— Какой символ у Крансельвадских? — спросил я, разглядывая челноки.

— Цветок креселя, обёрнутого колючей лозой.

Не знаю, что за цветок был изображён на бортах челноков, но он тоже был обёрнут лозой как колючей проволокой.

— Значит, это всё же они.

Я уточнял, потому что это с тем же успехом могли быть и люди Смотрящего. Надо понимать, против кого мы будем сражаться, если всё так обернётся.

— Нам надо ждать проблем, госпожа Барбинери?

— Если они пришли без разрешения на мои земли, то, скорее всего, да, — безмятежно ответила она. — Вряд ли после долгих лет они решили меня просто поприветствовать.

— Я могу пойти с вами? — на её вопросительный взгляд я добавил. — Защитить свои интересы, которые определённым образом теперь связаны с вами?

Потому что если они пришли сюда с целью закончить всё раз и навсегда, то это подразумевает захват территории. Несложно представить, что попадёт им в руки. А этого я не могу допустить, и готов пролить кровь в случае необходимости. Вернее, я готов, а Грог сделает это с радостью просто так.

— Мне было бы приятно, будь кто-то рядом, кто сможет оказать мне моральную поддержку, — отметила она согласием и подставила локоть.

Я бросил взгляд на Грога.

— Подготовься.

Тот понял без слов, быстро выйдя в коридор, пока я под локоть сопровождал Марианетту вниз.

— Меня волнует лишь один вопрос, госпожа Барбинери, — начал я, пока мы спускались. — Они пришли сюда ставить условия или сразу действовать?

— Думаю, что ответ очевиден, мистер Роковски, — слабо ответила она. — В чужой дом без разрешения заходят лишь те, кто считает, что ему можно всё. Или что всё уже предрешено.

К моменту, когда мы вышли на крыльцо, я успел включить телефон на запись. Ещё бы связь с Грогом иметь, но все устройства связи были там, рядом с активной бронёй в ангарах.

Челноки уже успели приземлиться прямо на газон перед поместьем, не сильно заботясь о каких-либо манерах. Это были не боевые и не грузовые челноки, самые обычные пассажирские, которые максимум, чем обладали — щиты. Такой вмещает четверых человек, не считая пилота. Итого, шестнадцать бойцов перед нами.

Единственным защитником и, который вышел им навстречу, был Рифан с двустволкой.

— Вы нарушили границы территории семьи Барбинери! Я требую, чтобы вы покинули её земли! — его голос был слышен даже отсюда, с крыльца, но такая самоотверженность выглядела скорее отчаянием. Особенно, глядя на тех, кто выпал нам в противники.

Они не обращали на него никакого внимания, будто тот был лишь досадной помехой. Неизвестно, что было бы дальше, не окликни Марианетта его в этот момент.

— Рифан, — её голос был негромким, но тем не менее он её услышал. Обернулся и как-то нехотя отступил в сторону, пропуская гостей, которые и не собирались, по-видимому, останавливаться.

Я удержал Марианетту за локоть, когда она уже собиралась спуститься навстречу к гостям.

— Лучше быть ближе к дому, поверьте мне. Пусть сами подходят, — посоветовал я. — И если ваши люди служат в армии, то самое время вызвать их на подмогу.

— Если бы всё было так просто и быстро, — ответила она с улыбкой, но меня послушалась и спускаться не стала.

Люди все до одного являлись псирайдерами. Я понял это, едва взглянув на них. Ни бронежилетов, ни автоматов, лишь строгие деловые костюмы и чёрные очки на глазах, будто их слепило солнце. Отсутствие снаряжения говорило лишь о том, что им есть чем ответить и без этого.

Я всего один раз имел реальный бой с псирайдерами в этом мире. Это было в подвале клуба, где я спас мальчишку из семьи Фон-Ларьер. Тогда я столкнулся с двумя наёмниками с даром, не самыми умелыми, но тем не менее настоящими бойцами. Все остальные встречи с одарёнными были детской забавой: дуэли с детьми, которые зачастую проходили без псирайдерских способностей или с ограничениями.

Те, кто прилетел к нам сейчас, наверняка будут поопытнее, чем наёмники в подвале и тем более, чем школьная шпана. Семьи всегда набирали к себе бойцов посильнее, и уж наверняка взяли на решение вопросов с другим домом самых сильных. Поэтому я мог представить, чего ждать от гостей, лишь по прошлому опыту из Империи, когда имел дело с псирайдерами.

Главный определился сразу — одетый в куда более дорогой костюм из центрального челнока, он вальяжно шёл в нашу сторону, окидывая округу взглядом человека, который уже считает эти места своими.

И я наконец вспомнил, откуда его знал. Как бы смешно и странно подобное ни звучало, но этот человек принимал у меня олимпиаду по математике.

— Марианетта, я рад вновь встретиться с тобой, — улыбнулся он радужно, будто старый друг детства, раскинув чуть в стороны руки.

— Господин Крансельвадский, — кивнула она, продолжая мягко улыбаться и игнорируя его панибратское отношение. — Мы не ждали сегодня гостей.

— Я тоже не думал, что мне придётся всё бросать и лететь в дебри, но появились вопросы, которые нам придётся решить.

Едва он сделал шаг на первую ступеньку дома, как Марианетта негромко, но также вежливо произнесла.

— Я не приглашала вас в дом, господин Крансельвадский, и попрошу соблюдать рамки приличия, как следует поступать джентльмену при даме, — она была будто добрый учитель, который решил пожурить ученика. — Если, конечно, вы считаете себя джентльменом.

Тот недобро улыбнулся.

— Точно, где же мои манеры, — убрал он ногу со ступеньки. — Госпожа Барбинери, ради ваших же интересов я бы хотел бы с вами поговорить. В доме.

— Вы без спросу вступили на мои земли…

— Забылся, — улыбнулся он.

—…но я закрою всё же на это глаза и с удовольствием выслушаю вас здесь, у крыльца, — закончила она, не моргнув глазом. — Что вы хотели обсудить?

Понятно, что этот человек вёл себя не по этикету, нарочито неуважительно, пытаясь показать, кто здесь хозяин. Марианетта ответила тем же. Выслушать на крыльце — это показывает, что тебя даже не считают достойным войти. А что не несут в дом? Грязь и мусор.

На такие мелочи мне было бы плевать, но среди аристократов они были едва ли не прямыми оскорблениями.

— Забываешься, Марианетт, — покачал он с улыбкой головой.

— Память, в отличие от тела, меня ещё не подводила, — улыбнулась она ему так ласково, будто любила всем сердцем. — Надеюсь, и вас тоже, господин Крансельвадский, ведь вы хотели что-то мне сказать?

— Что ж, как скажешь… — улыбнулся он, достал из-за пазухи своего дорогого костюма бумаги и бросил их на крыльцо. Те, как листья, разлетелись по ступеням. — Это документы на передачу нам деревообрабатывающего предприятия. Подпиши их, и мы закончим это, наконец-то распрощавшись.

— Натали, пожалуйста… — негромко попросила Марианетта, и служанка быстро собрала документы с земли.

— Согласишься сейчас, и мы будем выплачивать тебе… десять процентов в знак доброй воли.

— Не помню, чтобы изъявляла желание продать что-либо из своих предприятий, господин Крансельвадский, — покачала она головой, пробежавшись взглядом по листам. — Как и не вижу, чтобы где-то было отмечено про десять процентов.

— Устное соглашение. На доверии.

— Надёжность — это наислабейшая из черт, коей может похвастаться ваша семья, — ответила она, не моргнув глазом.

— Поосторожнее, Марианетта, — предупредил мужчина всё с той же недоброй улыбкой. — Вы не в том положении сейчас, чтобы грубить мне.

— Я всегда осторожна, но благодарю за заботу, — кивнула она. — Так что вас вынудило прийти ко мне с этим договором?

— Что? Мы решили раз и навсегда закрыть вопрос с деревообрабатывающим предприятием. По факту, оно и так уже принадлежит нам, однако ваши молодчики, что заставили нашего директора переводить вам деньги. Тем самым дали понять, что вы до сих пор претендуете на него и в таком подвешенном состоянии этот вопрос находиться больше не может.

— Моего директора, — поправила она его всё с той же невозмутимой улыбкой.