И главное, об этом знали остальные.

Ладно, каша так каша, но… а где масло в ней? И где ложка? Мне что, руками её есть?

— Эм… а ложку? — поднял я взгляд… и не увидел никого рядом. Слуга уже убежал к Марианетте. — А ложку можно?

Вот это уже было неприятно. Я понимаю, что возвращение потерянного сына, которого считали мёртвым, но про человека, который его спас, можно хотя бы не забывать? Пришлось идти за ложкой. Но когда я вернулся, не было уже каши.

Они что, издеваются?

Ладно, я понял.

Без какого-либо смущения я подошёл к Марианетте с сыном и просто забрал тарелку с бутербродами, пирожками, попутно прихватив с собой чайник.

— Спасибо.

И только сейчас на меня обратили внимания.

— Ох, Грант, доброе утро, — разулыбалась хозяйка дома.

— Доброе.

Правда, недолго я был в центре внимания, и не успел дойти до своего места, как про меня уже забыли. А им принесли новые тарелки с пирожками и бутербродами. Во-первых, я сомневаюсь, что он это всё съест, а во-вторых, мне нельзя было также принести это раньше?

И ещё у меня вызывает раздражение, что я злюсь. Раньше бы не обратил внимания на эту ситуацию внимания, а сейчас почему-то очень сильно зацепило. Неужели на меня повлияло так вмешательство Тени, что-то внутри изменив? Или это так мир на меня влияет?

Немного подумав, я всё же пришёл к выводу, что это влияние мира. Чувства без подавления возвращаются, и никто не говорил, что они будут сплошь положительными. Надо научиться держать себя в руках и подавлять любые эмоциональные позывы. Они к добру не приведут, а там и до ереси недалеко.

Но когда я думал, что до меня нет никому никакого дела, то ошибался.

Нас как и обычно забирал военный корабль. Он уже стал своего рода такси, которое курсировало между городом и поместьем исключительно ради нас двоих. Видимо, Марианетта имела действительно хорошие связи среди военных, раз ей позволяли каждый раз вызывать его, когда надо было кого-то отвезти в город.

Собственно, именно когда я к нему и направлялся, хозяйка дома меня нагнала.

— Уже улетаешь? — спросила она меня, заставив обернуться.

— Марианетта?

— Не ожидал меня увидеть? — улыбнулась женщина в ответ.

— Не ожидал, что вы подкрадётесь настолько незаметно и быстро, — ответил я, бросив взгляд на поместье.

— О, когда мне надо, я умею быть достаточно быстрой, и ничто этому не помеха, — рассмеялась она.

— Буду иметь в виду. Да, мне надо вернуться, если я не хочу, чтобы меня отчислили раньше времени, и потерять аттестат о среднем образовании. И я хочу решить несколько важных вопросов по поводу возникших проблем.

— Понятно… — протянула Марианетта. — Собственно, я рада, что успела тебя нагнать до того, как ты улетишь. У меня не было времени поговорить с тобой в этой всей суматохе и…

И к моему удивлению она поклонилась. Аристократы редко кланяются, да и если это делают, то совсем чуть-чуть, чтобы не принизить самих себя. А Марианетта поклонилась прямо параллельно земле.

— Спасибо большое тебе, Грант, — произнесла она в землю. — Я не смогу передать словами, что ты сделал. Мой сын значит для меня абсолютно всё.

— Я просто нашёл его.

— Не просто, совсем не просто, — выпрямилась она. — Ты вернул мне моё маленькое солнце, мою кровь и смысл всей моей жизни, смысл существования для каждой матери. То самое важное и заветное, о чём я даже уже никогда не мечтала. Ты даже не представляешь, что это такое, увидеть ребёнка, которого ты давно считала погибшим. У меня… у меня снова появился смысл жизни, появилось, ради чего продолжать просыпаться каждое утро, — на одном дыхании произнесла всё это Марианетта. — Я… я многое могу тебе сказать, но достаточно того, что ты вернул мне семью, которой я лишилась. А это стоит абсолютно всего.

— Я рад, что смог помочь, — ответил я спокойно.

— Я тоже. Я рада, что мы с тобой встретились, Грант. Что тогда ты пришёл ко мне арендовать эти несчастные ангары. Ты изменил всё в моей жизни до самых её мелочей. Благодаря тебе моя семья ожила и пробрела будущее. И… я не знаю, как тебя отблагодарить за это, разве что ты бы мог стать частью моей семьи.

— Вы уже, кажется, предлагали это.

— Нет-нет, стать членом моей семьи, Грант, — улыбнулась Марианетта. — Я… могла бы усыновить тебя? Тогда бы ты был одним из нас, аристократом, и никто бы не посмел больше взглянуть на тебя криво. Был бы Грантом Барбинери.

— Грант Барбинери? Звучит странно.

— А по мне звучит очень даже мелодично, — хихикнула она. — Я могу вписать тебя в нашу семью посредством усыновления. Следующим главой, правда, станет мой сын, но… тебе и так это не нужно, учитывая, как много ты делаешь, и как много от тебя всё зависит.

— А другие? Разве они не делали всё для вас?

— Другие — это другие. Но ты, Гранд… ты для меня родной человек. Мой Грант. И это не изменит твоя фамилия в паспорте.

Марианетта сделала несколько шагов вперёд, после чего обвила руками за шею и обняла. Обняла так, что я осознал, насколько женщина крепкая и сильная. Желай того, смогла бы мне и шею свернуть. И тем не менее это было приятно.

Она чуть-чуть отстранилась, после поцеловала меня сначала в одну щёку, потом в другую, после уткнувшись мне в лицо носом.

— Ты мой хороший, спасибо тебе… — прошептала она. — Ты моё второе маленькое чудо в жизни.

— Я… рад.

— Ты всегда рад, — рассмеялась она, отстранившись, после чего с заботой вытерла мне щеку от своих слёз. — Кстати, а что за девушка, которую ты привёл ко мне?

— Она помогла выйти на похитителей. И ей теперь нужна работа. Это Триана. Как мне сказали, она очень умная девушка. Одна из умнейших в детдоме. Думаю, что ей может найтись место в вашем…

— В нашем, Грант, — сразу поправила она меня.

— В доме, — закончил я, так и не сказав, мой он или её. — Если обучить, из неё могла бы выйти помощница или секретарша. Она достаточно смышлёная, ей найдётся место среди людей семьи.

— Я поговорю с ней. Думаю, мы найдём место для умной девушки. У нас как раз не хватает тех, кто умел бы думать, — кивнула Марианетта, после чего вновь обняла меня. — Береги себя. После случившегося у нас могут появиться проблемы.

— Буду.

— Тогда счастливого, — «чмок в щёку», — полёта, — «чмок в другую щёку».

— Спасибо.

И честно признаться, мне было приятно получить признание от неё. А то я уже было начал думать, что все про меня на фоне случившегося забыли.

Мыслей об учёбе не было от слова совсем. Куда больше меня занимали мысли о том, что нужно сделать. Планов было достаточно много.

— Грант? Гра-ант! — я отвлёкся на голос учительницы по литературе, который уже стоял передо мной. Остальные ученики смотрели на меня и беззлобно посмеивались. — Ты сегодня спишь?

— Никак нет, — выпрямился я.

— Раз тебе настолько интересно, что я не могу тебя дозваться, может скажешь, почему в главе семнадцать так подробно описывает стул главного героя.

Я уже был опытным в подобном деле. Единственное, что я уяснил на уроках литературы — ни слова о логике.

— Символ жизни, — ляпнул я наугад.

— Жизни? — удивилась учительница

— Стул символизирует жизнь главного героя. Герой же имеет своё предназначение в жизни? Стул тоже имеет своё предназначение в этой жизни. Грубо говоря, сравнение более простого с чем-то более простым.

— М-м-м… интересный взгляд. Что ж, тоже имеет место быть, — кивнула она и пошла дальше между рядами.

За подобный ответ меня в Империи инквизиция отправила бы на пытки по подозрению в ереси, а после на казнь. Думаю, окажись она в этом городе, учительница литературы стала бы первой в очереди, кого они бы допросили с пристрастием.

Хотя и учительница была неплохим человеком. Я бы сказал, добрым и отзывчивым, который не раз шёл мне навстречу, иногда завышая оценки, чтобы не портить табель, просто немного странной, со своими немного странными взглядами на жизни. Признаться честно, мне было бы жаль отправить её на допрос в инквизицию.