпиталях и не делают разницы.

Как ко всему этому относиться? По меркам нашего мира на родине парней создали невыносимые условия, обманом заманили на чужую войну и под угрозой расправы заставили воевать. А с позиции Гардарики, мы в драке насмерть используем всё, что попалось под руку, и плевать нам на чужое мнение, ведь нас пришли убивать.

Тем более что у Европы многое получилось — в середине августа её войска вышли на окраины Москвы. Европейцы заняли Семёновск, загородное имение Артёма, а сам Тёма всё это время лежал в госпитале…

Ладно-ладно! Живой он, можно выдохнуть. Война ещё не закончилась, а как её описывать без главного героя, просто ума не приложу.

Я очнулся и понял это потому, что ощутил боль. Горело лицо, кисти рук и по всей коже на теле чувствовалось что-то неприятное — в основном зуд и жжение. Открыл глаза и ничего не увидел, только какие-то пятна. Пятна кружились, тошнило.

Рядом чувствуется какой-то человек. Попробовал позвать, получилось издать невнятное хрипение.

— Ой! — услышал я женский голос. — Да это он хрипит! Ты очнулся, что ли?

Наверное, спрашивают меня. Попробовал сказать короткое:

— Да, — но получился только хрип.

Чего-то мне явно не хватало. Попробовал облизать губы и не смог. Язык какой-то короткий, а губ, похоже, совсем нет.

— Очнулся и ладно! — проговорила женщина. — Ты, главное, не напрягайся!